Чтение 32–й страницы книги ~Я умею прыгать через лужи~

помочь двигать их. Мы называли это "отработать проезд", и я охотно возил
всякого, кто отрабатывал свой проезд.

Однако ребята быстро уставали, так как руки у них не были натренированы
костылями, и тогда я должен был обходиться без их помощи.

Коляска расширила мои возможности, и теперь я мог добираться до реки.
Река Туралла находилась в трех милях от нашего дома, и я раньше видел ее
лишь во время воскресных школьных пикников или когда отец ездил туда на
дрожках.

Джо часто ходил к реке удить угрей, и теперь я мог его сопровождать. Мы
привязывали две наши бамбуковые удочки к сиденью, клали кулек из-под сахара,
предназначенный для пойманных угрей, на подставку для ног и отправлялись в
путь. Джо сидел впереди, работая ручками короткими быстрыми рывками, я
сжимал ручки повыше и толкал их дальше.

Мы ловили рыбу в субботние вечера и всегда уезжали из дому после обеда,
чтобы попасть к Макалумову омуту перед заходом солнца. Макалумовым омутом
называли длинную, глубокую и тихую заводь, где вода всегда казалась темной.
Красные эвкалипты росли по берегам, простирая свои могучие ветви далеко над
водой. Стволы деревьев были сучковатые, искривленные, почерневшие от лесных
пожаров; на некоторых сохранились длинные узкие шрамы, оставшиеся с тех пор,
когда какой-то абориген срезал с деревьев кору для своей лодки.

Мы с Джо сплетали целые истории вокруг этих деревьев со шрамами и
тщательно их осматривали, ища следов каменного топора, которым туземцы
пользовались для срезывания коры. Среди шрамов были шрамы поменьше, длиной с
ребенка, и мы знали, что из таких кусков коры делались кулеманы - плоские
блюда на которых женщины укладывали спать младенцев или носили ягоды и
коренья, собранные для еды.

Одно такое дерево росло у самого берега, и его огромные змеевидные
корни омывались водой Макалумова омута. Безветренными вечерами, когда
поплавки застывали неподвижно на лунной дорожке, темная поверхность у наших
ног вдруг начинала сверкать и переливаться, потом как бы расступалась на
мгновение, и из воды показывался плывущий утконос. Он некоторое время
наблюдал за нами своими блестящими глазками, затем, изогнувшись всем телом,
погружался в воду и возвращался в нору меж корней старого эвкалипта.

Утконосы обычно уплывали вверх по реке и потом, не поворачиваясь,
предоставляли течению нести себя обратно, а сами в это время занимались
поисками червяков и личинок в воде. Иногда, когда они проплывали мимо, мы
принимали их за рыб, так как на поверхности реки видны были лишь их
изогнутые спинки, и забрасывали удочку в их направлении. Если утконос
заглатывал приманку, мы вытаскивали его на берег, гладили, говорили о том,
как хотелось бы оставить его у себя, а потом отпускали обратно в воду.

В норках под деревом жили еще водяные крысы. Они притаскивали со дна
двустворчатые ракушки и разбивали их на плоской поверхности большого корня,
а мы собирали осколки в мешочек и приносили домой на корм птице.

- Лучших ракушек для птиц нет нигде, - уверял меня Джо.

Но у Джо все было в превосходной степени. Он считал мою коляску "лучшей
машиной, какую он видел в жизни", и удивлялся, почему никогда не устраивают
гонки на таких колясках.

- Ты, наверно, был бы чемпионом, - утверждал он. - Предположим, ты
стартовал бы наравне со всеми. Это ни черта не значит. Ни у одного парня нет
таких рук, как у тебя. Ты легко перегнал бы всех.

Так он болтал, пока мы, сидя друг против друга в коляске, ритмично
двигали руками взад и вперед и катили к реке. В этот вечер у нас обоих было
чудесное настроение, потому что мы запаслись "клубком". Удить угрей на
крючок - занятие весьма увлекательное, но ловить на "клубок" - куда
интереснее: это удовольствие непрерывное и улов гораздо больше.

"Клубок" делается из червей, нанизанных один за другим на скрученную
шерстяную нить так, что в результате получается один огромный червяк длиной
в несколько ярдов.

Этот тяжелый шнур из червей затем сворачивается кольцом и к нему
привязывается леска. Поплавок в этом случае уже не употребляется. "Клубок"
забрасывается в воду и сразу погружается на дно; почти сейчас же к нему
бросается угорь, но его пилообразные зубы застревают в шерсти.

Когда рыболов с удочкой почувствует толчок, он вытаскивает угря из воды
на берег вместе с "клубком". Надо успеть быстро схватить угря, прежде чем он
снова удерет в воду, перерезать ему шею ножом и бросить его в мешочек.

Угри скользкие, удержать их трудно, а иногда в "клубок" вцеплялись
сразу два; тут мы с Джо поспешно бросались на них, хватали, но они
выскальзывали из рук, и нам опять приходилось их ловить. Ожидая, пока
клюнет, мы натирали ладони сухой землей, чтобы пыль, приставшая к ним, не
давала рукам скользить. От слизи, которой всегда покрыто тело угря, пыль на
ладонях превращалась в липкую грязь, и через некоторое время нужно было мыть
руки и снова натирать их землей.

Добравшись до старого эвкалипта, мы развели костер и вскипятили чайник;
в него моя мать заранее положила чай и сахар. Мы следили за стаями уток,
которые быстро летели вверх по реке, точно следуя всем изгибам ее русла.
Завидев нас, они резко взмывали вверх.

- Какая сила уток на этой реке! - заметил Джо, жуя толстый бутерброд с
солониной. - Вот бы мне столько пенни, сколько уток, скажем, отсюда до
Тураллы.

- И сколько, думаешь, у тебя набралось бы денег? - спросил я.

- Не меньше ста фунтов, - ответил Джо, который всегда оперировал
круглыми цифрами.

В представлении Джо сто фунтов были целым состоянием.

- Чего только не сделаешь на сотню! - сказал он. - Все, что угодно.

Эта тема увлекала нас.

- Ты смог бы купить любого пони - какого захочешь! - воскликнул я.Самые
дорогие седла. Черт! Захотел книгу... Ты ее тут же купишь, и если дал
почитать кому-нибудь и тебе не вернули, - пускай, это все равно.

- Нет, книгу отдадут, - возразил Джо. - Ведь ты знаешь, у кого она.

- А может, и не знаешь, - упорствовал я. - Люди никогда не помнят, кто
у них берет книги.

Я выбросил хлебные корки в реку, и Джо сказал:

- Смотри, перепугаешь угрей до смерти. Угри ужасно трусливые, и,
главное, сегодня восточный ветер, а они не клюют, когда ветер с востока.

Он встал и намочил палец, сунув его в рот. Потом подержал его с минуту
в вертикальном положении. В воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка.

- Конечно, восточный! Видишь - холодный, с восточной стороны.

Но угри клевали лучше, чем предсказывал Джо. Не успел я вытащить
"клубок" из устланной травой жестянки и опустить его в воду, как леска
вздрогнула. Я дернул удочку вверх и выбросил "клубок" вместе с угрем на
берег. Угорь забился.

- Хватай его! - закричал я.

Джо зажал обеими руками извивающегося угря, а я тем временем раскрыл
перочинный ножик, потом перерезал рыбе позвоночник, и мы отправили ее в
мешочек, лежавший у костра.

- Один есть, - с удовлетворением сказал Джо. - Должно быть, восточный
ветер стих, и хорошо сделал. Мы сегодня наловим много.

К одиннадцати часам у нас было восемь угрей, по Джо хотелось
обязательно десять.

- Если наловишь десять, это здорово! - рассуждал он. - Куда лучше
сказать: "Мы вчера наловили десять", чем: "Мы наловили восемь".

Мы решили остаться до полуночи. Взошла луна, света было много, и
добраться домой не представляло для нас труда. Джо собрал побольше хвороста
для костра. Стало прохладно, а мы были легко одеты.

- Нет ничего лучше хорошего костра, - заметил я, подбрасывая сухие
эвкалиптовые ветки в огонь, пока пламя не взвилось выше наших толов.

Джо швырнул на землю охапку сучьев и бросился к дрогнувшей в это время
удочке. Он вытащил на берег угря, который упал неподалеку от костра и,
поблескивая серебристо-черным телом, стал уползать от огня.

Это был самый крупный из пойманных нами угрей, и я с жаром ринулся на
него. Он вырвался из моих рук и скользнул к реке. Я быстро потер ладони о
землю и пополз вслед за ним, но Джо бросил удочку и успел схватить его у
самой воды. Угорь извивался в руках Джо, размахивая головой и хвостом. Джо
цепко держал его, однако он все нее как-то вывернулся и упал на землю. Джо
снова бросился за ним и поймал бы угря, хотя тот уже был почти в реке, но
поскользнулся в грязи и слетел в воду.

Джо никогда много не ругался, но тут он начал чертыхаться.

Он выглядел сейчас очень смешно, но я не смеялся. Джо выбрался на
берег, выпрямился, растопырив руки, и посмотрел на лужу, собравшуюся у его
ног.

- Ну и попадет же мне за это, - сказал он озабоченно. - Еще как! Я
должен высушить штаны, хоть умри.

- Сними их и повесь у костра, - предложил я. - Они мигом высохнут. Как
это он у тебя вырвался? Джо обернулся и взглянул на реку.

- Я в жизни не видел еще такого большого угря, - сказал он. - Я не мог
обхватить его руками. А какой тяжелый! Черт! Вот это вес! Ты ведь держал его
- как думаешь, сколько он потянет?

Это был замечательный случай дать волю фантазии, и мы с Джо упивались.

- Не меньше тонны, - сказал я.

- А то и больше! - прикинул Джо.

- А как он бросался! - воскликнул я. - Точно змея...

- Он обвился вокруг моей руки, - заметил Джо, - и чуть было не сломал
ее.

Он замолчал, потом вдруг стал снимать штаны с такой поспешностью, как
будто в них забрался большой муравей.

- Надо их высушить.

Я взял палку с развилиной и воткнул ее в землю так, что верхняя часть
находилась над костром и штаны могли скорее высохнуть.

Джо вытащил из карманов кусок мокрого шпагата, медную дверную ручку,
несколько стеклышек, положил все это на землю, потом повесил штаны на палку