университета и сообщил им, что Матт нашелся.
два часа пребывал наедине с дохлым сигом, он, хоть убей, не мог понять
папиного дурного настроения. Матт очень не любил, когда на него кричат. Он
дулся много дней.
Апрельской порой
барабанит невежливо в стекла окна, а растворяется в податливом воздухе так,
что запах утра становится приятным и аппетитным, будто дыхание жующих сено
коров. К тому времени, как я спустился позавтракать, дождь кончился и
коричневые тучи расходились, оставляя после себя голубые окна неба; на их
фоне плыли последние легкие, курчавые облачки. Я открыл дверь во двор и
постоял немного на пороге, прислушиваясь к заливистым песням рогатых
жаворонков над дальними полями.
растянула всплески своего дурного характера и уступила весне с угрюмой
неохотой. Дни были холодные и пасмурные, влажные мартовские ветры попахивали
кладбищенской плесенью. Теперь это все ушло в прошлое...
журчанию ручейка талой воды, смотрел, как по краям сточных канав намываются
маленькие плотинки из желтой грязи, и вдыхал щекочущий ноздри крепкий запах,
поднимающийся от нагретой земли.
него. Внезапно время сделало скачок, и я увидел, что он уже старик. Я
опустил руку на его седую морду и ласково потрепал своего друга.
пруд возвратились утки.
причем ноздри его раздулись, он принюхивался к быстролетному бризу.
Все короткие зимние дни он лежал и дремал у камина. Время от времени едва
слышные повизгивания шевелили его приподнятые губы. Он двигался во времени в
том единственном направлении, которое теперь оставалось для него открытым,
проводил свои грустные дни в мечтах, довольный возможностью поспать.
медленно бредет по дороге к пруду. Я знал, что он отправился в разведку
насчет уток, и, когда кончил завтракать, натянул резиновые сапоги, захватил
полевой бинокль и пошел за ним следом.
бронзового цвета скользкая кромка оттаивающей колеи. Кроме меня, на дороге
не было ни души, однако я не был один: со мной рядом шли следы Матта. Каждый
отпечаток его лапы был знаком мне, как отпечаток моей собственной ладони. Я
шел по этим следам и узнавал обо всем, что он сделал, о каждом его движении,
о каждом его намерении -- так бывает, только когда двое проживут вместе
целую жизнь.
подошел к старому щиту-указателю "Частное владение. Проход запрещен",
который всю зиму опирался о сугроб, а теперь неуклюже накренился и грозно
нацелился одним зазубренным концом в небо. Там вольно, не замечая этого
предостережения, проносились стайки американских вьюрков. Следы задержались,
и мне было ясно, что пес долго стоял, а его старый нос усиленно трудился,
читая визитные карточки многочисленных лисиц, фермерских и охотничьих собак,
которые прошли здесь в течение зимних месяцев.
деревянный мост, задержавшись на миг там, где вялый ужонок медленно прополз
по оттаивающей грязи.
останавливаясь там и сям, чтобы обнюхать старую лепешку коровьего навоза или
осыпающиеся норки, оставленные по левками под стаявшим снегом.
ветвей с набухающими почками, где белка цоканьем выражала свое полное
пренебрежение к равнодушной спине ушастой совы, мрачно высиживавшей птенцов.
позволил солнцу ласкать мою кожу, в то время как я сам в бинокль обозревал
поверхность воды. Мне не удалось обнаружить уток, но я знал, что они там.
Скрытые желтой тимофеевкой, старый зеленоголовый селезень и его подруга
терпеливо ждали моего ухода, чтобы продолжить свое церемонное любезничание.
Я улыбнулся, зная, что даже в их укромном уголке им недолго будет так
спокойно.
снежных островков поплыли небольшие клочья тумана. Потом где-то среди
зарослей сухой тимофеевки знакомый голос залился громким лаем. Панически
захлопали крылья, и из камыша взлетели старый селезень и его подружка. Они
кружились в воздухе, а под ними, отсюда невидимый, бегал по камышам Матт,
упоенный частицей того экстаза, которым он наслаждался в другие годы, когда
ружья гремели над другими водоемами.
напал на его следы. Они привели меня к болоту, поросшему лиственницей, и я
обнаружил место, где Матт постоял, чтобы обнюхать еще закрытую дверь в нору
бурундука. По соседству была кедровая заросль, и следы сделали несколько
кругов под ее ветвями, обозначив место, где ночевал ворот-ничковый рябчик.
Мы пересекли поляну -- следы и я, -- и здесь мягкая черная почва оказалась
разрыта и раскидана, как после стада дерущихся самцов оленей; однако все эти
следы оставил он. Один миг я был озадачен, но, когда, махая неокрепшими
крылышками, через поляну пролетела бабочка, я вспомнил и понял, что там
произошло. Так много раз я наблюдал, как он бросался, подпрыгивал и носился
кругами за такой вот прелестью, очарованный первыми весенними бабочками, а
те весело смеялись над ним. Мне вспомнился почтенный старый джентльмен,
который не далее как вчера неодобрительно смотрел на играющих щенков.
задерживались у норы лесного сурка. Норой хозяева не пользовались уже два
года. Но она еще сохраняла слабый намек на запах, и этого было достаточно
для того, чтобы нос-картошка Матта зашевелился от любопытства, вполне
достаточного для того, чтобы его тупые старые когти начали скрести жухлую
траву.
запах. След Матта резко изменил направление и заспешил не разбирая дороги по
мягким и податливым бороздам октябрьской пахоты, падая и скользя в скованных
морозцем углублениях. Я спокойно шел по следу, пока отпечатки лап внезапно
не оборвались у зарослей куманики 52. Матт
не смог быстро остановиться: на шипах кустов все еще висели клочки его
красивой шерсти.
прямой линией к проселочной дороге и к фермам позади нее. У Матта проснулось
новое настроение, такое весеннее-весеннее. Я знал это. Я знал даже кличку
маленькой колли, которая жила на ближайшей ферме, и пожелал ему удачи.
ревом приблизился грузовик и, подняв фонтаны грязной воды, промчался мимо. Я
сердито посмотрел вслед грузовику, так как его водитель почти задел меня в
своей неразумной удали. Я видел, как машина резко свернула на повороте
дороги и исчезла из виду. Донесся внезапный визг тормозов, затем рев мотора,
резко увеличившего обороты, и грузовик умчался прочь.
моей жизни.
который взялся подвезти меня... Мы остановились у того поворота, где нашли
Матта в придорожной канаве. Следы, по которым я шел, здесь кончились и
кончились навсегда. Никогда больше не будет следовать за ними мое сердце.
если не считать тех, что сохранились около лиственничного болота и в
глинистых лужицах, быстро подсыхающих в лучах восходящего солнца.
шелестящей куманики и рассеивая по прошлогодней листве.
темнеющую даль грядущих лет.
Примечания
год; имел колеса с массивными спицами. (Здесь и далее прим. перев.)
"Т". Моуэты путешествовали на спортивном варианте модели "А" с открывающимся
верхом и задним откидным сиденьем. Двигатель в 40 л. с. развивал скорость до
80 км/час. Автомобиль передвигался на колесах с проволочными спицами.
времен первой мировой войны.