Чтение 32–й страницы книги ~Сестрички не промах~

темноте Макс мою улыбку не увидел. Мы уже подошли к фундаменту, и я сказала:

- Проваливай и больше не смей за мной ходить. Особенно по ночам, да еще
когда я купаюсь. Я честная девушка и не морочу парням головы, а Сашке может
не понравиться, что я с тобой прогуливаюсь.

- А ты прогуливаешься?

- А что я, по-твоему, сейчас делаю?

- Ты их сожгла, - кивнул он. - Точно сожгла. Хочешь, отведу тебя с утра к
знакомому доктору? Говорят, он многим помогает.

- Но тебе-то он не помог?

Максим чертыхнулся и полез в дыру в заборе, а я устроилась на фундаменте
и стала смотреть на звезды. Постояв некоторое время в дыре, так что половина
его туловища была в нашем саду, а другая на пустыре, Макс чертыхнулся еще
раз и пошел ко мне.

- Чего это ты вернулся? - съязвила я.

- Хочу на звезды посмотреть.

- Смотри со своего крыльца. Я...

- Ты честная девушка, я помню... - Макс устроился рядом и добавил:

- Никогда не врешь.

- Не вру, - согласилась я.

- Расскажи мне про подземный ход.

- Про тот, где была мумия?

- Про тот я сам все знаю.

- Чего ж рассказывать? Ты ищешь баксы, которые мумия спрятала в подземном
ходе, а я ищу семейные сокровища. И мой прадед совершенно определенно
сказал, где он их зарыл. Ничего общего с подземным ходом.

- Но ведь ход тебя тоже интересует?

- Конечно. По нему шастает троюродный...

Не успела я помянуть его всуе, как откуда-то снизу раздался жуткий вопль.
Мы разом вскочили, а я взвизгнула.

- Попался-таки...

- Кто? - обалдел Максим.

- Братец. В капкан угодил. Да свети ты вниз, черт бестолковый...

Мы кинулись к бывшему флигелю, отчетливо слыша душераздирающие вопли и
лязг железа. Вдруг все стихло. Луч фонаря скользнул по фундаменту... и
ничего не высветил.

- Ушел, - охнула я. - Ушел...

- Куда же он делся?

- Говорю, в подземный ход ушел, будь он неладен.

Одно радовало - братец, судя по испускаемым воплям, пострадал и теперь
поостережется нагло шастать по нашему родовому фундаменту.

- Чудеса... - вздохнул Максим и добавил:

- Завтра будем искать.

- Братца?

- Нет, подземный ход.

- А то мы не искали, - хмыкнула я.

Мы выбрались с пустыря и еще немного поболтали у крыльца.

- Все-таки парень ты не путный, - покачала я головой. - Сначала с
сестрицей соловья слушал, а теперь ко мне липнешь.

- Я липну?

- Конечно. А что ты тут делаешь?

- Я домой пошел, - обиделся Максим.

- Вот и иди, - усмехнулась я.

- Ну и пошел. И с сестрицей я соловья не слушал. Просто хотел узнать,
чего вы тут затеяли.

- Еще хуже. Заморочил девушке голову. Улыбался, на скамейке сидел,
девушка виды имеет, а ты обманываешь.

- Что ж мне теперь, жениться на ней, раз на скамейке сидел?

- Конечно, - удивилась я и гордо исчезла за дверью.

Мышильда, сунув голову под подушку, фыркала, хихикала и повизгивала.

- Давно вернулась? - спросила я.

- Ага. - Она села на постели и весело поинтересовалась:

- Это Макс на пустыре выл?

- Нет, троюродный попался.

- Иди ты... - подскочила сестрица.

- Лежи, - успокоила я. - Ушел, гад, и капкан унес. Завтра будем ставить
новый, я его отучу шастать.

Мы легли и замолчали, но не надолго. Мышильда начала дедуктивно мыслить,
а если на нее такое находит, так просто спасу нет.

- Лизка, слышь, - позвала она. - Что это братец в капкан залезть удумал?

- Может, он без желания?

- Ага. Не попадал, не попадал и попал.

- Так ведь темно было.

- Тот раз тоже темно было, а он три ямы нарыл, все возле капкана, и не
угодил. А тут угодил.

- Не повезло, - пожала я плечами.

- А вы где были, когда он попался?

- Сидели на фундаменте, на звезды смотрели.

- Рядом с ним?

- Рядом. А что? - насторожилась я.

- Просто смотрели или говорили о чем?

- Говорили о подземных ходах и деньгах, о том, что Ленкин ухажер там
деньги запрятал.

- Тогда ясно, - вздохнула Мышильда. - Вот он в капкан и угодил.
Представь, снует себе каждую ночь человек подземным ходом, сокровища ищет, и
вдруг узнает, что под носом у него лежат огромные деньги.

Я приподнялась и с уважением посмотрела на сестрицу.

- Марья Семеновна, на работе тебя не ценят.

- Ценят, - вздохнула она и добавила:

- Теперь братец на баксы переключится.

- Ну так и неплохо, - ответила я, и мы отошли ко сну.

Но приключения на этом не закончились. Мне снился здоровущий таракан,
который грозил пальцем и зычно вопрошал: "Ты честная девушка?" - и норовил
укусить меня за нос. Я охнула, открыла глаза и увидела Михаила Степановича.
Склонив ко мне лицо, он шептал:

- Елизавета...

- Вы что, спятили, друг любезный? - не сразу сообразив спросонья, что ему
нужно, поинтересовалась я.

- Нет... то есть не знаю. Елизавета, там кровь.

- Где? - вздохнула я.

- На фундаменте. Я сам видел. Елизавета, на пустыре совершено убийство.

- А ты что там делал? - разозлилась я.

- Ходил в туалет.

- На пустырь?

- Нет, зачем так далеко? Но когда я возвращался, отчетливо различил
странный шум, похожий на стук, идущий как бы из-под земли. Стук доносился со
стороны фундамента, и я проявил любопытство.

- И отправился взглянуть? - не поверила я.

- Отправился, - обиделся Михаил Степанович. - Я выглянул в дыру и...

- Что?

- Никого не увидел. И подошел поближе. А внизу на камнях кровь... Мне так
кажется. Яне стал подходить слишком близко...

- И правильно, - взглянув на часы, кивнула я. Часы показывали без десяти
минут пять, и за одно это Михаила Степановича следовало лишить обеда.

- Михаил, ступай спать, - прошипела я. - Позже разберемся и с пустырем, и
с кровью.

- Елизавета...

- Спать, - сказала я грозно и была не права, потому что Михаил Степанович
послушно удалился, после чего и пропал.

Однако без десяти минут пять я еще не знала, что бывший благоверный
вскоре пропадет, и потому повернулась на другой бок и спокойно уснула. Двумя
часами позже меня разбудила Мышильда.

- Лизка, дождь идет, много не нароешь, - сообщила она, потягиваясь.

Я выглянула в окно. Действительно шел дождь, нудный, моросящий.
Просыпаться совершенно не стоило, я зевнула и сказала:

- Спим, - но уснуть не удалось. По кухне бродил Евгений, задевал все
предметы обстановки разом и время от времени обращался к ним с речью. Потом
прошелся по дому, хлопая дверями, вышел на крыльцо, затем пробежался под
окнами.

- Чего ему неймется? - удивилась Мышильда.

- Тяжко человеку, - вздохнула я и стала одеваться. Нашему гостеприимному
хозяину надлежало помочь, негоже человеку мучиться.

Я вышла и столкнулась с Евгением Борисовичем. В неизменных трико и майке
он возвращался с улицы, оставляя на полу мокрые следы.

- Елизавета, - сказал он со вздохом, - ты Степаныча не видела?

- В пять часов заглядывал, страшный сон ему приснился...

- Да? А я диву даюсь, куда он пропал?

- Степаныч на погоду реагирует, - хмыкнула Мышильда, появившись с
террасы. - Сидит на реке и исполняет "Ревела буря, гром гремел".

- Елизавета, - не обращая внимания на слова Мышильды, печалился Евгений,
- я в шесть часов встал, как всегда, а его не было. На дворе дождь. Если бы
он подался на речку, чтоб, значит, спеть, как Марья Семеновна предполагает,
так уж пора бы и вернуться. Холода он не любит, а тут дождь... и для горла
это вредно.

- Может, за бутылкой махнул? - задумалась я.

- Так ведь не с чем, - развел Евгений руками.

- Мог пойти к Иннокентию Павловичу, у них общее горе, - высказала
предположение Мышильда.

- Так уж я был там, решился обеспокоить. Иннокентий сказал, с вечера не
виделись.

Мы переглянулись, сестрица махнула рукой и добавила: