смятой, надорванной этикеткой и опустил ее в карман штанов.
поняла, о чем идет речь. Вы говорили так неопределенно... Я подумала,
будто вы опять хотели предложить продать что-нибудь.
Когда наступает, в общем, вы сами видите... - поняв, что говорит не очень
складно, Анатолий Евгеньевич умолк и направился к двери.
по лицу, как бы снимая следы молящих взглядов Анатолия Евгеньевича, словно
он касался ее лица своими вздрагивающими, неестественно маленькими
пальчиками.
осторожный скрип двери заставил ее вздрогнуть. На пороге, на фоне
полосатой двери, обитой старым, списанным в общежитии одеялом, стоял
Анатолий Евгеньевич с влажным носом и несчастными глазами.
Помнится, Вера, вы как-то говорили, будто Толысу вынесли выговор по
торговой линии...
пропустить ни слова.
их уже сняли с него, я не оченьто разбираюсь в этой выговорной политике...
Там поставлено хитро - то выносят, то сносят.
прозвучала вдруг такая заинтересованность, такая боль и мольба, что Вера
насторожилась.
а за что-ума не приложу. Если уж, думаю, вы Толысу устроили такой
гостинец, то и мне с вами ссориться нельзя, а, Вера? - игриво сказал Кныш.
правильно делаете. Такая у нас с вами работа.
пригладил волосенки, приблизился к прилавку.
была формулировка.
счастливо. - Ну и ну! В чем же оно выразилось?
Пожевать надо. Сил больше нет.
все-таки? Что натворил Толыс? А? Ну словечком, ну намеком, а? Я догадаюсь,
я сообразительный, вот увидите, догадаюсь! Намекните, Вера!
промежду глаз. Чтоб не своевольничал.
услышанным, и лишь через несколько минут Вера увидела, как он прошел мимо
окна.
выговорах. Заныло, заскребло на душе, будто выболтала что-то важное.
Мезенова, что тот летит на далекий мыс специальным рейсом на строительство
трубопровода.
осеннего Тайфуна она стала даже знаменитой. Ливнев сразу понял, что
разгромная статья с его раздумьями, выводами Комиссии просто обречена на
успех и прогремит не только на Острове, но и далеко за его пределами.
Материал сам шел в руки, и отказываться от него было бы глупо. Ливнев не
стал поступать глупо и уговорил Мезенова взять его с собой.
нарочито неуклюжий, вынуждающий сторониться, прижиматься к стенам всех,
кто шел навстречу ему по коридору редакции, Ливнев пользовался репутацией
журналиста, который после каждой командировки пишет гвоздевой материал. Он
действительно привозил статьи, очерки, фельетоны, на которые потом еще
долго шли отклики читателей. Писали в основном пенсионеры и домохозяйки,
которых брал за живое бойкий слог и скандальная постановка вопроса. Надо
отдать должное, Ливнев умел произвести впечатление на людей, не очень
разбирающихся в существе дела. Полученные отклики он собирал в отдельную
папку и обязательно готовил обзор писем, еще раз напоминая о себе и своем
материале.
и его подготовленность. На такие письма Ливнев отвечал вежливо,
обстоятельно, преследуя единственную цель - отбить у читателя желание
написать еще одно письмо. В долгие переписки он старался не ввязываться.
серьезно, что работа будет обстоятельной, кропотливой. Решив, что материал
о производственных делах соберет Комиссия, он занялся более простым делом.
Ливнев попутно узнал, сколько ящиков спиртного выпивают на стройке за
день, сфотографировал остатки наглядной агитации, чудом сохранившейся
коегде после Тайфуна, заглянул в пустую читальню, выпил с ребятами в
общежитии и заодно поинтересовался, собираются ли они уезжать, когда
уехали их друзья, спросил о заработках, а заработки последнее время были
невелики, спросил о настроении, а настроение тоже оказалось неважным.
После разговора с главным механиком Жмакиньш он сделал вывод, что работать
здесь можно только на уровне героизма, что уже само по себе давало право
на жесткое выступление.
неожиданно столкнулся с Панюшкиным - тот шел, привычно подняв плечи и
спрятав руки в карманы куртки.
невозможно!
чтоб собеседник понимал-его шутка оценена по достоинству, а человеку,
умеющему так смеяться, можно доверять как самому себе.
более областного пошиба. Знаю, что вам привычнее иметь дело с центральной
прессой, Всесоюзным радио, но возьму на себя смелость...
знать и того, что выступление областной газеты сейчас для меня важнее
центральной.
поднятым воротником.
у трапа самолета, а? Годится? Попробуем? - Ливнев говорил короткими
фразами, пытаясь расшевелить Панюшкина, зажечь его азартом спора,
рассчитывая, что тот не удержится и ввяжется в эту короткую, бескровную
схватку. - Решайтесь, Николай Петрович! Я задам всего несколько вопросов!
Не захотите-не отвечайте. Пока дойдем до конторы, пресс-конференция
кончится. Ни одной минуты рабочего времени я у вас не отниму.
Договорились? По рукам? Ну? Вперед!
знал, что ответы он истолкует, как заблагорассудится, но ему вдруг
захотелось схватиться с этим корреспондентом, не для того, чтобы победить,
вряд ли это было возможно, скорее, чтобы еще раз убедиться в своей правоте.
арене. - Никаких блокнотов и записей. Никаких следов и последствий. Без
свидетелей, соучастников и пострадавших. Начинаем. Вопрос первый!
сдать трубопровод в срок?
все возможное.
ответ, как признание того, что другой человек на вашем месте смог бы
добиться большего?
это удалось, я не знаю. Знания мои, как видите, ограничены.
его мощного, выступающего вперед носа вздрагивали. Он почувствовал
состояние Панюшкина, понял, что тот сейчас ответит на любой его вопрос,
ответит откровенно и вовсе не потому, что очень уж уважает его, Ливнева. -
Считаете ли вы осенний Тайфун единственным виновником срыва строительства?
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Корнев Павел
Пехов Алексей
Афанасьев Роман