простым умишком судить Божью премудрость. Граф и монахиня стали
встречаться в приемной монастыря, что отнюдь не противоречило правилам, и
беседовать сквозь окошечко в стене. Святейший аббат пожелал однажды
принять участие в разговоре. Он вошел без предупреждения - и что же, вы
думаете, увидел? Представить себе невозможно: они целовались и нежно
ласкали друг друга сквозь это окошко!.. Аббат, конечно, тотчас велел
сестре Эгонилле вернуться в келью и наложил на нее строгую епитимью, а сам
со всей любовью и кротостью принялся урезонивать графа. Но все без толку.
Граф знай согласно кивал, а потом взял да и скрылся, и вместе с ним
сбежала монахиня, ибо он сумел убедить ее, что без греха нет и спасения...
как будто первородного греха недостаточно. Вот в те дни, судари мои, граф
и велел выстроить эту виллу. С тех пор здесь ничего не изменилось. Вот
здесь, на этом самом полу, сидел перед огнем победитель язычников, граф
Вальк Благословенный... впрочем, тогда еще не благословенный... и с ним
девица Эгонилла!
язычники, правда, покамест сидели тихо, зато старый Ос Эригу счел свою
дочь обесчещенной, а с нею - и весь свой род; с другой стороны, епископы и
аббаты углядели во всем этом большой урон для Храма. Герцог Ос Эригу не
выпускал торговые корабли из Лектисов, Большого и Малого, и грозился
войной, а в Норби пылали пожары, ибо он больше не сдерживал диких
миктонцев, не ведающих закона Божия и людского. Да, государи мои, воистину
тяжкие наступили времена! Кто только ни приходил сюда по дорогам и из
Белоречья, и из Бриеллы, и каждый на что-нибудь жаловался, и то и дело
прибывали послы из Ос Эригу и от имени Империи, так что влюбленным
решительно некогда было уединиться. И вот наконец явился сам канцлер и
рассказал, что Ос Эригу требует немедленно вернуть дочь - либо объявляет
войну. Тут Эгонилла, сидевшая подле графа Валька, упала ему в объятия и
зарыдала:
уже стар; если он вынудит тебя сражаться, так разве что себе на
погибель!.." - Да, господа мои, вот на эти самые половицы, на камни этого
очага капали слезы несравненной Эгониллы.
планы на твою любовь, дорогая. И что же, я должен теперь тебя потерять?
Никогда! Лучше уж откажусь от короны!"
изберут десятым графом Вальком, только и всего..."
желая говорить, но граф продолжал: - Это я, и я не стану воевать с отцом
моей возлюбленной. Нет, я подниму знамя..."
объятий. - Придется тебе выбирать, любимый... нет-нет, и не пытайся сбить
меня с толку поцелуями... Одно либо другое, третьего не дано! Или я сей же
час возвращаюсь и принимаю всякое наказание, какое ни возложат на меня за
наш сладостный грех... или мы вместе пригубим из Колодца чудес, из Колодца
Единорога, и обретем умиротворение, которое он нам дарует!"
мной?"
Напрасно гневался граф, напрасно молил, тщетно напускал на себя
холодность. Пришлось-таки ему уступить, и вот было объявлено, что они едут
к Колодцу. Конечно, вельможи графства вовсе не пришли от этого в восторг.
Нашлось немало таких, кто желал бы немедленно сместить графа и обрушить Ос
Эригу в морские волны. Но тех, кто по-прежнему хотел видеть его на троне,
в тот раз оказалось все-таки больше, и в особенности потому, что язычники
не преминули воспользоваться разладом в стране и возобновили набеги. Ну а
наши паломники... сказывают, их приняли в Стассии со всеми должными
почестями, и они испили из Колодца, как и многие прежде них. Правда,
осушив чашу, они не ощутили в себе никаких перемен, так что на обратном
пути оба чувствовали себя несколько странно и только гадали: каким будет
умиротворение, которое им предстояло познать?
Когда же он вновь прибыл сюда, на виллу Графская Подушка, здесь ждал его
лишь мой дед-сторож и с ним один-единственный гость - представьте себе,
ставорненский аббат, вот уж воистину святой человек!
было сказано ни о каком возвращении в монастырь. Добрый аббат поздравил их
с обретением мира" но тут на лица влюбленных легла какая-то тень.
умиротворения! Ос Эригу по-прежнему грозится войной, только все дела с ним
ведут теперь советники, как если бы я уже лишился короны!"
не вкусили мира и счастья вдвоем, как вам мечталось?"
еще... но промолчал.
что никому не дано знать заранее, какого рода умиротворение ему суждено.
Никто не волен понуждать Господа нашего поступать именно так, а не иначе.
Наш долг - следовать тому пути, что Он нам предначертал..."
молчавшая с самого начала беседы, подняла голову, и прекрасные черты ее
озарились внутренним светом:
почему наша страсть обернулась унынием и скукой. Это потому, что я
уклонилась от своего истинного пути! Нет мира и любви, кроме любви к Богу,
ибо она есть сущность всякой другой любви. О, простите меня, отец!.." - и
она повалилась на колени перед аббатом.
находившийся тогда с ними в комнате, рассказывал: кровь бросилась Вальку в
лицо, и, выхватив смертоносный кинжал, он воскликнул:
- И, вынув скляночку святой воды, окропил коленопреклоненную даму: -
Нарекаю тебе новое имя: отныне ты Деодата, сиречь Предназначенная Богу и к
Богу Вернувшаяся. А теперь убей нас, если желаешь, сын мой, только помни,
что вы пили с ней из Колодца, желая умиротворения. И ты обретешь
умиротворение - хотя бы пришлось понудить тебя к тому розгой..."
некогда увез из монастыря Эгониллу. Вальк остался один. Говорят, спустя
некоторое время он раскаялся в своей яростной вспышке и отправился следом
за ними, желая помириться с Деодатой и подарить ей кое-что на память. А
надобно молвить, святой аббат был тогда уже стар и не решился ехать в
Белоречье горной дорогой, изобиловавшей оползнями. Вот и вышло, что они с
Деодатой отправились на восток, через Хестингу, граф же поскакал на запад
и в ближайшем хуторе Белоречья узнал, что они там не проезжали. И
тогда-то, милостивые государи, неправедный гнев разгорелся в нем с
утроенной силой.
нет, от меня им не уйти!.."
Хребта, по кручам и чащам. Он настиг их как раз у выхода на равнину,
налетел - и добрый аббат, обливаясь кровью, рухнул наземь с коня!
Графскую Подушку. Но если и молил, так без толку: она лишь холодно глянула
на него и поехала дальше - прочь. А вскоре на графа и на все его
государство обрушились новые беды, ибо Империя объявила его вне закона за
надругательство над Миром Колодца, а Храм предал его анафеме за расправу
над добродетельным аббатом. Тогда непокорные дейлкарлы учинили восстание,
и часть валькингов, подумать только, приняла их сторону. Пришлось графу
Вальку вновь облачаться в боевую броню; но тут оказалось, что у прежнего
несравненного полководца больше не было ни сил, ни желания драться, так
что скоро враги оттеснили его назад в родные пределы. Проиграв наконец
битву в Северной Хестинге, он бежал в горы Корсора. Погоня мчалась за ним
по пятам, вскоре были схвачены все его люди, и он остался один. И вот под
вечер попалась ему на глаза неприметная тропка, уводившая куда-то в
сторону. Поехал по ней граф и вскоре увидел пещеру, а перед пещерой -
источник. Граф расседлал измученного коня и направился к пещере, думая
отсидеться в ней либо ускользнуть от погони - и что же? Не успел он войти,
как чья-то рука отдернула завесу у входа, и глазам его предстала госпожа
Деодата.
видел, вот только теперь ее черты были отмечены воистину божественным
спокойствием и благодатью. Она ужаснулась, увидев перед собой вооруженного
мужчину, которого когда-то, в иной жизни, она так хорошо знала.
позволишь жить своей жизнью, как я позволила это тебе?"
дорогая моя. Я только что проиграл битву, я, как ты видишь, ранен и одинок
- и, конечно, явился сюда лишь за тем, чтобы тебя похищать. Отойди-ка с
дороги: я собираюсь дорого продать свою жизнь. Есть ли другой вход в эту
пещеру?"
него долгим взором, а потом спросила:
Быков Василий
Херберт Фрэнк
Никитин Юрий
Афанасьев Роман
Березин Федор
Орлов Алекс