протянул ей.
для меня.
найти. Это совсем не то, что забраться вечером к моим хозяевам, когда
никого дома нет, и стащить что-нибудь. Это не...
что это она сама и написала, чтоб вытянуть у них деньги. Или они подумают
на красных. На нас никогда не подумают. Они считают, что у нас пороху не
хватит на такое дело. Они всех негров считают трусами...
обернулся к ней. Она потянула его за пальто. Под тусклым светом уличного
фонаря они молча сошлись лицом к лицу. Вокруг них была ночь и снег; они
были отрезаны от мира и знали только друг друга. Он смотрел на нее без
всякого выражения и ждал. Ее взгляд, испуганный и недоверчивый, был
прикован к его лицу. Он стоял неподвижно, но вся его поза говорила о том,
что он наготове и только ждет, оттолкнет она его или притянет. Ее губы
раздвинулись в слабой улыбке, она подняла руку и тихонько провела пальцами
по его щеке. Он знал, что в ней сейчас с мукой решается вопрос о том,
насколько он дорог ей. Она схватила его руку и сжала.
еще выжидал, протянет она ему руку или даст скатиться в пропасть одному.
Он наслаждался ее горем, через эту чужую растерянность и отчаяние узнавая
цену себе. Вдруг у нее дрогнули губы, и она заплакала.
нее. Справится, подумал он.
Для его душевного спокойствия необходимо было знать, что она делает и
почему.
случилось, им нас не поймать. Уж про тебя-то наверняка никто ничего не
узнает.
не можем пойти, куда захочется.
пять пальцев. Можно спрятаться в одном из тех старых домов, знаешь? Вот
как прошлый раз. Туда никто не сунется.
том же месте, в снегу. Ничего, подумал он. Справится.
и освещенные там и сям факелами, высоко поднятыми невидимой рукой. Он
прождал минут десять, трамвая все не было. Он свернул за угол и, опустив
голову, зарыв руки в карманы, пешком пошел к Долтонам.
чувства помогли эти страхи преодолеть. В ту минуту, когда, наклонившись
над Мэри, он увидел, что она умерла, страшный образ электрического стула
вошел в его плоть и кровь. Но сегодня, за завтраком дома, когда он смотрел
на мать, сестру, брата и видел, как они слепы, и позднее, когда он
подслушивал разговор Пегги с миссис Долтон на кухне, в нем родилось новое
чувство, чувство, которое почти совсем освободило его от страха смерти.
Если быть осторожным и знать, чего хочешь, все можно сделать, думал он. А
если можно взять жизнь в свои руки и распоряжаться ею по-своему, если от
себя самого зависит решение, когда и куда бежать, то и бояться нечего.
чем когда-нибудь; все его внимание, все его мысли были сосредоточены,
направлены к одной цели. Первый раз в жизни он двигался между двумя четко
обозначенными полюсами: он уходил от смертельной угрозы, от жизни, похожей
на смерть, давшей ему это чувство стеснения и горячего удушья в груди, и
шел к ощущению той полноты, которая так часто, хоть и неопределенно,
манила его с экрана и с журнальных страниц.
Джаном и мистером Долтоном, от роскоши этого большого дома, перестали
душить его и жечь. Разве он не совершил то, на что они никогда не считали
его способным? Его черная кожа, его место на самом дне мира - все это он
теперь смел превозмочь благодаря вновь рожденной в нем силе. Сознание, что
он убил Мэри, стало для него тем, чем раньше служили револьвер и нож.
Пусть потешаются над ним за то, что он черный и смешной: он может смотреть
им прямо в глаза и даже не чувствовать злобы. Исчезло постоянное ощущение
невидимой стены, давящей со всех сторон.
беспокойстве, о том неутолимом голоде, которые вечно снедали его. В
какой-то мере он уже сегодня вечером справился с этим; дальше все станет
еще легче. Ощущение свободы и покоя явилось в его теле после близости с
Бесси. Добившись ее согласия помогать ему в деле с письмом, он закрепил
свою власть над ней. Теперь она связана с ним узами более тесными, чем узы
брака. Теперь она - его; страх ареста и казни привяжет ее к нему на всю ее
жизнь; точно так же, как то, что он сделал вчера, силой всей его жизни
привязало его к его новому пути.
освещенные щели заглянул в топку. Он увидел красную груду тлеющих углей и
услышал ровное гудение в трубе. Он повернул рычаг, прислушиваясь к
тарахтенью в желобе и глядя, как угли из красных становятся черными. Он
повернул рычаг обратно, нагнулся и отворил дверцу зольника. Там было полно
золы. Завтра утром нужно будет выгрести ее всю лопатой и посмотреть, не
осталось ли где несгоревших костей. Он закрыл дверцу и, обойдя котел,
направился уже в свою комнату, как вдруг услышал голос Пегги:
прошла по всему его телу. Пегги стояла на площадке лестницы, у двери,
ведущей в кухню.
надо было спрашивать?
Шилова Юлия
Буркатовский Сергей
Прозоров Александр
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Куликов Роман