Чтение 32–й страницы книги ~Слепой Орфей~

- Не спорю, - согласился Игоев. - Где злато, там и бесы. Но, друзья, напомню: у нас есть конкретная проблема. И решить ее следует тоже конкретно. Есть предложения?

- А если его как-то пометить, спрыснуть каким-нибудь радиоактивным изотопом? - предложил Фрупов. - Чтобы не только Глеб, но и любой человек с соответствующим прибором мог его вычислить.

- Смысл? - возразил Стежень. - Подключая к делу посторонних людей, мы лишь расширяем для твари возможности бегства. А касаемо радиоактивности, думаю, что и спрыскивать не надо. Останки у меня в холодильнике фонят, как чернобыльский заяц. Думаю, и свеженький носитель что-нибудь да излучает.

- Не уверен, - возразил Игоев. - Но метка кажется мне бесперспективной. Мы ничего не знаем о механизме его перехода из тела в тело. И мы ничего не знаем о его мотивации. Поэтому даже примерно не можем прогнозировать его действия.

- Мотивация, да, мотивация... - процедил Фрупов. - Мои сотрудники говорят: все его действия казались логичными. Работал с ним в основном Михаил. Морри ставил задачу, а Михаил осуществлял оперативную разработку. Естественно, без возражений. Мы - люди военные, а приказ есть приказ.

- И никто не усомнился в его полномочиях? - спросил Ласковин.

- Почему же, усомнился. Я.

- Образ он выбрал безошибочно, - заметил Игоев.

- Думается мне, выбирал не он, - возразил Фрупов. - Ему "подсказали". Кто-то из наших. Тем более что подобную персону мы ждали уже давно и были психологически готовы. Не к Морри, разумеется, а к куратору из Москвы.

- Похоже на правду, - согласился Игоев. - Если хочешь, чтобы человек тебе с легкостью поверил, узнай, во что он поверит с легкостью. Итак, мы знаем, что он читает мысли, обладает способностью к внушению, подавляет личность, волю или способность к критической оценке событий. Хочу обратить ваше внимание, господа: с коллегами Владимира Морри работал значительно аккуратней и результативней, чем с группой покойного Ликанова. И боюсь, что, пожелай он - и любое, подчеркиваю, любое учреждение окажется под его властью. Но есть и крохотная положительная деталь. Некоторые люди иммунны, если можно так выразиться, к его воздействию. В частности, всех присутствующих здесь можно отнести к таковым.

- Вирус, - сказал Стежень. - Чертовски похоже на вирус.

- Ты уже говорил нечто подобное, - заметил Игоев. - Можно принять как аналогию. - Может, по аналогии и сообразим, как с ним бороться.

- А как борются с вирусом? - спросил Фрупов. - Антибиотиками?

- Увы, - вздохнул Стежень. - Как раз антибиотики бесполезны. Вирус - это не бактерия. Не клеточный организм. Он встраивается внутрь клетки, меняет ее "наследственные" характеристики на свои собственные. В типичном для вируса случае конкретная клетка просто гибнет, порождая прорву новых вирусов. Но в случаях более редких вирус может "встраиваться" в информационные структуры, и носитель вируса не гибнет, а продолжает делиться, порождая новые зараженные клетки с заданным вирусом дефектом. Например, склонностью к спонтанному, никак не контролируемому делению.

- И как же с ними бороться? - повторил Фрупов.

- Антитела, киллеры, - ответил Стежень. - Особые клетки, которые опознают "чужих" и их кушают. Иммунная система. Проблема в том, что некоторые вирусы вжираются прямо в "систему уничтожения". Как вирус СПИДа, например. Конечно, организм может некоторое время протянуть и без иммунитета. С медикаментозной поддержкой. Но недолго. Это очень упрощенное представление о вирусах в организме, но...

- Но понятное, - перебил Ласковин. - Что же все-таки можно вытащить из вашей аналогии?

- Минуту, - сказал Стежень. - Я еще не закончил. У вируса есть еще одна особенность, на которую нужно обратить внимание. В неблагоприятных условиях он способен "законсервироваться", перейти, можно сказать, в кристаллическую форму. Трудно обнаруживаемую и еще более трудно уничтожаемую, но... неактивную. До лучших времен. То есть если наша тварь подобна вирусу, то, обнаружив благоприятную среду, она активизируется и действует. А если сочтет ее неблагоприятной - сворачивается. Именно поэтому, я думаю, он удрал не в город, как поступил бы на его месте любой из нас, а в свой лес.

- Интересная мысль, - кивнул Фрупов.

- Если ее не притянули за уши, - возразил Ласковин.

Стежень пожал плечами.

- Это только гипотеза, - сказал он. - А гипотезы, господа, бывают разные. Есть, к примеру, такая, которая утверждает, что вирусы - не что иное, как хранители человеческого генофонда. И гробят только тех, в ком этот самый генофонд дефектный.

- Слышал, слышал, - отозвался Ласковин, - СПИД. Смерть педикам и дуреглотам.

- Упомянутая мною гипотеза, - Стежень иронически улыбнулся, - возникла еще до победного марша синдрома приобретенного иммунодефицита. Так что и СПИД можно рассматривать как ее подтверждение. А можно и не рассматривать.

- Ладно. - Ласковин пожал плечами. - У меня только один вопрос, господа теоретики. Будем мы брать тварь или не будем?

- Сейчас - нет, - ответил Стежень.

Он ожидал, что Андрей станет возражать, но ошибся.

- Нет так нет. Пойдем, Володя. Кирилл, понадобимся - звоните.

Морри-разуму было хорошо. Холодная осенняя ночь, моросящий дождь, приятно охлаждающий разогретое тело. Хорошее тело. Сильное. Ничуть не хуже, чем тело Ликанова. Деревья шумели и раскачивались. То, на котором устроился Морри, раскачивалось тоже. Приятно. Неторопливо наплывали разные мысли. Из дальнего и ближнего прошлого. И совсем не хотелось в Город. И Морри-алчущему тоже не хотелось в Город. Жажду его притупил страх. Да и сыт был, нахватался за последнее время. "Останусь, - думал Морри-разум. - Пройдет время, смертное тело станет бессмертным. И снова впереди вечность. Хорошо".

Морри-алчущий не протестовал. Даже не рвался вернуть потерянное. Боялся потерять все. "Соберем новых, - улещал Морри-разум. - Зачем торопиться, рисковать, если впереди - Вечность".

Медленные мысли, медленная жизнь. Древесная жизнь леса.

"Хорошо", - думал Морри-разум, теснее прижимаясь к коре. Еще он думал, что совсем скоро обретет бессмертное тело и единение станет полным. А люди, беспокойные люди, смертные люди... Они умрут. И все будет хорошо.

Капли дождя, теплея, стекали по спине Морри. Лес дышал в такт дыханию своего Господина. Его Лес...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Когда Стежень вошел в дом, Елена Генриховна и Карина уже были в полной готовности.

- Привет, все в порядке?

- Конечно, - ответила Елена. - Глеб, я возьму твою машину?

- Если не боишься ГАИ.

- Шутишь?

Женщины попрощались со Стежнем: Энгельгардт - ослепительно улыбнувшись, Карина - не поднимая глаз. Глеб обратил внимание, что повязка, которую он наложил на поврежденную руку Карины, снята. Но ничего не сказал, поскольку видел: опухоль спала.

- Ключи в машине, - сказал он.

В дверях уходящие столкнулись с Игоевым и Мариной.

- Здравствуй, Аленка! - Кирилл чмокнул ее в щеку. - Погоди, не убегай. Мне нужен твой совет.

- Это быстро?

- Не очень.

- Тогда давай я тебе перезвоню. Мы очень торопимся. Мариночка, добрый вечер!

- Добрый.

На подчеркнутое радушие Марина отвечала довольно холодно. Инстинктивно она чувствовала: Елена Генриховна ей не друг. Холодно, но не враждебно, поскольку враждебности не одобрил бы Глеб.

А Глеб смотрел на женщин и неожиданно обнаружил, что его Маринка и Карина похожи. И это сходство особенно заметно, когда рядом с ними Елена.

- До свиданья, мальчики! - Энгельгардт помахала рукой. - Если голодны - обед на кухне. Разберетесь.

Через минуту снаружи раздался рокот Стежневой "Нивы".

Мужчины расположились в гостиной.

- Маринка, свари кофе, пожалуйста, - попросил Стежень. - Кир, послушай, у меня появилась идея. Не подключить ли нам к делу какого-нибудь грамотного физика? Или химика? Пусть бы поиграл с нашим радиоактивным прахом.

- Физика, химика, социолога, историка, кого еще?

- Я серьезно, - заметил Стежень.

- А я - нет! - Игоев с удовольствием развалился в кресле, потянулся к бару, налил себе коньяку.

- Мариша! - крикнул он. - Если тебе не трудно, сделай мне ма-аленький бутербродик с сыром!

- Сейчас!

- Кир! Объяснись! - потребовал Стежень. - Почему - нет?

- Потому что ученый, брат мой колдун, - это ученый. И для ученого, если ты запамятовал, главное - новые знания. Этим он, ученый, печально отличается от мудреца. А наш шустрый черныш - это воплощенное знание. Сам же говорил: его останки - своеобразное хранилище сотен, а может быть, и тысяч слопанных Морри людей. Из оч-чень давних веков. Это для историка, к примеру. А как насчет физика? Или биолога? Или просто человека, которому хочется пожить подольше? Наша с тобой задача - сделать так, чтобы от Морри и следа не осталось. Ни духа, ни праха. Да ни у одного настоящего ученого рука не поднимется уничтожить такой кладезь знаний.

- Уничтожим мы сами, - возразил Глеб. - Но нам нужна информация.

Марина принесла поднос с кофе и с полдюжины бутербродов на тарелке. Поставила на столик, пристроилась на подлокотник рядом со Стежнем.

- Спасибо, Мариша. - Игоев взял бутерброд. - Ты, Глеб, не заметил одной славной закономерности: никто из тех, кто, как мы выражаемся, иммунен к Морри, не имеет заветной материальной цели. Ни ты, ни я, ни Андрей с Владимиром не стремимся жить вечно или, например, стать президентами или заработать миллион долларов.

- Миллион долларов я мог бы заработать года за полтора, - фыркнул Стежень. - Это ты мельчишь!

- Не о том речь. Сдается мне, когда Морри выходит на контакт с человеком, он может просто его сожрать, а может аккуратно скушать. Но в последнем случае ему нужно добровольное согласие закуски. А соглашается глупая закуска в том случае, если ей предлагают взамен нечто привлекательное. Например, миллион долларов. Как бы на халяву. Тебя это не проймет, и меня тоже. Но мы ведь помним, как Сермаль с долларами фокусы показывал. И тогда ведь это нас цепляло!

- Бес, - сказал Стежень, - искушает тем, что сладко. Чему ты удивляешься?

- Я не удивляюсь. Я пытаюсь тебе объяснить, почему в нашей команде не должно быть случайных людей. Каждый не иммунный к Морри человек - потенциальный его союзник.

- Ладно, убедил, - проворчал Стежень. - Чего ты от Ленки хотел?

- Любви, - сказал Игоев и засмеялся.

Фрупов с Ласковиным приехали поздно вечером. У обоих, как выяснилось, были дела, которые невозможно отложить. К счастью, завтра суббота и, следовательно, пара дней отдыха у большинства населения. Что ж, пока народ отдыхает, стража бодрствует. Тем не менее на ночь глядя охоту затевать не стали. Утро вечера мудреней.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Глеб Стежень

Из всех учеников Сермаль таскал в лес только меня. Причем с весны до осени - без ничего. Нож да фляжка с водой. Спали на лапнике. В холодную или дождливую пору - еще и шалашик сверху. Из того же лапника. Да не просто резать ветки, а у дерева попросить. Оно даст. А не даст - к другому иди. Никакого огня. Огонь - только зимой. Зимой лес спит. Ели, что находилось. Рыбу сырую (Сермаль ловил ее руками и меня научил), желуди, ягоды (в пору), мед. Но меда в лесах было мало, и Сермаль жалел пчел: возьмет чуть-чуть - и ладно. Пчелы его не кусали. И комары тоже.

В лесу Сермаль говорил мало. Иной раз десяток слов в день - и все. Учил не словом, а пониманием.

Лесок почти не изменился, разве что лиственные деревца совсем облетели, а зелень хвойных стала более сочной. Или это только казалось? Ласковин и Фрупов двигались в лесу на удивление хорошо. За спиной почти не слышно. А Фрупова совсем не слышно. Только дыхание. Охотник?

Сосенка с отметкой дедова топора затянула ранку. Морри поблизости не было. Но Стежень чувствовал его очень хорошо. Через Лес. К сожалению, Глеб нисколько не сомневался: Морри точно так же чувствует и их самих. Он чуть притормозил, оглянулся. Фрупов, шедший следом, посмотрел вопросительно, тяжелое помповое ружье висело у него на плече стволом вниз, поперек ватника - патронташ, на поясе - нож. Глеб кивком головы указал направление, и маленький отряд проследовал мимо. За Фруповым - Ласковин. Без ружья. Но карман куртки оттопырен пистолетом. Последним - Кирилл. Вообще без оружия. Однако Стежень не сомневался: тварь к нему даже не сунется. Поэтому Игоев и шел замыкающим, хотя единственный из них - без боевой подготовки.

Глеб положил ладони на ближайший сосновый ствол, ощутил биение жизни под липкой корой, потянулся мысленно вверх, к кроне, "взмыл" над сырой землей. Ощутил чистую радость слияния с миром. Как всегда. Но не позволил радости овладеть им. Глеб искал. Он сознательно открылся и ждал, ждал. Дождался. Чужая быстрая воля прикоснулась к нему. Без злобы. Даже не к нему - к дереву. Глеб застыл, спрятал все мысли, спрятал всё, растекся по миллионам хвоинок. Его не заметили. Чужая воля протекла насквозь, прочувствовала тропу щупиками корней, выяснила, что по тропе недавно прошли, выяснила, куда прошли, и потекла дальше, вслед. Вслед ей, но в другую сторону потянулся Стежень. Это оказалось так легко, словно идешь по чужой плотной лыжне. Там, где "прошел" Морри, деревья все еще оставались "открытыми". Стежень позавидовал легкости, с которой его враг проникал в живое, но тут же отбросил зависть. Никаких зацепок для Морри! Вдох-выдох... А-а-а! Вот он! Темный бесформенный груз на подрагивающей ветке. Близко, дьявольски близко!

Стежень медленно (спешить очень, очень опасно) отделился от дерева, снова стал только человеком. Друзья успели отойти шагов на триста. Стежень не видел их, но прекрасно знал направление. Догнал бегом. На звук его шагов оглянулся только Ласковин. Увидел, узнал, успокоился.

- Стой, - скомандовал Глеб. Тройка дружно остановилась.

- До него километра полтора, - сообщил Стежень. - Но он нас отслеживает.

- Может удрать? - спросил Фрупов.

- Может. Поэтому сделаем так...

- Никаких мантр я читать не стану, - выслушав предложение, сердито заявил Ласковин.

- Тогда он уйдет! - возразил Стежень. - Пока мы для него просто люди. Но очень скоро он нас узнает. А тебя он боится больше всех нас, вместе взятых!

- Меня не узнает, - холодно ответил Андрей. Некоторое время Глеб и Ласковин смотрели друг на друга в упор.

Стежень сдался.

- Хорошо, - согласился он. - Верю.

- А нам не надо прятаться? - спросил Фрупов.

- Нет. Тебе - даже наоборот, - ответил Стежень. - Ты - приманка.

- Ты уверен, что он сочтет меня приманкой? - Фрупов усмехнулся.

"Боится, но держит себя в руках, - подумал Глеб с уважением. - Отлично держит, я бы так не сумел".

- Уверен.

- Добро. Тогда вперед?

- Вперед, - кивнул Стежень, обошел его и возглавил группу.

Морри покрывал своим вниманием весь Лес целиком. И всех, кто в нем. А таких было немало. Десятка два поздних грибников, рыбак на берегу топкого озера, еще один мужчина - с собакой. Два всадника. Тоже с собакой. Все довольно далеко от Морри. Ничего примечательного. Кроме одной группы. Эти двигались прямо к нему. Слишком далеко, чтобы Морри мог определить, кто такие. Но, верно, не случайные путники. В этом Морри-разум не сомневался. Слишком точно выбрано направление. Что ж, если Морри сочтет их опасными, то всегда может ускользнуть. А если они не опасны, то послужат Пищей.

Над самой головой Стежня протрещала сорока. Глеб приостановился, потянул носом воздух. Ничего не уловил, кроме сырости, прели и хвойного духа. Но он знал: Морри близко, совсем близко.

Когда они оказались достаточно близко, Морри-разум без труда опознал троих. Один представлял опасность, второй - неприятен и бесполезен, третий - отменная Пища. Четвертого Морри определить не смог, поскольку тот ни о чем не думал. И ничего не чувствовал. Морри-разум насторожился, но Морри-алчущий напомнил о себе. Голод, вечный голод... И Морри-разум уступил. Остался. Соскользнул на десяток метров вниз - нынешнее тело не годилось для настоящих прыжков, - припал к гладкому стволу. Теперь - ждать.

А ждать Морри умел. Даже Морри-алчущий был согласен ждать, если впереди - наслаждение Пищей. Морри-разум снова стал первым и не замедлил воспользоваться преимуществом. Да, он умел учиться. И многое понял в этом неустойчивом мире. Например, как в нем принято убивать.

Стежень еще не видел тварь, но уже знал, где она. Он узнал дерево. И замедлил шаг. Это был старый лес.

Мощные ширококронные сосны. Мелкие брусничные кустики, алеющие ягодами. Похоже, люди сюда заходили не часто. Старый лес, сильный.

- Володя, Андрей, - негромко позвал Стежень.

Показал, где засела тварь. Фрупов взял ружье наизготовку. Он и Ласковин тут же сошли с тропы: один налево, второй направо. Имел ли этот маневр смысл? Ведь монстр наверняка обнаружил всех четверых.

"Хуже не будет", - подумал Глеб.

Но сам остался на тропе. За ним, след в след, двигался Игоев. Через минуту Глеб уже подошел достаточно близко, чтобы разглядеть темнеющий между веток силуэт.

Стежень остановился. Поплевал на ладони, вынул из ременной петли дедов топор. Рукоять, как всегда, удобно легла в ладонь.

"Ну давай! - мысленно позвал Глеб. - Прыгай, я жду!"

Непривычное для Морри оружие удобно устроилось в привычной ладони. Нынешнее тело Морри в совершенстве владело навыками убийства. Лучше, чем прежние тела. Морри-разум уже выбрал целъ. Он выбрал ее давно. Враг взял в руку топор. Смешно. Морри-разум учится, а он - нет. Разве это соперник? Указательный палец плавно надавил на спуск...

Не до конца. Морри-алчущий яростно воспротивился выбору! Не в силах противиться, Морри-разум чуть-чуть переместил руку. Теперь пуля попадет в большого. Прямо в голову...

Выстрел прогремел... Раньше, чем мушка совместилась с целью. Раньше, чем палец Морри дожал спусковой крючок. Картечь ударила в бок Морри за миг до того, как боек его пистолета разбил капсюль. Морри потерял равновесие, сорвался с ветки и с высоты четырех метров рухнул на землю.

Фрупов увидел тварь, понял, что у нее в руках, но не успел удивиться. Удивиться не успел, зато успел выстрелить. И не промахнулся. Заряд, способный уложить медведя, снес тварь с насеста. Перевернувшись в воздухе, монстр тяжело плюхнулся на прелую хвою. Чисто машинально (одного попадания обычно достаточно) Владимир передернул затвор и всадил в упавшее тело еще один заряд. Промахнуться с тридцати шагов было невозможно...

Но Фрупов промахнулся. Монстр успел откатиться в сторону. С невероятной скоростью тварь оказалась на ногах. Фрупов упал на землю, избежав первой пули. Вторая достала бы его наверняка, но тут хлопнула беретта Ласковина. Тварь завертелась волчком, выискивая новую цель. Однако Андрей, единственный, почти не уступал ей в быстроте реакции. Даже превосходил, поскольку Морри мешал развороченный картечью бок. С быстротой, определяемой только скоростью самого механизма, Морри выпустил всю обойму в наиболее опасного врага. И не попал ни разу. Ярость Морри-алчущего, жаждавшего схватить и уничтожить, поглотила навыки тела-стрелка. Андрей выстрелил восемь раз. Он попал дважды, но без особого результата.

Тут к твари подскочил Стежень, взмахнул топором, но монстр с пронзительным визгом отпрянул и длинными прыжками, петляя, понесся прочь. Фрупов из положения лежа дважды выстрелил ему вслед, однако даже если и задел, то не остановил.

- Удрал! - выкрикнул Ласковин, тяжело дыша. - Опять удрал, паскуда!

Подошедший Фрупов молча ткнул дымящимся стволом в жирное кровавое пятно на земле.

- За ним, - скомандовал Ласковин, и мужчины устремились по следу.

Километра через четыре (Игоев, не выдержав темпа, отстал на полпути) Ласковин, Стежень и Фрупов выскочили на берег озера. Тело они увидели сразу же. Труп лежал у кромки воды. Песок покраснел от крови. И спокойная вода у берега стала розовой.

Трое уставились на труп. Ни одному из троих не верилось, что монстр прикончен. И правильно не верилось.

Восклицание Ласковина, жест в сторону озера: маленькая резиновая лодочка с единственным пассажиром. Лодочка, быстро-быстро плывущая к противоположному берегу.

Фрупов вскинул ружье, тщательно прицелился. Выстрел. Есть! Лодка остановилась и начала погружаться. Ее пассажир перевалился через борт и пропал под водой.

Мужчины напряженно вглядывались в синюю гладь. Минута, две, пять... Ничего. Слишком далеко, чтобы углядеть любую мелочь. Голову - да. Но не чуть приподнявшееся над поверхностью для вдоха лицо.

- Очень я сомневаюсь, что он утонул, - мрачно произнес Фрупов.

Остальные придерживались того же мнения.

- Ты его чувствуешь? - спросил Ласковин. Стежень покачал головой.

- Может, позже, - сказал он. - Что-то я устал.

Он и вправду устал. Не телом, душой.

- С этим что будем делать? - спросил он.

- Спрячем, - сказал Фрупов. - И место пометим. Я потом его заберу.

- Годится, - кивнул Ласковин. - Ну что, взяли?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Новое тело Морри оказалось совсем никудышным. Старым и вдобавок хромым. Но это было не так уж важно, поскольку Морри сменил его уже в электричке. Какой хороший мир! Никто друг друга не знает, никто ни на что не обращает внимания. Морри-разум уже жалел, что поддался слабости и убежал в лес. Город - куда лучшее убежище. Новая жертва, мускулистый мужчина лет тридцати пяти, охотно пошел на контакт. От одной из первых жертв Морри, Рустама Кермаева, этот отличался разве что меньшей агрессивностью. А главной его проблемой были деньги. Вернее, отсутствие денег. Даже на билет. Морри отпугнул контролера, и жертва прониклась доверием. Труднее было отпугнуть тех, кого не различал человеческий глаз. Но Морри справился. Теперь он был достаточно силен, чтобы шугануть мелюзгу.

Морри вышел в Девяткино, прошел в метро. При этом ему пришлось некоторое время ждать, поскольку у прохода скопилась очередь, а вводить в заблуждение автоматы Морри пока не умел. В подземелье пришлось пережить несколько неприятных минут: сосущие человеческую силу обитатели тоннелей решили попробовать Морри на вкус. Морри-алчущий сумел отбиться и оградить Силой часть вагона. Люди, оказавшиеся поблизости, удивленно оглядывались, кое-кто даже улыбнулся: у них возникло ощущение, словно в хмурый день выглянуло солнце. Но радостное ощущение быстро прошло, поскольку Морри-алчущий мигом слизнул избыток энергии. Головы пассажиров тут же поникли, а глаза потухли. Овцы, привычные к стрижке. Были, впрочем, и такие, кто тем или иным способом успешно противостоял подземным сосунам. С Морри им бы, конечно, не справиться. Но Морри сам не стал их трогать. Он не хотел прежде времени вступать в конфликт с Настоящими Силами.

Морри вышел на "Балтийской", свернул направо, перешел через мост и двинулся навстречу запаху жженых костей. Впрочем, сам запах не имел значения. Морри совершенно точно знал, куда идет. Пришло время взять союзника.

- Он опять в городе, - сказал Игоев.

- Точно? - спросил Глеб.