Чтение 32–й страницы книги ~Схватка без правил~

- Багги, сукин сын! Тебя только за смертью посылать! Целый час полковник его ждет, а он небось в сортире газетки почитывал!

Флэшбаг ничего не ответил, потому что прекрасно знал полковника Эвлиера, который мгновенно оттаял и уже тише спросил:

- Принес?

- Так точно, сэр!

- Да не ори ты. - Эвлиер беспокойно огляделся и протянул руку. - Давай.

Сержант подал ему плоскую коньячную фляжку, и полковник, почти распластавшись вдоль стены, сделал несколько быстрых глотков. Затем спрятал коньяк и облегченно вздохнул. Теперь его лицо разгладилось, а нос приобрел тот самый оттенок, за который Эвлиер и получил свою кличку.

- Ну пошли, лентяй. Нам еще работать нужно, - со значением произнес полковник, и они отправились к периферийным отсекам судна.

Там, в перезарядных ячейках находились боевые машины, и некоторые из них требовали капитального ремонта, который невозможно было провести силами бригад обслуживания.

Для сержанта Флэшбага наступал самый ответственный момент. Он должен был вписать в ремонтную ведомость две совершенно исправные машины, и лучше, если бы это оказались "ливиты".

Почему именно "ливиты", он не спрашивал, но легко мог догадаться, что использовать их будут в атмосфере.

Зачем понадобились машина с авианосца, если украсть на орбитальных складах их было значительно проще, Багги тоже понимал. Борты 6-го флота были "прошиты" так называемыми красными пропусками - чиповыми кодами, позволявшими входить в атмосферу большинства центральных планет.

Попробуй сделать это на "левой" машине - и тебя сожгут еще на орбите, а с "красным пропуском" можно летать хоть над правительственным дворцом.

Пока Багги и полковник спускались в лифте, Эвлиер покончил с содержимым коньячной фляжки и пришел в приподнятое настроение. Сержанту это было на руку, ведь ремонтную ведомость должен был подмахнуть именно полковник, тогда Флэшбагу не придется в случае чего ни за что отвечать.

Наконец Багги и Эвлиер оказались в рабочих галереях, где ни на секунду не прекращалась деятельность обслуживающих команд.

- Эй, командир! - позвал Багги старшего бригады, которая занималась "ливитом" под номером С-129.

- Здравия желаю, сэр! - воскликнул тот, заметив полковника. Эвлиер в ответ благожелательно кивнул.

- Чем болеет машина? - спросил Флэшбаг, приготавливаясь записывать неполадки в специальную форму.

- Два гироскопа, осевой нагнетатель, сервопривод "К9" на выходной опоре... - начал перечислять механик, но тут его жестом остановил полковник, который испытывал необыкновенный подъем.

- Эй, Багги, а куда это ты лезешь вперед начальства, а? - строго спросил он. - Или меня здесь вообще нет?

- Прошу прошения, сэр, поспешил, - тотчас повинился сержант, тщательно пряча хитрую ухмылку. Пока все шло как по нотам.

- Значит, так. Механик отвечает, я его слушаю, а записываешь ты только то, что я укажу. Понял?

- Так точно, сэр! - щелкнул каблуками Флэшбаг.

- Тот-то же, лентяй, - снисходительно пробурчал полковник и начал сам расспрашивать механика.

Неполадок было много, и полковник быстро утомился. Он невпопад указывал, какие нужно делать записи, путался, возвращался к уже описанным машинам и, вконец измучившись, сдался:

- Ладно, Багги, думаю, ты уже понял, как это нужно делать?

- Так точно, сэр.

- Ну и давай, поработай. А то ведь так ничему и не научишься.

Еще через два часа ценой пропущенного обеда формы на поврежденные истребители были заполнены и Флэшбаг передал их полковнику.

С чувством явного облегчения Эвлиер собрался подписывать бумаги, однако в последний момент пересчитал документы и озабоченно взглянул на сержанта:

- Эй, Багги, а почему их так много? Сколько у нас было заявок на ремонт?

- Шесть, сэр.

- А сколько форм мы заполнили?

- Восемь, сэр.

- Значит, ты, лентяй, все заполнил неправильно...

- Никак нет, сэр, я все заполнял правильно, - не согласился сержант.

- Как же правильно, болван ты сухопутный, если вместо шести мы заполнили восемь форм?

- Первые четыре, сэр, я заполнял по вашему указанию. К тому же мы все время возвращались, чего-то забывали...

- На что это ты намекаешь, сукин сын? - строго спросил Эвлиер.

- Только на то, сэр, что всю работу нужно проделать заново, - невозмутимо ответил сержант.

- М-да... - Эвлиер тяжело вздохнул и почесал за ухом. - А какие еще варианты у нас есть? - спросил он через минуту, зная, что Флэшбаг неплохо соображает.

- Мы можем отправить на ремонт не шесть "ливитов", а восемь. И никто не узнает, что два из них были недостаточно дохлыми, сэр. На авианосце четыреста тридцать бортов, и едва ли адмирал Чифтер будет лично проверять, сколько машин мы отправили в ремонт.

- А ты, пожалуй, прав, Багги, - обрадовался полковник. - И никому от этого плохо не станет. Он расправил на жестком планшете первый документ и размашисто его подписал. Затем то же проделал и с остальными, а сержант Флэшбаг смотрел на него и думал о том, что свою часть задания он честно выполнил. Оставалось только сообщить номера двух неповрежденных машин, а остальное сделают другие люди из команды Колина Дзефирелли.

108

В день, когда было решено провести заседание кабинета министров, весь прилегавший к дворцу правительства район наводнили шпики десятков персональных служб безопасности, а также государственных спецслужб. Люди в черных очках и одинаковых плащах ходили по улицам целыми отрядами, все время подозревая друг друга и находясь в постоянной боевой готовности.

Некоторые из министров, опасаясь покушения со стороны контрразведчиков, высылали вперед пустые лимузины.

Премьер-министр правительства, уважаемый доктор Йохим Моран, прибыл с целой эскадрильей вертолетов, одинаково покрашенных и имевших на бортах один и тот же номер "06-195".

Вся эта воздушная армия приземлилась на крыше дворца правительства. Поднятый ими ветер взметнул листву с крон фруктовых деревьев, составлявших роскошные висячие сады.

Примерно к двенадцати часам - именно на это время было назначено заседание кабинета - суматоха немного улеглась и кортежи членов правительства стали прибывать в установленном порядке. Министры выходили в кольце телохранителей и в сопровождении длинного шлейфа помощников, секретарей и имиджмейкеров.

Чтобы не нервировать всю эту чувствительную публику, Кевиши убрал своих людей подальше, предоставляя членам правительства возможность чувствовать себя в безопасности.

Ровно в двенадцать премьер-министр вошел в круглый зал заседаний и, поздоровавшись со всем составом кабинета, занял место председательствующего.

Затем доктор Моран огласил повестку дня, которая состояла из трех пунктов. Первые два касались каких-то пустяков с долями процента в подоходном налоге с граждан, ну а за ними шел третий, самый главный пункт - назначение нового министра обороны. По виду премьера Кевиши понимал, что Моран настроен решительно и очень рассчитывает на поддержку остальных членов кабинета.

Между тем самого Фердинанда Блау в зале не было, поскольку по замыслу Кевиши кандидат должен был появиться уже после предварительного сообщения, которое Дивар должен был зачитать по предложению директора УПИ Курца Либериа.

А пока что Дивар, как и множество других заместителей министров, скромно сидел позади своего шефа, однако исходившая от него аура хищника не позволяла ни одному из находившихся в зале людей усомниться в том, кто здесь опаснее всех.

На Дивара косились министры, секретари и стоявшие вдоль стен самые приближенные представители охраны.

Пустышка Курц беспокойно поводил плечами, премьер промокал лоб платком, а члены правительства озабоченно поглядывали по сторонам, не понимая, где же он, ставленник рвущегося к власти Дивара Кевиши.

Совместными усилиями своих телохранителей они могли бы уничтожить Дивара и перестрелять всех его людей, однако тот предупредил противников заранее, что в таком случае никто из них не покинет Дворец Правительства живым.

Скажи это кто-то другой, они, может быть, и рискнули бы, однако Кевиши парализовал волю министров, они не были готовы к такой открытой агрессии и фактической охоте на них - пока еще значительных людей государства.

Два пустяковых вопроса повестки пронеслись незамеченными. За них как-то невнятно проголосовали, и все взгляды обратились на сидевшего слева от премьера Морана директора УПИ Курца Либериа. Именно он должен был формально подать предложение.

Либериа поднялся, окинул высокое собрание многозначительным взглядом и произнес:

- Уважаемые члены правительства, уважаемый премьер-министр. Позвольте представить на ваш суд кандидатуру человека, который, в силу своей многоопытности и безупречного поведения, без сомнения, достоин занять пост военного министра... Чуть более подробно о мистере Фердинанде Блау расскажет мой заместитель Дивар Кевиши.

Впервые услышав имя предлагаемого кандидата, члены кабинета оживились и стали переговариваться друг с другом, пока Кевиши не подошел к небольшой трибуне.

Там он развернул папку и, старательно избегая торжественных интонаций, начал монотонно излагать сочиненный за одну ночь послужной список Фердинанда Блау.

Когда Дивар подошел к описанию тяжелых ранений, которые молодой офицер контрразведки получил во время выполнения ответственного задания, публика стала слушать более внимательно. Теперь эти люди, уже сами того не подозревая, начали переживать за человека, которого они еще несколько минут назад считали своим врагом, поскольку его проталкивали именно контрразведчики.

А Кевиши меж тем сухим казенным голосом лаконично рассказывал о нескольких хирургических операциях и долгом восстановительном периоде, которые пришлось пройти Фердинанду Блау.

- Безусловно, мистеру Блау с его нынешней внешностью уже не сделать карьеры артиста, однако мы с вами не артисты, господа. Наша обязанность - верно служить родине...

Кевиши закончил выступление и подал знак охраннику, который тотчас распахнул одну из дверей, впуская в зал Фердинанда.

Головы всех присутствующих повернулись в сторону вошедшего. Все хотели убедиться, так ли сильно ущербен этот несчастный, и тут же соглашались, что Кевиши сказал правду - претендент действительно был уродлив.

В нем уже не видели противника, его жалели.

Дивар посмотрел на премьера и отметил его недовольно поджатые губы. Моран понимал, что сам загнал себя в угол, поставив вопрос о месте военного министра на всеобщее голосование. Теперь никто не поверит ему, что калека может кому-то угрожать. Кто угодно, но только не этот увечный парень.

Фердинанд прошел к трибуне, а Кевиши возвратился на свое место.

Он с интересом наблюдал, как искусно Блау контролирует ситуацию и, отвечая на вопросы, тут же направляет интерес министров в нужную ему сторону.

Дивар был просто поражен совершенной игрой Блау. Он бы и сам непременно поддался на этот обман, если бы не был посвящен во все тонкости дела.

"А так уж ли я посвящен во все тонкости?" - тут же задал он себе резонный вопрос. То, что ставленник урайцев проходил на пост с такой легкостью, ставило под вопрос значение для мистера Козинского самого Дивара Кевиши.

Блау - отменный игрок и теперь в случае необходимости сможет обойтись и без помощи Кевиши.

"Выходит, я обыграл самого себя", - подумал Дивар.

109

В доке стоял оглушительный шум - грохотали вибромолоты, визжали приводы монтажных манипуляторов. Доставленные ночью "ливиты" нуждались в некоторой переделке и потому их опутали паутиной из стальных лесов, по которым, точно рабочие муравьи, неустанно сновали механики.

- Где вы находите столько людей? - поинтересовался Ник. Они с Дзефирелли стояли на балочном мосту, с которого Колин следил за тем, как продвигается работа.

- Во многих местах существует безработица. Даже среди толковых механиков, - пожав плечами, ответил Дзефирелли.

- Это так, но вам ведь нужны верные люди. Те, кто держит язык за зубами.

- Чтобы держали язык за зубами? - Колин улыбнулся. - Это вовсе не обязательно, да и невозможно, по большому счету. Когда в операции принимает участие больше пяти человек, она перестает быть секретной уже через пару месяцев. А если больше десяти, секретность не держится больше недели.

- Но вы же еще живы, сэр, - удивился Ник. - А ведь в ваших операциях задействованы сотни человек в год. Нельзя же их всех ликвидировать?

- Почему же нельзя - можно. Но это нецелесообразно. - Дзефирелли вздохнул и, указав на работавших внизу, пояснил: - Все эти ребята доставлены издалека и вернутся назад, как только сделают свое дело. Может быть, потом ими кто-то заинтересуется и их вызовут для дачи показаний. Однако к тому времени, когда кто-то из любопытных сделает какие-то выводы, я уже буду далеко отсюда, разрабатывая новую операцию и привлекая новых исполнителей.

- Здорово, - покачал головой Ник.

- Да ничего особенного. Большинство свободных агентов погибает из-за своей лени. Им начинает казаться, что они больше не делают ошибок, а стало быть, можно повторять какие-то комбинации и плевать на проверки.

- Но есть же у вас и постоянные люди.

- Какие такие постоянные? - Держась за поручень, Колин с интересом уставился на Ламберта. Он еще не привык к новому облику Ника и продолжал замечать в его поведении все новые, незамеченные прежде черты.

- Помните девушку с Ловиса? Медсестру?

- Лили? Конечно помню.

- Она ведь была вашим штатным сотрудником?

- Она была сотрудником Второго Управления департамента федеральной безопасности. Агентом которого я также числюсь до сих пор.

- Ну, значит, вы работали с постоянными агентами?

- Работал, но недолго. Агенты Управления сгорают, как мотыльки в огне. Не стала исключением и Лили.

- Ее... убили?

- Убили, - с готовностью подтвердил Колин, непонятно чему улыбаясь. - Как сейчас помню - восемь пуль из полицейского пистолета.

- Ее убили полицейские?

- Не знаю. - Дзефирелли, будто потеряв интерес к этой теме, снова оперся руками о перила, наблюдая за работой механиков. - Смотри-смотри! - указал он Нику. - Видишь, краном подвески потащили? Там, где придется работать этим "ливитам", условия очень жесткие. Никаких ракет - только тупые, но надежные бомбы. Не знаю, Ник, кто ее убил, - произнес он, неожиданно возвращаясь к прерванной теме. - Мы нашли ее в подвале, опоздав всего на полчаса, и выглядела Лили так, что эти восемь пуль были для нее самым лучшим на тот момент...

- Ее пытали?

- Да, они хотели, выяснить, что мне известно об одном нашем общем знакомом... Но девчонка ничего не знала.

- Наш общий знакомый это... Хубер? - спросил Ник.

- Твоя голова неплохо соображает.

- Вы сделали все, чтобы я догадался, сэр, - улыбнулся в ответ Ник.

- И ты стал крепким орешком. Я даже теряюсь, пытаясь понять, что происходит у тебя в голове, - признался Колин.

- Просто я закалился на крови. Когда видишь разделанного, словно бензопилой, товарища, с которым разговаривал полчаса назад, поневоле учишься прятать сопли и слезы.

- Да, - согласился Дзефирелли. - А скажи, Ник, та война между хорошими и плохими парнями, она действительно идет в таких огромных масштабах? Сам давно варюсь во всяком дерьме, но это только я один - это мой выбор. А что делать людям, которые обязаны совать башку в это пекло, хотят они этого или нет? Как все это происходит?

- Просто, - пожал плечами Ник. - Они рождаются с этим, и у них не возникает мысли о какой-то другой доле. Война у них повсюду.

- Значит, мы еще счастливчики, - глядя в пространство, произнес Дзефирелли. - Мы счастливчики потому что можем сказать себе: а пошло оно все... И спрятаться... Может, я и сам когда-нибудь спрячусь.

- Это едва ли, сэр, - усмехнулся Ник.

- Почему ты так уверен? - удивился Дзефирелли.

- Потому что вы маньяк.

- Маньяк?! - Колин покачал головой, - Обидные вещи говоришь, Ники. Справедливые, а потому обидные.

110

Ник с интересом смотрел на крупного, немного суетливого человека, который появился в каюте Колина Дзефирелли. Бросив на Ламберта быстрый взгляд, Хубер что-то заподозрил, однако Дзефирелли упорно не представлял Ника, занимая гостя другими разговорами.

- О'кей, Колин, - не выдержал наконец Хубер. - Познакомь меня сначала с этим молодым человеком. Мне кажется, мы с ним где-то уже встречались.

- Едва ли, Эдгар, - возразил Дзефирелли. - Насколько мне известно, вы не встречались с ним никогда. Это Ник Ламберт.

- Ник Ламберт?! - Хубер так сильно выпучил глаза, что, казалось, они уже никогда не вернутся в исходное состояние. - Зачем, Колин? Зачем ты устраиваешь такие представления?!

- А в чем дело, дружище? - Дзефирелли сделал непонимающий вид.

- Но ты должен был предупредить меня. Ты же знаешь, какие у нас с Ником случались обстоятельства! - Сказав это, Хубер смущенно посмотрел на Ника и развел руками: - Простите, если можете, молодой человек. Тогда были совершенно иные условия...

- Не беспокойтесь, мистер Хубер. Это было уже давно, - успокоил его Ник.

- А в чем дело, друзья? Ну подумаешь - Эдгар хотел угробить молодого пилота, чтобы получить приличную прибыль. Не за просто же так? За деньги.

- Прошу тебя, Колин, оставь это. Я чувствую себя подлецом. - Хубер замахал руками и тяжело опустился на узкую койку.

- Ты чувствуешь себя подлецом по отношению к Нику? - продолжал наседать Дзефирелли. - А как насчет меня, старого человека, у которого правое легкое на треть состоит из синтетических альвеол? И все потому, что парень, которому заплатил денежки дорогой Эдгар, всадил в меня разрывную пулю.

- Ты - другое дело, Колин. В те славные времена на тебя охотился каждый уважающий себя человек. При этом никто особенно не надеялся на удачу. Тебе все было нипочем, и ты подбрасывал в прокуратуру все новые материалы. Ты был шилом в заднице, Колин. А Ник - это совершенно другое. Он был сущим ребенком, когда мой пилот Генри Аткинс впутал его в это дело. А у меня не оставалось выбора. - Хубер посмотрел на Ника в упор и, прижав руки к груди, произнес так, словно клялся: - У меня не было другого выхода, Ник.

- Ладно, мистер Хубер, забудьте, - отмахнулся Ламберт. - Как видите, я жив и здоров, хотя вся команда конвоя погибла до последнего человека.

- Вы не поверите, Ник, временами мне эти люди даже снятся... - плаксиво сообщил Хуберт.

- Ну, только не это, Эдгар! - воскликнул Дзефирелли. - Если ты еще начнешь жалеть бездомных детишек, меня сейчас же стошнит, честное слово. Давай лучше о деле.

111

Получив наконец подтверждение того, что Фердинанд Блау назначен министром обороны, резидент урайского разведывательного управления Гумай Эренвой потянулся в кресле и взглянул на часы. Они показывали четверть седьмого.

"Время ранних птиц", - подумал Эренвой. Он вышел из-за стола и, разминая затекшие члены, подошел к окну.

Внизу, подсвеченная первыми лучами оранжевого солнца, расстилалась равнина. С такой огромной высоты пригородов Лидсбурга видно не было - они оставались где-то внизу, и казалось, будто небоскреб стоит среди нетронутых природных красот.

Итак, дело сделано. Фердинанд прошел на ключевой пост в правительстве, и это немало. Кевиши, конечно, уже понял, что допустил ошибку, однако Эренвой был уверен - этот маленький тиран подстраховался.

Когда Фердинанд разберется с своими полномочиями, он доложит более подробно, какие на него наложены ограничения.

Теперь Фердинанд. Появление его на Дижанейро здорово потрясло полковника Эренвоя. Он и не предполагал, что когда-то встретится с "этими". По-другому он не мог их называть, поскольку знал об этих существах очень мало.

Поначалу считалось, что это выращенные из пробирок дети от урайцев и янычар. Однако позднее появилась информация о каких-то мутациях в пределах урайских популяций. Они происходили в глубоком тылу Урайи, в местах, которые называли Неизученным Пограничьем. Еще будучи слушателем специализированного колледжа, Эренвой знал об отделах в развел управлении, которые работали именно в Пограничье.

Оставив живописную панораму, полковник вернулся за стол и позвонил Маленкову, который также прибыл сюда с Онслейма ввиду происходящих здесь чрезвычайно важных событий.

Маленков явился спустя минуту.

- Какие-нибудь вести от Фердинанда, сэр? - спросил он, проходя к свободному креслу и осторожно в него садясь.

- Да, он принимает дела, - кивнул Эренвой, глядя на Маленкова. Несмотря на бессонную ночь, тот выглядел довольно бодро. Леонард вообще был хорошим работником.

- Что ты о нем думаешь, Лео? - неожиданно спросил Эренвой.

- Я о нем ничего не знаю, - пожал плечами Маленков.

- И это плохо, - вздохнул полковник. - Они приходят нам на смену, а мы не знаем, чего от них ожидать.

- Вы не доверяете Фердинанду, сэр?