Чтение 32–й страницы книги ~Песня цветов аконита~

— Знаешь — и согласился остаться со мной наедине?

— Довольно, — Йири сказал это тихо, но Тами повиновался — замолчал, и лишь пару мгновений спустя осознал, чье повеленье исполнил.

— Вот так, — проплыло по комнате шелестом ветра.

Тами присел напротив, положил на колени руки.

— Да… он многому научил тебя. Представить не мог… Ну, так я понимаю Шену.

— Перестань, — попросил Йири. — Ты ведь не с тем пришел. У твоего старшего брата глаза хассы. А у тебя — прозрачные, будто вода чистого озера, когда каждую песчинку видно.

«Я помогу ему, — думал Тами, покидая Голубиную гору. Галопом несся, камешки с силой вылетали из-под копыт коня. — Братья не того хотят — пусть!»

Ворвался к себе, закрылся от всех. Девочка — Несущая тень — робко вошла к господину, так чуть за дверь не вышвырнул, хотя всегда относился весьма благосклонно.

Шену в доме не оказалось, зато приехал Ханари. И за всеми движениями брата следил внимательно, не приближаясь, — так бабочек ловят или птиц, осторожно, чтоб не спугнуть. И в Ханари текла «лисья» кровь… Со старшими ему было не тягаться по части интриг, а младшего пока еще мог обставить.

Особенно когда чувствовал — речь идет о том, что уже считал своим. Так просто не выпустит.
* * *

«Суэ так и не появилась. Может, погибла? Неудивительно — в Тхэннин проститься с жизнью недолго. Но про девчонку успела подать весть. Пожалуй, большего и не нужно. Ему будет довольно».

Угловатый стремительный почерк — сейчас Каэси нет нужды использовать вычурный стиль.

«Ты пытался найти родных. Я знаю, какой ответ тебе принесли посланцы повелителя. Но они не так хорошо ищут, как мои шин. Твоя сестра Аюрин жива. Если хочешь увидеть ее — я жду».

И приписка внизу:

«Тебе нечего опасаться. Не стану скрывать — возможно, ты принесешь мне пользу. Если же нет — уйдете живыми оба».

Письмо обнаружил на столике, под кувшинчиком с мятным напитком. Кто принес — неизвестно. Любой из слуг мог… и никто не мог. Слишком большая ловкость требовалась — так положить, чтобы Йири, постоянно бывший настороже, не заметил. Не с неба же свалилось?!

Прочел раз, другой. Глазам не поверил — и перечел в третий. Аюрин. Словно иголку в сердце вонзили. Разыскали-таки! Жива! Да не те разыскали, и не вовремя.

Йири заметался по комнате. Никакого спокойствия не осталось, не следил ни за жестами, ни за лицом. Заметил, что за ним наблюдают. Человечек неприметный, зашел букеты поправить, пробормотал, не глядя на Йири:

— Тами Лисенок еще навестит вас. Он предлагает побег — послушайтесь его. Мой господин заберет вас по дороге.

— Твой господин?! Ты положил письмо?!

— Я. Я служу Дому Мийа.

— Ты из сословия шин?

— Да, господин.

— Откуда ты знаешь про побег — что Тами предлагал мне его? — Йири шагнул к нему, невольно сжав руку. Ударить не смог бы, наверное, — даже ради спасения жизни.

— Я просто умею слушать и думать. Не бойтесь — знаю только я. А я хочу, чтобы вы быстрее покинули этот дом.

— Я не хочу навлечь беду на Тами! — воскликнул юноша. — Он хочет помочь мне от чистого сердца!

— Шшш… — человечек прижал палец к губам, укоризненно покачал головой. — Зачем так кричать, господин?

— Ты знаешь — это правда про мою сестру? — он напряженно ожидал ответа, не задумываясь, что для шин солгать — раз плюнуть.

— У всех свои задания, — уклончиво отозвался тот. — Я исполняю порученное, и меня не ставят в известность обо всем остальном.

— Твой господин… как я могу верить ему?

— Вы же доверились тому, кто распоряжается хэата, Отнимающими жизнь.

— У меня не было выбора.

— Ну, а сейчас он есть. Не ошибитесь только. — Он улыбнулся, и морщинки появились у глаз. — И не надо так беспокоиться, господин. Все мы в руке Творца. Все получим лишь то, что заслужили.

— Ты служишь двум господам?

Тот покачал головой:

— Одному. Только одно служение имеет цену. Остальное — мираж.

— Не боишься убийц?

— После вашего исчезновения исчезну и я. А там… хэата обучены убивать, но найти шин — все равно, что отыскать песчинку в море.

Этому человеку Йири поверил и ждал — Тами снова придет. А шин, затерявшиеся среди слуг Хисорэ, помогут бежать. Неловко было — бежать из дома человека, возможно, спасшего ему жизнь. Но стоило подумать о сестре, и все забывал. Два дня метался по комнате, словно пойманная хасса по клетке. А вечером человечек снова возник на пороге.

— Надумали? — и улыбнулся.

— Тами здесь? — ответил вопросом на вопрос. Тот без слов протянул письмо Лисенка — почти умоляющее, немыслимое для представителя Дома по отношению к такому, как Йири.

— Он будет ждать вас. Если согласны…

— И слуги твоего господина будут ждать по дороге, так?

Человечек развел руками:

— Ни за себя, ни за него опасаться не стоит.

— Что стоит слово шин! — раздраженно бросил, но затем сказал: — Я готов. Передай ему мое согласие…

Когда стемнело, человечек принес одежду всадника, подходящую для ночной поры. Переодеться было делом нескольких мгновений.

— Охрана…

— Они спят.

— Ты подписываешь себе приговор!

— Моя жизнь — это служение господину.

— Довольно, — шепнул Йири, ступая в темный коридор. Человечек взял его за руку — он видел в темноте, словно кошка. Хоть юноша и сам мог неплохо видеть в ночи, доверился проводнику.

— Скорее! — одними губами произнес человечек, помог Йири выбраться через окно. Над самым обрывом прошли по карнизу, спрыгнули наземь. Йири повернул голову, взглянул на путь, который только что одолели, — и глазам не поверил. Невозможно. Уж не заколдовал ли его этот странный человек? Тот улыбнулся скупой улыбкой и указал на тени впереди. Тами — почти слился со стволом древнего каштана.

— Бегите к нему. Прощайте. Как бы ни обернулось — больше мы не увидимся, — человечек притронулся к плечу Йири, чуть подтолкнул — и словно растворился во мраке.

—Ты! — краска бросилась Йири в лицо при виде Лисенка — ведь он собирался воспользоваться дружбой этого юноши для собственных целей. А Тами не просто рискует — против семьи идет. Против любимой семьи. Стыдно… Но в темноте не было видно, как изменился цвета лица Йири.

Тами прижал пальцы к губам и покачал головой.

Двое скользнули между стволами — туда, где ждали люди Тами с лошадьми. Никто не окликнул, верно, человечек тот позаботился — и впрямь что-то в питье охранников подмешал. Лошади были приучены вести себя тихо — ни одна не заржала. С Тами было четверо — небольшая свита, но беглецам достаточно. «И достаточно, чтобы вещь поменяла хозяина, от Тами — к другому», — отдалось нерадостной мыслью.

— Мы уедем в сторону озера Айсу, — торопливо говорил Тами, Йири едва слушал его. Знал — отсюда всего две дороги, и на обеих будут ждать люди Зимородков. Не скоро… еще не сейчас. Еще можно испытывать радость от удачного побега. Еще не ушло из груди теплое чувство — у него появился друг. Друг, которого Йири предает… ради сестры, которой, возможно, уже нет в живых.

Глухо постукивали копыта по сухой глине, да летучие мыши — те, что еще не заснули к зиме, — вспарывали воздух стремительным неровным движением.

Йири первым заметил силуэты всадников — наверное, потому что был напряженней готовой лопнуть струны. Вскинулся — почему здесь? Рано… много раньше условленного. Охранники поначалу собрались, как хасса перед прыжком, потом враз расслабились.

— Это мой брат, — в голосе Тами спокойствия не было.

— Ханари, — тихо отозвался его спутник. И этот… за младшим братом следил. Теперь перехватит раньше. Как глупо все…

— У него много людей, — Тами всмотрелся в ночь.

— Что же вы, ради меня ссору затеете? — горечь была в голосе. Ханари подъехал ближе. Его люди — их было десять — мягко окружили встреченных.

— Здравствуй, брат.

— Приветствую, младший. Дорога в холмах в такое время опасна. Нам по пути.

Впервые посмотрел на Йири. Без улыбки, пристально — так смотрят на кубок, гадая, есть ли в нем яд. Капюшон был откинут, волосы держала темная повязка — открытым оставалось лицо Ханари.

— Будешь моим гостем.

— Нет. — Словно сталь прозвенела — Тами голову вскинул. — Ты знаешь, и я знаю. Я не позволю убить его.

— Что ты, братишка. Его жизнь для меня священна.

Йири прикусил губу, все в этих словах услышав. Люди Тами и среднего Лиса смотрели друг на друга исподлобья — ведь не враги братья встретились. А похоже, миром не разойтись. Ханари проговорил негромко:

— Не стоит, Тами. У меня людей больше. Не хватало еще нам раздоров между собой. Цель у нас общая — чтобы он жил, — кивнул в сторону Йири. — Чего хочет Шену, меня не касается.

Что он, что ты , — срывается с губ. Нехорошая тишина, звенящая. Тами — мальчишка еще. Вот-вот клинки зазвенят.

— Поехали, — Йири тронул поводья.

Ханари вскинулся удивленно, с облегчением рассмеялся — тихо, бесшумно почти. Словно камень свалился с души. Тами стиснул кулаки, склонил голову — бессилен. Ехали молча. Ханари справа, Тами слева. Чувствовал на себе взгляд. Ханари заговорил первым, неслышно почти:

— Это не ложь, ты знаешь. Ради твоей защиты я сделаю все.

— Много у меня нынче защитников…

— Не веришь?

— Верю. А плата?

Заметил, что Тами прислушивается, и смолк.

Близко сукно рукава — узкая вышивка на манжете почти не видна, лишь иногда блеснет золотая нить в свете ущербной луны Перестук копыт по сухой холодной земле.

Вдруг лошадь Йири срывается с места — и мчится к оврагу чернеющему вдали. Тами вскрикнул — неужто понесла лошадь? Или всадник задумал сломать себе шею?! Только миг сомневался — потом поверил: Йири знает, что делает.

— Помешайте остановить! — крикнул Тами своим людям

Те развернули своих коней и преградили путь свите Ханари — кому успели, четверо против десятерых. А конь Йири мчался, словно демоном подгоняемый, между ночных холмов. По прямой не уйти — юноша знал это и сразу свернул к оврагу. Направил коня вдоль обрыва — расстояние между ним и преследователями сразу сократилось, но не этого он боялся, а того, что не сможет справиться с конем. Если бы сам его обучал!

— Пожалуйста, помоги мне! — сорвалось с губ — просьба, обращенная к Серому, коню, которого дал ему Тами.

Погоня близко уже — и овраг почти сошел на нет. Почти — внизу ровная степь, нужно только спуститься.

Он огибает холм, пускает коня шагом со склона — Серый чуть не сползает. Но Йири заставил его. Сердце. Гул в ушах. Внезапно поднявшийся ветер сухими травами шелестит.

Ханари и Тами скачут бок о бок и одновременно видят фигурку внизу: близко, а не ухватишь. Пока спустишься с неудобного склона, уйдет. Двое лучников Ханари подъехали, смотрят вопросительно на господина. Подстрелить не так уж и трудно.

— Нет, — хрипло выдохнул. — Темно… ветер. В лошадь… можно промазать. А вдруг в него… нет.

Тихо было. Птицы не пели — по осени в степи мало птиц. Розовато-серая полоса у горизонта все шире. Нехотя раскрывался веер рассвета — из прозрачной хрусткой бумаги, без украшений.

Куда ему направиться? Не во дворец же, это верная смерть. Можно попробовать скрыться в предместьях — только вот незамеченным сложно остаться. В обычное время мог, наверное, затеряться среди крестьян или ремесленников, но не сейчас. Мийа всех шин поднимет, все окрестности перевернет. А такому, как Йири, спрятаться трудно. Да и не умеет он прятаться. Мысль умчаться куда глаза глядят не пришла в голову — пока жив тот, которому Йири отдал свою душу.

Йири спрыгнул с коня, повел в поводу. Высокая трава, скользкая от росы, мешала идти. Конь встряхнул гривой, заржал. Йири провел рукой по его гладкой шерсти, мерно поднимающемуся и опадающему боку.

— Ты знаешь дорогу? Мы возвращаемся.

Юноша не торопился. Утро, серое, сырое, холодное, принадлежало ему.

«Я больше не буду игрушкой. Если Аюрин и вправду у них — лучше ей умереть, чем тоже стать куклой в руках сильных мира сего».

— Э-сэнна. Прости.

Глава 7. ДОРОГА НА СЕВЕР

Небеса благоволили к нему — побег с Островка прошел удачно. Никому не было дела до встрепанного мальчишки, помогавшего выносить мусор, и после никто не обратил внимания на шуструю фигурку, обсыпанную соломой от куртки до головной повязки. Лениво шуганули — видно, приняли за кого-то из низших слуг, который забрел, куда не положено.

Аоки, выждав до темноты, добрался до реки Юн и бросился в воду. По осени она была очень холодной, но мальчишка еще не успел отвыкнуть от жизни в бедных кварталах — а тогда приходилось всякое терпеть.

Переплыть реку не составляло труда, и четверти ани в ширину не было. Вылез на берег, измазавшись в глине. Восточный берег реки был почти пологим — не то что западный. Костер разжигать не следовало — заметят. Так что побежал в мокрой одежде, быстро, надеясь, что бег не позволит простыть. И лишь оказавшись за склоном холма, развел костер из жесткого кустарника — благо, кремень и трут не намокли в медной, плотно закрытой коробочке.

Отогрелся немного — и дальше пошел. Столицу Аоки знал хорошо и стремился миновать как можно скорее, не привлекая внимания ночных сторожей.

Их желтые и оранжевые фонарики покачивались то тут, то там, словно призраки умерших ходили по земле.

Утро Аоки встретил уже за стеной, в предместьях. Тут можно было и отдохнуть, но страх подгонял, не давая замедлить шага. Юность позволяла тратить силы щедро, неразумно — и не требовала платы потом.

Так еще день прошел и другой — мальчишка почти не отдыхал. И запасов еды с собой не взял — не подумал. Лишь горсть миндальных орехов, любимое лакомство. Теперь они кончились.

Редкие рощицы, две трети которых составлял довольно колючий кустарник, сменились более солидным леском.

Аоки устал настолько, что даже не заметил, что в пяти шагах от него на пеньке сидит человек — лет тридцати на вид, смуглый, с худым лицом, в черной одежде. Осознал присутствие незнакомца лишь тогда, когда тот рассмеялся.

— Эй!

Аоки вскинул голову.

— Есть хочешь?

— Да. Только у тебя не возьму, даже если предложишь.

Тот хмыкнул.

— Надо же, осторожный. Да не бойся, бери — платы не потребую.

Он кинул на колени Аоки лепешку. Подросток хмуро глянул на нее — аппетитную, с желтой корочкой — и откусил край.

— Куда идешь?

— Не знаю.

— А откуда, не скажу? Может, я твой хранитель, а ты меня так встречаешь.

— К демонам таких хранителей!

— А ты нахал, — удовлетворенно заметил незнакомец. — Хоть бы спасибо сказал.

— А ты что, добрые дела за спасибо делаешь? — ядовито спросил Аоки, доедая лепешку.

Тот рассмеялся и встал, перекинул потрепанную котомку через плечо.

— Пойдешь со мной?

— Нет.

— Ну и дурак, — беззлобно сказал человек. — В наших краях одиночке просто — сам не помрешь, так другие помогут.

— Другие? Разбойники, что ли? Ты тоже из них? — съехидничал мальчишка.

— Конечно, — неожиданно жестко усмехнулся смуглолицый. Повернулся к Аоки спиной.

Тот устало опустил голову на руки.

— Ладно, идем. Там разберемся, — прозвучало над ухом.

Аоки неожиданно ощутил прилив злости.

«Пусть все катится в Нижний Дом!» — и резко поднялся.

— Кто ты такой? — спросил Аоки около часа спустя, шагая позади незнакомца. Это были первые слова, произнесенные за время пути вдвоем. Под ногами чавкала глинистая земля, колючие ветви елей почти смыкались над тропинкой. Трещала сорока.

— Меня называют Суори, Уж, — не сразу откликнулся человек.

— Куда мы идем?

— Прямо к ближайшему оврагу. Там я тебя убью, ограблю, а тело закидаю ветками.

— Ну и пожалуйста, — Аоки споткнулся о корень. Нога болела, и усталость подступила совсем вплотную — не совладать.

— Не спи на ходу.

— Ты мне не указывай, — вяло огрызнулся мальчишка. Голос Суори отдалился и звучал теперь откуда-то сверху, наверное, из-под облаков.

— Свалишься на тропе — я тебя дальше не потащу. Скоро дойдем до деревни, там отоспишься.