Чтение 32–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

По взмаху руки торжествующей леди Филиппы меня взвели на эшафот, где рядом с виселицей тяжелая колода для рубки мяса. Я подозрительно оглядел ее, свежая. То ли здесь еще никому не рубили головы, то ли просто на этой колоде не рубили.

Виконт Клаудардель сказал торопливо:

- Сэр Ричард, никто вас вешать не будет!

- Хорошая новость, - пробормотал я.

- Вам отрубят голову с соблюдением всех правил, - сказал он гордо. - Как знатному рыцарю!

- Хоть знатным признали, - сказал я. - Вроде бы должен ликовать, но что-то не хочется. Знаете, я подумал…

Он сказал жадно:

- Что? Отрекаетесь от гроссграфства?

- Нет, - ответил я с тяжким вздохом, - но я согласен приходить в постель к леди Филиппе, как она требует. Хотя еще утром мне казалось, что лучше уж виселица…

Он охнул, глаза округлились, я понял по его взгляду, что сегодня же вся правда о настоящих мотивах моей казни станет известна всему двору, а потом и всей Армландии.

- И что, - спросил он, - так ей и передать?

Я вздохнул, покачал головой.

- Но не виселица же? А на плахе, да еще при таком стечении народа… гм… постараюсь, чтобы все было красиво. И чтобы меня запомнили хорошо.

Судя по тому, как леди держится уверенно, она здесь полнейшая хозяйка. И все привыкли, что распоряжается только она. Даже рыцари, на что уж привыкли считать этот мир созданным только для мужчин, и то смотрят ей в рот.

Она поднялась на помост, теперь ее отделяют от меня только четверо рыцарей в доспехах и с мечами наголо, бросила на меня торжествующий взгляд и заговорила громко:

- Сэр Ричард, вы обвиняетесь в попытке установить единоличную власть в Армландии и в желании мерзко попрать священные права лордов! Суд приговорил вас к повешению, но я милостиво заменила его отсечением головы.

- Милостивый суд, - согласился я. - Это же надо… когда только и успели. Но можно мне слово?

- Нет, - отрезала она.

- Пусть скажет, - возразил виконт Клаудардель.

- Да, пусть говорит, - воскликнул беспечно и конт Инурлинг. - Нас уговорить не просто.

Он расхохотался, но леди Филиппа сказала резко:

- Нет! У него слишком сладкий язык, полный яда.

Я произнес громко:

- Хорошо-хорошо! Но у любого осужденного, даже у презренного вора, есть последнее слово. Неужели вы при таком стечении народа допустите столь вопиющее нарушение? И о вас будут говорить как не о защитнице старых законов, а о попирательнице?

Она нахмурилась, сказала еще резче:

- К вам такое не относится.

- Почему? - спросил я. - Тем более что скажу очень интересную вещь, всех здорово позабавит. В самом деле будет интересно, обещаю.

Рыцари зашумели, начали уговаривать ее, а я, не дожидаясь, когда она ответит, вдруг да велит вешать или рубить голову немедленно, заговорил быстро и громко:

- Дело в том, благороднейшая и бесподобнейшая леди Филиппа, что я вас раскусил в первый же день. А когда вы ночью собрали своих верных рыцарей в свой шатер, я уже был там.

- Что? - вскрикнула она нервно. - В шатре? Это невозможно!

- Возможно, - заверил я, - но мне и не понадобилось. Стены шатра не каменные, заметили? Я стоял снаружи и все слушал, такой вот я любознательный. И как вон тот сэр предлагал отобрать у меня даже Сворве и Коце, и как вот тот умник рекомендовал просто казнить без всякого суда. Я слышал варианты моего будущего в темнице, где должен тихо сгнить, и наслушался о способах, как извести меня тихо и мирно в заточении…

Я перечислял долго, сейчас это важно, чтобы все смотрели на меня неотрывно и слушали, и я размахивал скованными руками, повышал голос, делал шаги к краю помоста, а снизу тут же предостерегающе ощетинивались остриями пик, взоры всех прикованы ко мне так, что не оторвать, вдруг да брошусь, вдруг да что-то пропустят…

Наконец, кода мой словесный поток начал иссякать, леди Филиппа опомнилась и вскрикнула зло:

- Врешь! Иначе не пришел бы сам в западню!

Рыцари шумели, виконт Клаудардель сказал громко и с тревогой в голосе:

- Леди Филиппа, давайте послушаем. Что-то доблестный сэр Ричард слишком уверен. У меня такое ощущение, что он в самом деле слышал… Слишком много совпадений.

Я поклонился.

- Спасибо, виконт, вам это зачтется… может быть. Дело в том, леди Филиппа, что ваше послание к лорду Камиллу, что вы заготовили, у меня в сумке, можете проверить. А к нему отправился совсем другой отряд. Сейчас лорд Камилл лишен земельных владений, изгнан и находится… гм… думаю, на пути сюда.

- Что?

- Именно так, - ответил я с удовольствием. - А барон Норберт, которому достались его владения и который заменил гарнизон замка своими людьми, полагаю, уже перекрыл дорогу добавочным войскам конта Инурлинга и сэра Аларлиса. Он же на всякий случай разрушил и единственный мост через реку, так что тем придется двигаться к Скотьему Броду, а там с нашей стороны на берегу уже ждет неплохой отряд арбалетчиков. Так что никто не сумеет выбраться на берег, а река унесет все трупы.

- Ты врешь! - закричала она. - Лорд Камилл уже идет сюда!

- Сюда идет барон Норберт, - сообщил я. - С сегодняшнего дня он уже барон. Это я к тому, что всегда вознаграждаю тех, кто верно служит мне… даже не мне, а идее объединения Армландии. Я же вам много раз советовал мне верить, а вы…

Рыцари серьезнели, переглядывались, очень уж уверенно говорю. Народ во дворе застыл, все взгляды прикованы ко мне. Леди Филиппа вдруг завизжала, теряя достоинство и выдержку высокородной леди:

- Ты врешь! Ты все врешь!… Иначе бы не полез в мой замок, откуда тебе живым не выйти!

- Ваш? - удивился я. - Какое заблуждение… Думаю, это уже мой замок. Взгляните наверх.

Она вскинула голову, я видел, как смертельная бледность залила ее красивое лицо. Рыцари поднимали головы и застывали, как металлические статуи. С башен, стен, ворот поднялись из-за зубцов десятки арбалетчиков. Взведенные арбалеты в руках готовы послать сотни убийственных стальных болтов вниз, что пробивают железные латы, как гнилое дерево.

Заскрипела решетка ворот, полезла вверх. Во внутренний двор въехали статные рыцари на крупных конях, покрытых кольчугами и латами под яркими цветными попонами. Копья все держат остриями вверх, едут победители, которые и помыслить не могут о сопротивлении.

Во главе сэр Растер, он отсалютовал мне обнаженным мечом, крикнул с восторгом:

- Ваша светлость, вы прекрасно отвлекли их своей речью. Даже все часовые на стенах смотрели только в ожидании, как вас будут вешать. Или рубить голову, уж не знаю, до какой глупости здесь додумались! За такое небрежение обязанностями я бы их всех выпорол!

- На этот раз простим, - сказал я милостиво, - теперь это наши люди. Но поработать с ними придется.

- Я поработаю, - пообещал он мстительно и оглядел застывшую толпу злобно и ликующе.

Рыцари под нацеленными арбалетами даже не пытались хвататься за мечи, только переводили растерянные взгляды с меня на свою повелительницу и обратно.

Растер спросил деловито:

- Какие будут приказания, сэр?

- Сегодня у нас трудный день, - сказал я со вздохом, - и завтра… но когда-то отдохнем! А пока поставьте вон там, рядом с виселицей, амвон. Плаху уберите, амвон поставьте.

Он смотрел с непониманием.

- Да, сэр, но…

- Будем приводить, - объяснил я терпеливо, - к присяге зачем-то собравшихся здесь рыцарей… Очень удобно, что все собрались так кстати. Не забудь поблагодарить.

- Может быть, - предложил он непонимающе, - присягу лучше в часовне?

- Далековато, - пояснил я. - Лучше рядом с виселицей. В свите леди Филиппы немало туповатых, я насмотрелся. Она предпочитает таких, а им нужно что-то зримое в качестве альтернативы. Мы ведь демократы, верно? У свободного человека всегда должен быть выбор.

Он посмотрел на меня задумчиво.

- Знаете, сэр Ричард, не зря барон Альбрехт всюду говорит, что из вас получится очень неплохой правитель.

- Он так говорит? - изумился я.

- Он в этом убежден!

- Тогда я в самом деле гроссграф, - сказал я.

- Гроссграф, - подтвердил он очень серьезно. - Теперь никто не оспорит!

Кузнец сбил с меня цепи еще быстрее и старательнее, чем надевал. Я не слушал, что он там бормочет про приказы, он человек маленький, все выполняет, как скажут, ни за что не отвечает, у него своего мнения нет, для него все - господа, он всегда всех слушается, с ним проблем не бывает, подозвал жестом Макса.

- А где основное войско?

- Вошло в земли графа Трояндера.

- Последний?

- Да, - заверил он преданно. - И вся Армландия ваша, сэр!

- Отлично, - сказал я с облегчением. Пнул цепи. - Ради этого стоило даже вот так рискнуть… Зато все ускорили.

Вдруг тень набежала на его лицо, он понизил голос и спросил с беспокойством:

- А что с этой… леди Филиппой?

Я отмахнулся:

- В те же цепи, что были на мне.

Он пробормотал в неловкости:

- Больно тяжелые…

- И что?

- Женщина все-таки…

Я фыркнул:

- Она человек, а не всего лишь женщина. И в вашей жалости, сэр Макс, не нуждается. Жалость вообще унижает человека! Потому эти цепи ей будут в самый раз. Она захотела равноправия, вот и будет ей равноправие. Эти феминистки докаркаются! Да только взад дороги не будет… Цивилизация двигается подобно крокодилу: только вперед и все жрет по дороге.

Он посмотрел обалдело, но козырнул, только спросил:

- В цепи… а потом?

- Решим, - отмахнулся я. - Пусть пока сама посидит в темнице. Попугаем, потом выпустим. Пусть видит, что мячи забивают и в другие ворота.

- Э-э…

- Кто идет за шерстью, - растолковал я, - тот может вернуться стриженым. Когда поймет и утихнет, то… выдадим замуж. Авось будет хорошей женой. Тебе отдадим, например.

Он подпрыгнул, отскочил, на лице отразился откровенный испуг.

- Ни за что!

- Да, - удивился я. - А мне показалось, она тебе понравилась…

Напомнив Растеру, чтобы свои люди бдили на всех ключевых местах, могут быть попытки вернуть все взад, такое надо подавлять в зародыше и малой кровью, я прошелся по замку, нет ли каких ловушек, а также чего-то особо ценного, что в условиях военного времени вполне законно вывезти.

Завтра уже будет неловко, а сейчас еще можно, сейчас момент захвата и справедливого грабежа. Самая большая охрана у винных подвалов, узнаю Растера, охраняет самое важное, а как же, но, с другой стороны, в самом деле нельзя дать напиться на радостях, вассальные рыцари этого семейства обозлены и еще могут попытаться воспользоваться случаем перехватить власть хотя бы в отдельно взятом замке.

Растер увидел меня во время обхода, взялся сопровождать, а Бобику сообщил заговорщицки, что на кухне сейчас заканчивают жарить вот такенного буйвола!

Бобик обрадованно умчался, я сказал укоризненно:

- Это людей обманывать можно, они сами такие, а вот собак - грех!

- Там в самом деле жарят, - объяснил Растер. - Я велел. Столы должны ломиться, все-таки победный пир, а не просто… еда.

В самом дальнем подвале пахнет серой и кислотами. Я спустился по выщербленным ступенькам, еще одна ветхая дверь, пинком распахнул.

На миг открылся во всем великолепии большой захламленный подвал, свет падает с потолка яркий и почти солнечный. В глубине подвала в мою сторону испуганно повернулся старик в остроконечной шляпе и в пестром халате.

Улыбаясь, я сделал шаг вперед. Колдун взмахнул рукой, в комнате хлопнуло, пахнуло холодом. Между нами, перегородив подвал, возникла металлическая решетка. Ячейки крупные, руку просуну, но голову - вряд ли.

Лицо колдуна подергивается от напряжения, желваки играют, а пальцы скрючены, как у хищной птицы. Видно, что готов к схватке, но я чувствую его страх и отчаяние.

- Думаешь, - спросил я с интересом, - нечестивая магия остановит рыцарей церкви?

- Магия всех остановит, - возразил он надменно, - кто ты? И чего хочешь?

- Это другой разговор, - одобрил я. - Могу даже не ломать твою решетку, если тебе так спокойнее вести цивилизованные переговоры.

Сэр Растер поморщился:

- Цивилизованные? С этим чернокнижником?

- Переговоры всегда цивилизованные, - уточнил я, - а вот сражения - не всегда. Кроме того, пока человек жив - всегда есть надежда на исправление. Чернокнижник - все-таки книжник! А книжника легче переубедить и перевербовать перейти в тот лагерь, где книг больше.

Он спросил удивленно:

- А что, у нас книг больше? И вообще… они у нас есть?

- Есть, - заверил я и улыбнулся колдуну: - Видишь, насколько у меня велико хозяйство. Даже доверенные люди не знают, что у нас и где.

Решетка, несмотря на толщину железных прутьев, медленно колыхается, как полотно под движением ленивого ветерка. Прутья не скрипят, не удлиняются и не сокращаются, все выглядит так, словно они из ртути, но я спинным мозгом чувствовал звездную крепость этой вещи.

Колдун смотрел исподлобья, я видел, как отчаянье борется с иногда вспыхивающими искорками надежды, но те сразу гаснут, как только колдун бросает взгляд на мое уверенное лицо.

- Кто ты? - повторил он с вызовом. - И почему вторгся сюда, куда волей госпожи Филиппы позволено вступать только мне… Учти, моя мощь безмерна!

- Потому ты и не бежал? - поинтересовался я. - Сейчас и вообще из замка?

Он кивнул, выпрямился, мощный и надменный, но я чувствовал его страх и растущую безнадежность.

- Да, - ответил он. - Замок может рухнуть, но это помещение уцелеет!

- Вряд ли, - заметил я. - Разве что земля, на которой замок… Да и то, гм… Но это так, реплика в сторону. Давай по делу. Я паладин, позволь представиться… Сэр Растер, не надо, я без церемоний, так что сам представлюсь. Это перед королями рискуем умалить свое достоинство, чего и страшимся, а с простолюдинами можно говорить свободно и открыто, мы всегда выше.

Растер посмотрел широко открытыми глазами, что с его запавшими медвежьими глазками на массивной гранитной глыбе лица непросто, а я продолжал отеческим голосом:

- Я - гроссграф, а это налагает. В том числе и сотрудничество со всеми слоями населения. Даже с неприятными мне лично, но ученые и книжники к ним не относятся. Книжников я уважаю! Сам как-то одну книжку читал. С картинками. Словом, вот мое предложение: присягу принимать не заставляю, но обязуешься служить не только чистой науке… и личной выгоде, но еще и обществу. За это я буду выделять гранды. И всячески поощрять.

Он поинтересовался надменно:

- Что значит поощрять?

- Это значит много, - ответил я уверенно, на ходу развивая мысль, - начиная от простой защиты культурного слоя интеллигенции… до снабжения некоторыми необходимыми материалами. Никакой ученый, работая в одиночку, не в состоянии собрать все нужные для колдовства, в смысле, для экспериментов, компоненты, а также ингредиенты! Потому исхитряетесь так, что смотреть неловко… А вот масса народа - может, даже не отрываясь от своих насущных дел. Потому колдунам не надо будет так уж трястись за свои коллекции… насколько я понимаю, это и есть истинная причина, почему ты не смылся? Или не знаешь еще, что замок захвачен моими победоносными войсками, и мы сейчас глубокомысленно решаем, кого вешать, на какие деревья и за какое место?

Он выпятил подбородок и сказал зло:

- Я остался потому… что смогу защититься!

- Ты уже защитился, - заверил я. - Все в порядке. Надеюсь, мы договорились?

Он промолчал, подбирая достойный ответ. Я обнажил меч Арианта, лезвие с жадностью впилось в созданное магией. По сверкающей стали клинка пробежали радужные разводы, я прорубил дыру, достаточную, чтобы пройти. Колдун не успел опомниться, как мы со злорадно улыбающимся Растером вошли в его кабинет.

Лицо колдуна стало мертвенно-бледным. Я вложил меч в ножны и сказал легко:

- Сэр Растер, не дергайтесь. Наша с вами святость и заслуги перед церковью так велики, что даже сто тысяч работающих у нас магов не поколеблют нашей верности Господу. В то же время могут способствовать укреплению обороноспособности великой Армландии! А также повышению авторитета в международных кругах.

Растер приосанился было, как же, у него, оказывается, заслуги еще и перед церковью, но все же спросил с понятным сомнением:

- А это не повредит нашей репутации?

Я воскликнул удивленно:

- Нашей? Да мы с вами как два светлых ангела!…

Он приосанился еще больше, но на лице оставалось сомнение.

- Это да, но что подумают…

- Чернокнижники, - сказал я, - такой же народ, как и плотники, каменщики, кожевники. Все работают на благо сюзерена и земель. К ним так и надо относиться. И вообще, они пока что все просто книжники, а запрет на чтение определенных книг начнется не скоро, в эпоху мракобесия, которую для смеху будут называть эпохой культуры.

Колдун не двигался, ни жив ни мертв, только следил затравленно, как по его лаборатории ходят два громадных человека в доспехах, но почему-то ничего не рушат.

Я оглянулся, указал ему на решетку с зияющей дырой. Колдун вздрогнул, лицо исказилось, но послушно повел дланью. По железным прутьям побежал рой искр, резко и сильно запахло озоном, решетка исчезла.

Растер хищно присматривался, к чему бы придраться и что бы разгромить, а я небрежно помахал рукой.

- Думаю, с интеллигенцией договорились. Сэр Растер, пойдемте. Нужно прикинуть, кому отойдут эти земли. Если слишком велики, разделим.

- Я даже знаю, - сказал Растер обрадованно, - как лучше раскроить эти владения. Чтоб одним грудинку, другим лопатки, третьим шейку…

- Охотно послушаю.

Мы вышли, я в дверях обернулся и послал магу одобряющую улыбку. Он содрогнулся и торопливо поклонился.

- Пришлю своего заместителя по научной части, - сказал я властно. - Зовут его Маркус, он посвятит в детали. Все, продолжай работу! О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья век…

Часть 3

Глава 1

Конечно же, я, как и абсолютное большинство населения, не читал Священное Писание. И даже не видел, как оно выглядит. Но делает ли это меня плохим человеком? Думаю, не делает даже плохим христианином, хотя такое не рискну сказать даже умному и проницательному отцу Дитриху. Священное Писание, как мне кажется, и так есть в каждом из нас, это всего лишь простейшая арифметика нравственных правил.