Чтение 32–й страницы книги ~Блефовать, так с музыкой~

- Что, как?.. - Я протерла глаза и ошалело огляделась по сторонам. Я так
крепко спала, что, проснувшись, с трудом сообразила, на каком свете
нахожусь. А потом, когда сообразила, почувствовала зверский голод и поняла,
что сдохну в первой же подворотне, если срочно чего-нибудь не съем. При этом
я была согласна на самый паршивый вокзальный хот-дог без кетчупа и горчицы.
На большее у меня просто-напросто не хватило бы финансов.

Способность размышлять вернулась ко мне минут через пять после того, как
я дожевала хот-дог, и ноги самопроизвольно понесли меня в сторону метро,
чтобы доехать до своей станции, а там пересесть на троллейбус... Стоп,
сказала я себе, а вот домой мне нельзя. Потому что там меня могут поджидать
самые неприятные неожиданности, а их на мою долю и без того выпало в два
раза больше столетней нормы. Ну и куда мне теперь? Не к Борьке же, в конце
концов. А, черт, как я могла забыть, ведь его надо предупредить насчет
Люсеньки.

Я бросилась к телефону и набрала Борькин номер. Трубку подняла эта змея
подколодная, сладко проворковавшая: ?Слушаю вас...? Я дала отбой и отпустила
крепкое словцо в Борькин адрес. Я бы еще поняла, если бы ему подложили
какую-нибудь красотку-блондинку. А то нашел на что польститься. На худые
коленки с пупырышками. Да ладно, плевать на эти коленки, мне-то что делать?
Не ночевать же на вокзале.

Может, к Алке податься? Ведь ближе ее у меня никого нет. Вот именно,
идиотка ты такая, отругала я себя, именно поэтому за ней могут следить. И
все-таки я решила попробовать в надежде, что уже по одному только Алкиному
голосу пойму, стоит ли у нее кто-нибудь над душой.

- Это кто? Кто? - сразу переполошилась Алка. - Галка ты, что ли? - и
давай причитать:

- Ты куда пропала? Мало того что две репетиции сорвала, так еще... Этот
твой майор меня совсем замучил, звонит по тридцать раз на дню, про тебя
спрашивает. Что ты там натворила, в конце концов?

Если бы Алка была под дулом пистолета, то о Сомове распространяться не
стала бы, рассудила я и пренебрегла конспирацией:

- Слушай и запоминай. Я на Курском вокзале, возле камер хранения, и у
меня ни копейки денег. Ты можешь мне привезти ну.., ну хоть рублей
пятьдесят?..

- Куда? На вокзал? Это еще почему? - запаниковала Алка.

- Потому что так нужно, - пробубнила я в трубку.

- Слушай, Генералова, ты во что меня втравляешь? - она так завопила, что
мне пришлось трубку подальше от уха отодвинуть, чтобы поберечь барабанные
перепонки. - Учти, майор велел ему сообщить, если ты объявишься, а я не
собираюсь входить в противоречие с законом. Зачем мне это нужно?

- Ни в какое противоречие ты не входишь, - заверила я ее, - во-первых, я
не сделала ничего противозаконного, во-вторых, я сама позвоню Сомову.

Алка немного помолчала и снова засомневалась:

- А чего ж ты домой не идешь?

- Так надо, - процедила я. - Тебе что, полтинник жалко? Я же его тебе
потом отдам.

Ну и зануда все-таки эта Алка! Я попала в ее болевую точку. Поскольку она
и впрямь была скуповата, упреки в прижимистости выводили ее из себя.

- Да привезу я тебе твои пятьдесят рублей, через полчаса привезу! - Алка
брякнула трубку.

Как говорится, что и требовалось доказать.

Теперь нужно было позвонить Сомову. Если я этого не сделаю, Алка меня
заложит, и тогда я, по ее же выражению, войду в противоречие с законом. А
выйти из него будет сложнее, чем войти.

Я вздохнула и опять стала накручивать диск телефона. Отозвался мне, как и
накануне, бравый басок. Я спросила майора Сомова и приготовилась услышать,
что он будет завтра или, на худой конец, через час. Но вместо этого бравый
басок сказал: ?Минуточку?. А за сим последовало ?Слушаю? в исполнении
глуховатого баритона.

- Это Сомов? - уточнила я на всякий случай.

- Да, это Сомов, - нетерпеливо отозвался баритон. - Я вас слушаю.

- Вам звонит Генералова. - Честно говоря, эти три слова дались мне
нелегко.

- Ну наконец-то. Что с вами случилось? Откуда вы звоните? Вы что-нибудь
знаете о Парамонове? - обрушил он на меня шквал вопросов.

- Только то, что он жив. - Мне было жарко, и я расстегнула верхнюю
пуговицу пальто.

- Ну.., хорошо... - Сомов тянул слова, - говорите, где вы, я за вами
приеду.

- На Курском вокзале, возле камер хранения, - сообщила я.

- Никуда не уходите, я скоро, - пообещал Сомов и повесил трубку.

Не могу сказать, чтобы после моего разговора с Сомовым у меня гора с плеч
свалилась - не такая я наивная, но, с другой стороны, что мне еще
оставалось? Вот именно: ни-че-го. Кое-как утешившись этим многомудрым
заключением, я отправилась к условленному месту возле камер хранения. Народу
там поменьше, а кроме того, оттуда удобно наблюдать за происходящим на
вокзале, оставаясь в стороне. А при желании можно спрятаться за
перегородкой, отделяющей камеры хранения от зала ожидания. Что, собственно,
я и сделала.

Мне по-прежнему хотелось есть. Вокзальный хот-дог хоть и спас меня от
голодного обморока, долгожданного ощущения сытости не принес. Поэтому,
созерцая вокзальную суету, я особенно болезненно реагировала на жующих
индивидуумов и поспешно отводила взгляд. Исключительно для того, чтобы не
давиться слюной, я сосредоточилась на влюбленной парочке, умильно воркующей
у эскалатора.

Парочка была как парочка, если не считать того, что барышня возвышалась
над кавалером на целую голову, а потому, когда ему вздумалось ее облобызать,
он встал на цыпочки и смешно повис у нее на шее. Кажется, эта уморительная
сцена никого не оставила равнодушным. А в первую очередь тех, кто спускался
на эскалаторе. Граждане откровенно хихикали, оглядывались, а некоторые даже
крутили пальцем у виска.

Поэтому отрешенное лицо высокого человека в суконном бушлате явно с
чужого плеча бросилось мне в глаза. Было в этом бледном лице, в этих худых
руках, торчащих из коротких рукавов бушлата, в этих печальных глазах за
стеклами очков что-то потерянно-сиротское. Дыхание мое перехватило, я
инстинктивно взялась за горло и на короткое мгновение выпустила из виду
этого странного человека. Потом его заслонила от меня чья-то спина, и я
высунулась из своего убежища за стеной, чтобы еще раз взглянуть и
окончательно убедиться: отрешенный человек на эскалаторе - это Парамонов.

Но неизвестно чья спина по-прежнему мешала мне его увидеть. Что самое
удивительное, я не могла ее обойти, как ни старалась. Признаться, это все,
что я запомнила: влюбленная парочка, Парамонов, чья-то спина... А дальше
провал, несколько безнадежно засвеченных кадров - и картина потеряла
четкость.

***

- Ты не переборщил? Что-то она долго не очухивается? - голос был нервный
и с заметным акцентом. По-моему, азиатским.

- Все будет нормально, - ответил другой, спокойный и вальяжный. - Минут
пять-десять, и она будет в порядке.

Я уловила чье-то дыхание возле своего лица. Оно было такое смрадное, что
меня чуть не вырвало.

- Вон, у нее уже ресницы дрожат, сейчас глаза откроет, - прокомментировал
вальяжный голос.

- Может, подъедем к ее квартире? Вдруг он туда придет? - вмешался третий
голос, тоже с акцентом, но не таким откровенным, как у первого.

- Подождем, пока очухается, - это был первый. - Без нее мы все равно его
не узнаем.

Хоть я их и не видела, и не знала, кто они такие и откуда взялись, я
сразу поняла, что он и я говорят о Парамонове. Они надеются, что он придет
ко мне, и, если на Курском вокзале он мне не померещился, пожалуй, у них
есть для этого основания.

- Э-эй, подруга, кончай ночевать, - невидимый вальяжный потрепал меня по
щеке. Рука у него была холодная, как рукоятка пистолета. - Ну-ну, открывай
глазки, мы хотим посмотреть, какого они цвета, - он хлопнул меня посильнее.

Притворяться дальше было бессмысленно, и я открыла глаза, но ничего,
вернее, почти ничего, не увидела. Потом, чуть-чуть привыкнув к темноте, я
разглядела, что нахожусь на заднем сиденье автомобиля. Рядом со мной сидел
мужик с широким лицом и бычьей шеей. Брови у него были рыжие, а глаза
желтые, как у кота.

- Ну привет, красавица, - сказал он ласково, - поспала и будя. Пора и
побалакать. Самочувствие-то как, ничего?

- Сухо... Во рту сухо, - пожаловалась я, лихорадочно пытаясь припомнить,
как я могла очутиться в этой машине. Безнадежное занятие - ничего у меня не
получилось. Зато перед глазами у меня стоял Парамонов, спускающийся на
эскалаторе.

- Ну, сушняк и с перепоя бывает, - хохотнул желтоглазый, - это у тебя
пройдет скоро. Ляжешь баиньки, поспишь, а утром будешь как огурчик.
Малосольный.

Смотри, какой остряк!

- Хватит трепаться, - оборвал его обладатель сильного акцента. Он сидел
на переднем сиденье, такой маленький, щуплый, с крючковатым носом, который
он прятал за поднятым воротником пальто, из-за чего здорово напоминал
нахохлившуюся птицу. - Где Парамонов?

- Это вы мне? - Я тянула время, не имея ни малейшего понятия, что мне
может дать подобная тактика.

- Тебе, тебе, - подтвердил крючконосый, - кому же еще?

- А почему вы думаете, что я это знаю? - Я немного отодвинулась от
желтоглазого говоруна, который все еще обдавал меня крепким запахом