Лонг вырвал из моих рук сумку и швырнул ее на стол.
?молнию?, после чего высыпал из нее все содержимое. На стол полетели
косметичка, ключи от квартиры, носовой платок и злосчастный желтый конверт с
фотографиями. Я невольно зажмурилась и втянула голову в плечи, а Черномор
взял в руки конверт, заглянул вовнутрь, усмехнулся и вытряхнул карточки,
разложив их перед собой, как пасьянс. Сначала он разглядывал их без
особенного интереса, а потом выбрал одну из фотографий, поднес ее к лицу и
щелкнул пальцем по глянцевой поверхности:
скосила взгляд, но, к сожалению, так ничего и не рассмотрела.
поинтересовался карлик.
произвели на меня совершенно гнетущее впечатление, даже мурашки по коже
пробежали, а во рту пересохло. В старых романах про такое писали: ?В лицо ей
дохнуло могильным холодом?. Вот именно могильным, при том, что мне никто не
угрожал, не наставлял на меня пистолета и не обещал расправиться. Я пыталась
понять природу обуявшего меня почти животного страха, но не могла. Только
теперь до меня мало-помалу начало доходить, что даже ради Тимура я не готова
разделить участь Варфоломея, Урфина Джюса и Альбины. И не считайте меня
эгоисткой или, не дай бог, трусихой, еще неизвестно, как бы вы повели себя в
подобной ситуации. Словом, я внутренне приготовилась выложить все, что
знала, ничего не утаивая, ибо мой внутренний голос настоятельно советовал
мне не упрямиться.
сочувствием:
крика, но уж лучше бы он кричал, честное слово.
видела, видела его... Он лежит в недостроенном доме., там.., там... Не
знаете, эти дома в районе Пионерских прудов?
недостроенной панельной девятиэтажке на западной окраине города, в районе
Пионерских прудов, который, по идее, должен со временем стать фешенебельным,
а пока больше напоминал лунную поверхность, а то и марсианскую.
крематория. Черномор впал в прострацию, Лонг тяжело и прерывисто сопел за
моей спиной. Без сомнения, мое сообщение потрясло их. Пока они привыкали к
известию о смерти Урфина Джюса - Корявого, я тоже времени даром не теряла.
Занимала себя содержательной беседой с собственным внутренним голосом,
точнее говоря, испрашивала у него совета (больше-то не у кого), а он в ответ
крыл меня последними словами. За все хорошее. За любовь, переходящую в
одержимость, и любознательность, плавно перетекающую в полное безрассудство.
тупой орясине не слишком заманчиво.
поинтересуешься, не завалялся ли где-нибудь поблизости подходящий труп.
растерянность, а может, даже и страх. Теперь-то я понимаю природу внезапно
охватившего меня ужаса, он передался мне от Лонга и Черномора. Я боюсь их, а
они кого-то еще. Точно, они боятся еще сильнее, чем я!
сторону. - Покажет, в каком доме...
тебе подсобят.
разрешил коротышка, - только в темпе, - а потом перевел взгляд на меня. - А
барышня побудет у нас до выяснения обстоятельств дела, как говорят
некоторые.
неопределенное время осложняла мое и без того запутанное положение. Вот что
значит заниматься частным сыском на самодеятельной основе, без должной
квалификации и опыта Я не только не нашла Тимура и ни на шаг не приблизилась
к разгадке тайны череды непонятных убийств, я завязла в этой истории, как
муха в варенье. И вот до чего я доигралась: коротышка посадит меня под
замок, может, даже в какой-нибудь подвал с крысами и пауками, бр...
Интересно, у них тут есть подвал? А вдруг - эта мысль заставила меня
вздрогнуть - Тимур тоже у них? Тогда я согласна на крыс и пауков, только бы
рядом с ним. А что, это было бы очень романтичное свидание.
коротышка, не глядя в мою сторону. Он лихорадочно рылся в своем столе,
что-то рассовывая по карманам. И вообще выглядел как министр Временного
правительства за минуту до прихода матроса Железняка.
отсутствия, Черномор не наврал: я оказалась запертой не в затхлом подвале с
крысами, а в соседней комнате, той самой, в которой еще вчера меня
скоропалительно готовили к выступлению ?на ринге?. ?Изолировал? меня Лонг,
и, прежде чем он ушел, я еще успела выяснить, что будет, если я заору.
удалился, озабоченный и подавленный.
зеркалом, парикмахерским креслом и пластиковой ширмой, я приуныла. Что и
говорить, обстоятельства складывались далеко не в мою пользу. Утром я с три
короба наврала капитану Петракову только затем, чтобы распорядиться
остатками сегодняшнего дня в своих тире Тимуровых интересах. И что теперь?
Теперь я была заперта в четырех стенах на неопределенное время, и это еще в
лучшем случае. Про худший лучше не думать, дабы, не паниковать. Пусть
паникуют Лонг и Черномор. Кстати, дорого бы я дала, чтобы узнать, что именно
их так взволновало.
Корявый, член их шайки, именно по этой причине они и приняли весть о его
смерти так близко к сердцу - а вот дальше столько необъяснимого... Начнем с
того, что ?шайка? - определение весьма условное, дальше переходим к Тимуру:
какое отношение он имеет к ?Розовому фламинго? и его хозяевам? Теперь -
фотографии Тимуровых ?кисок?, между прочим, оставшиеся у Черномора, они ведь
здорово его взволновали, по крайней мере, одна из них, жаль, не знаю какая.
Я скрипнула зубами и уставилась на, собственное отражение в зеркале.
увядшая незабудка из веночка безутешной Вероники. А туфли? Мои новые белые
лодочки на высоком каблуке, перемазанные кладбищенской глиной, имели
совершенно жалкий вид. А что это за бледная девица со всклоченными волосами
смотрит на меня из зеркала? Неужели это я? Вот до чего доводит любовь к
суперменам! И если бы дело ограничивалось только ?картинкой? - кроме этого,
я безумно хотела есть, просто быка бы съела. Взяла бы за рога и проглотила
вместе с копытами. Скажи мне кто-нибудь прежде, что я буду испытывать
чувство голода, можно сказать, перед лицом смертельной опасности, ни за что
не поверила бы, однако это было именно так.
универсальный способ - крепкий здоровый сон, но в сложившихся условиях вряд
ли мне удастся ресницы смежить. И все же я забралась в парикмахерское
кресло, предварительно откатив его подальше от туалетного столика,
усыпанного пеплом сигарет Марго. Кресло было жесткое и скрипучее, а потому
мне пришлось долго выбирать мало-мальски удобное положение. В конце концов я
поджала под себя ноги, а голову положила на твердый подлокотник. Мне было
грустно, я даже всплакнула немного, но потом решила экономить силы, которые
мне еще пригодятся, вытерла слезы и закрыла глаза.
***
кресла, уперев руки в бока, обтянутые короткой кожаной юбкой. Кроме юбки, на
ней была еще майка из эластика ядовито-зеленого цвета и плетеные сандалии на
платформе.
кресла. В комнате было сумеречно, а значит, с того момента, как я почти
мистическим образом отключилась, прошло немало времени.
золото.
Березин Федор
Лукин Евгений
Корнев Павел
Браун Дэн
Свержин Владимир
Херберт Фрэнк