Чтение 32–й страницы книги ~Кровь нерожденных~

- Когда вы были женаты, он ревновал вас к кому-нибудь?

- Ко всем подряд.

- Вы давали ему поводы?

- Нет. Я ему не изменяла. Он мне - да.

- Как он выражал свою ревность?

- Очень красноречиво.

- То есть?

- Бранился, устраивал сцены.

- Он не пытался вас ударить, не грозил убить?

- Вы клоните к тому, что Бубенцов пытался застрелить меня из ревности?
Простите, но, мне кажется, вы ошибаетесь. Дон Жуан и Отелло с глушителем в
одном лице - это слишком литературно.

- Елена Николаевна, давайте пока оставим литературные аналогии. Вы не
ответили на мой вопрос.

- Хорошо. Я отвечу. Ударить он меня пытался пару раз. Один раз
ударил-таки, после чего я ушла. Но убить не грозил никогда.

- Значит, инициатором развода были вы?

- В общем, да. Но Юрий сделал все возможное, чтобы у меня такая
инициатива возникла..

- Он пытался вас вернуть?

- Нет. У него был роман с какой-то манекенщицей.

- Но при этом он устраивал вам сцены ревности? А говорили, что мирно
расстались.

- Как ни странно, да. Он не считал, что, ударив, обидел меня. Для него
это было в порядке вещей. А я считала, что обижаться надо только на себя -
ведь могла уйти и раньше. Мы расстались мирно в том смысле, что, перестав
быть мужем и женой, не сделались врагами.

Кротов слушал все это молча и думал о том, что сам бы он не смог задать
Лене вопросы, которые задавал Сичкин. Между тем они, конечно, были
необходимы. В то, что Бубенцов пытался застрелить Лену из ревности, он не
верил ни секунды. Но версия, стремительно обрастая подробностями,
становилась все весомей. Легко можно было предположить, что на квартире у
Лены побывал именно Бубенцов, прихватил ключи, телефонную книжку и
фотографию, которую нашли в кармане его куртки. Потом зашел еще раз и
оставил страшную картинку. Были еще кассеты. Однако из разговора с
практиканткой можно лишь сделать вывод о простой медицинской халатности, а
доктор Курочкин своих слов уже не подтвердит. Личность Зои Генриховны,
конечно, будет идентифицирована, но к данному делу привязать это невозможно.
Остается только некто третий, вошедший в квартиру вслед за Бубенцовым и
выстреливший ему в затылок. Кто бы он ни был, Кротову хотелось сказать ему
большое спасибо - не только за то, что спас Лене жизнь, но и за то, что
фактом своего существования опровергал тупиковую версию. Предположить, что
некий тайный воздыхатель, неизвестный даже самой Лене, заранее предвидел
намерения ревнивца Бубенцова, следил за ним, дал войти в квартиру и
пристрелил в самый последний момент, - это было уже слишком.

И все-таки представить, что бывший муж, пусть даже мерзавец и бабник,
согласится прийти к бывшей жене в качестве наемного убийцы, Кротову было
пока сложно. Если только этим он не пытался спасти свою жизнь...

Вконец измотанную Лену Кротов отвез к себе домой. Он решил, что
оставшиеся до отлета в Нью-Йорк три дня ей лучше пожить у него. Она ,не
возражала, согласилась с благодарностью. Пиню взяли с собой. Квартиру Зои
Генриховны опечатали. Оперативная группа отправилась во дворик, о котором
говорила Лена.

Глава 16

В воскресенье утром Зотова решила зайти в больницу, посмотреть, как дела
в отделении.

- Там больная в послеоперационном скандалит - сообщила дежурная докторша,
- требует выписать ее, говорит, в суд подаст на нашу больницу. Глушко ее
фамилия.

- Хорошо, я зайду, разберусь, - пообещала Зотова.

Войдя в послеоперационный бокс, она увидела, что Глушко лежит неподвижно,
уставившись в потолок.

- Добрый день, Лидочка! Как мы себя чувствуем? - Зотова придвинула стул к
койке и села.

- Я вам не Лидочка. Что вы сделали с моим ребенком?

- Успокойтесь, деточка. Я понимаю, вам тяжело. Ну, что случилось, то
случилось. Нельзя так казниться.

- Это не само случилось. Это вы сделали.

- Мы? Сделали вам выкидыш? Что вы такое говорите, Лидочка? Как вам не
совестно?

- Вы ввели мне лекарство, от которого начались роды. Вам зачем-то
понадобился мой ребенок.

- Мы вам жизнь спасли. У вас ведь трое детей, подумайте о них. Это
счастье, что выкидыш случился здесь, в больнице. - Зотова уже теряла
терпение, но держалась из последних сил.

- Я подам на вас в суд, - спокойно сообщила Глушко.

Именно это спокойствие и тревожило Зотову.

"Если к Полянской прибавится еще и Глушко... Надо что-то делать!"
подумала она и сказала:

- К сожалению, мне пора. Отдыхайте. Скоро мы вас выпишем. И не надо так
волноваться. Могут возникнуть серьезные осложнения в послеродовом периоде.

Выйдя из бокса, она направилась в лабораторию, заперла за собой дверь,
достала из холодильника банку, наполненную прозрачной бесцветной жидкостью.
На дне осело немного легких беловатых хлопьев.

"Такого никто никогда не делал, - подумала Зотова, слегка встряхивая
банку, - никому такое в голову не приходило... Но только не сейчас,
вечером".

***

Около десяти часов вечера Валя Щербакова заметила, что стальная дверь
лаборатории чуть приоткрыта. В коридоре был полумрак, и из дверной щели на
пол падала тонкая яркая полоска света. Валя на цыпочках шагнула к
лаборатории, но дверь тут захлопнулась, и щелкнул замок.

Валя остановилась в нерешительности: остаться здесь и ждать, кто выйдет?
Или просто подойти и постучать? Придумать какой-нибудь предлоги заглянуть
краешком глаза... И то, и другое - подозрительно. Да и что она успеет
разглядеть?

Пока она размышляла, дверь открылась. Из лаборатории вышла Зотова. В
руках у нее была банка капельницы, наполненная прозрачной жидкостью. Валя не
спеша развернулась и пошла по коридору. Зотова окликнула ее:

- Деточка, подождите!

Голос Амалии Петровны был спокойным и ласковым.

- Я все время забываю, как вас зовут. Вы ведь у нас практику проходите?

- Меня Валя зовут, Валя Щербакова. Да, я у вас на практике.

- Устаете, наверное, ночами?

- Устаю, - призналась Валя, - спать все время хочется.

- Ну, иногда можно подремать, когда работы нет срочной. - Зотова
понимающе улыбнулась :и даже подмигнула. - Я в вашем возрасте такая соня
была, а чем старше становлюсь, тем меньше сплю.

"Какая все-таки она обаятельная женщина! - подумала Валя. - Интересно,
что ей от меня надо?"

- Я вот о чем хотела вас попросить, Валечка, - как бы отвечая на вопрос,
сказала Зотова, - пожалуйста, поставьте эту капельницу больной Глушко из
пятнадцатой палаты. Она после выкидыша, состояние у нее неважное, я боюсь
осложнений. Лучше перестраховаться. Правда? - Она опять ласково улыбнулась.

Валя осторожно взяла в руки банку.

- Как сделаете, можете пойти поспать. Я понаблюдаю, потом сама сниму.
Договорились?

- Спасибо, Амалия Петровна. - Валя опустила глаза.

- Вы очень хорошая девочка, - Зотова подтрепала ее по круглой щеке,
совсем не похожа на нынешних. Такая скромненькая, спокойная. Я обязательно
напишу благодарность в институт.

Валя хотела спросить, что в банке, но постеснялась.

***

В маленькой послеоперационной палате было темно. Валя щелкнула
выключателем. Задрожал голубоватый люминесцентный свет, и Валя заметила, как
вздрогнула лежавшая на койке женщина.

- Простите, пожалуйста, Лидия Всеволодовна. Капельницу вам надо
поставить.

- Я не спала. - Лида резко села на койке. - Пожалуйста, не надо мне
ничего ставить.

- Почему? - удивилась Валя.

- Мне нужно позвонить мужу. Где у вас телефон?

По коридорному телефону-автомату для больных можно было позвонить только
в Лесногорск.

- Что с вами делать, пойдемте в ординаторскую. Оттуда можно позвонить в
Москву по коду.

Вообще это было категорически запрещено, но Валя решила: сейчас там
никого нет, а человеку надо, в конце концов, домой позвонить...

- Жора, это я!..

Валя села в сторонке, чтобы не мешать. Выходить в коридор она не хотела -
если кто-то зайдет и увидит больную в ординаторской, будет скандал. А так
она возьмет все на себя. Влетит, конечно, ну и ладно.

- Жора, забирай меня отсюда как можно скорей. Приезжай и забирай под
расписку. Они не могут не отпустить. Возьми с собой Сергея.