легко и незаметно вписаться в круг людей, которые оценивают собеседника
по ярлычку на изнанке одежды, по марке часов, ботинок, галстука и по
прочим деталям туалета. По-хорошему, на это стоило бы выдавать
определенные суммы, пусть даже строго подотчетные. Глупо, когда не
удается раскрутить важного свидетеля только потому, что ты не правильно
одет и он тебя за это не уважает.
окладах еще более глупо, а главное, бесполезно и унизительно. Не
нравится - уходи в частные охранные структуры или становись скотиной,
?крышуй? бандитов, бери взятки и садись в тюрьму. Твой выбор, только
твой. Невозможно постоянно ныть и жаловаться.
отличается ?Роллекс? за пятьдесят тысяч долларов от ?Сейки? за сто
долларов на запястье нового знакомца? Ведь не будешь без конца
расстегивать ремешок часов и всем показывать клеймо на тыльной стороне
корпуса? Что ты чувствуешь, когда на руке у тебя тикает небольшая
загородная вилла (от 50 тысяч и выше), на ногах поблескивает недельный
тур, скажем в Испанию (от тысячи до трех), на шее болтаются слегка
подержанные ?Жигули? (от пятисот до тысячи)?
особому отливу циферблата, по блеску стеклышка и прочим едва уловимым
признакам. Кое-как разобрался с одеждой и обувью. А главное, понял,
зачем это нужно.
первое место среди жертв заказных убийств и похищений с целью выкупа;
если бронированный джип, видеокамера у ворот, вооруженная охрана, личный
адвокат и прочие прелести становятся необходимы тебе как зубная щетка по
утрам и вечерам, значит, тебе страшно. Ты знаешь, что тебя хотят убить и
сам всегда хочешь убить кого-нибудь. Мир для тебя становится хаосом,
подлым, опасным и непредсказуемым. Здоровое чувство бесценности жизни,
как собственной, так и чужой, данное каждому человеку от рождения,
быстро атрофируется, и на смену ему приходит нездоровое чувство цены.
Цены чисто конкретной, выраженной в долларах, подтвержденной товарным
чеком, ярлыком, клеймом, наклейкой. Ты обвешиваешь себя всякими
эксклюзивными талисманами и оберегами, увеличивая до бесконечности
количество нулей, которые все равно, как ты ни тужься, останутся нулями.
вроде Вороны, не с уличными воришками, хулиганами и попрошайками, а с
представителями этой самой ?нулевой касты?, с людьми солидными, хорошо
одетыми.
купил себе костюм. Изначальная цена блуждала где-то в районе тысячи, и
за одно только это Саня испытывал к костюму смешанное чувство почтения и
отвращения, словно он был живым существом, наглым талантливым
мошенником.
обозначен какой-то умопомрачительный состав: лен, шелк, кашемир. На
распродаже пиджак и брюки стоили четыреста долларов. Консультировала при
покупке Марина, к тому времени уже бывшая, но все-таки немножко жена.
Часа два прокопавшись в углу бутика, у многослойных вешалок с
невыразительным для Арсеньева тряпьем, она извлекла это чудо и заявила,
что от такого прикида знающие люди будут писать кипятком. Арсеньев к
прошлому лету накопил пятьсот долларов, чтобы привести в порядок
стареющую машину и съездить в отпуск, порыбачить на озере Селигер. Но
отсутствие приличного костюма мешало работать, а тут такое счастье -
распродажа, смехотворная цена.
ботинок, других рубашек. Пришлось еще раз отправиться на распродажу и
расстаться с квартальной премией.
камуфляжа, за неимением денег Саня нашел оригинальное решение. От
дедушки, военного переводчика, у него остались наручные часы и
зажигалка. Часы были швейцарской фирмы, образца 1939 года, неизвестно,
сколько они стоили изначально. В 1945-м, во время встречи на Эльбе, дед
поменялся с английским офицером. У деда были советские стальные ?ходики?
производства завода ?Слава?, с серпом и молотом на циферблате, они так
понравились англичанину, что он не пожалел своих швейцарских, с
серебряным корпусом и золотыми стрелками.
назад знакомый часовщик, проходивший свидетелем по какому-то делу,
реанимировал механизм, заменил стеклышко кружком чистейшего хрусталя,
подновил стершееся фирменное клеймо и от себя лично прикрепил к ушкам
вполне эксклюзивный кожаный ремешок.
память, все на той же Эльбе. Настоящая ?Варга герл?, с изображением
девушки в развевающемся платье, которая прикуривает на ветру. В отличие
от часов, зажигалка не нуждалась в каком-то особенном ремонте. Арсеньев
сам ее почистил, вставил новый фитиль, кремень, заправлял бензином. Она
работала безотказно.
деталей, они приносили удачу, грели душу, но не из-за своей
эксклюзивности. В них жила память о дедушке, семейная история и много
всего хорошего, теплого, безвозвратно ушедшего. Хотя, конечно, было
приятно в приличном обществе сверкнуть хрустальным циферблатом,
крутануть колесико ?Зиппы?, поймать заинтересованные взгляды знающих
людей. Правда, старенький ?Опель-Кадет? существенно портил имидж, но в
особо ответственных случаях можно было выклянчить у начальства служебную
машину, ?Мерседес? или даже джип ?Чероки?, с камуфляжными номерами, с
шофером или без него.
презентации, премьеры, переговоры, тусовки, и каждый раз надо явиться в
чем-то новом, шикарном, сногсшибательном, чтобы выглядеть не хуже
других. Денег вроде было много, но все равно Вике их хронически не
хватало.
требовала не работа, а душа руководителя пресс-центра.
болезненное шмоточное обжорство. Вика Кравцова покупала, покупала и все
не могла остановиться. Арсеньеву тут же вспомнилась фраза ее заместителя
Феликса Нечаева о том, что она хотела стать ?вамп?, но мешало бедненькое
провинциальное прошлое.
чтобы всего было много, очень много. Пусть не такая дорогая и шикарная,
но две. Обязательно две. Однако купить себе ?Опель? или ?Фольксваген?
Вика так и не успела.
телефонных номеров.
Паша (от дяди Кости, Гамбург, любые, деш.)?.
спохватился, что пропустит прямой эфир Рязанцева, и переключил телевизор
на нужный канал.
Глава 16
пробке на Новослободской. Рядом возвышалась разрушенная церковь из
вишневого кирпича, с корявой березой на крыше, киностудия
?Союзмультфильм?. Если здесь пешком свернуть с шумной загазованной
Новослободской, справа будет собачья площадка, слева ржавые кубики
гаражей.
и переулков, зимой с разбегу скользила по черным коротким лентам голого
льда, рассматривала под лупой снежинки на варежке, весной перепрыгивала
лужи, колотила портфелем по водосточным трубам и слушала жестяной грохот
разбитых сосулек.
возвышался роскошный фасад новостройки, лимонный, с тонкими белыми
прожилками балконных бордюров, увенчанный зеленой крышей с круглой
башенкой. Сверкающее, как сказочный дворец, постсоциалистическое
счастье, от полутора до двух тысяч долларов за квадратный метр.
тринадцать лет своей жизни. Господи, каким убогим, каким грязным и
облезлым он стал, этот элитарный кэгэбешный кооператив, построенный в
1967-м. Маша задержала дыхание, зажмурилась и решилась открыть глаза
только после очередного поворота.
бассейне. В троллейбусном парке у сквера вместе с одноклассниками Гошей
и Севой носилась по пустым гулким троллейбусам, с рычанием рулила в
кабине водителя.
группа, изображавшая героев писателя Фадеева. Маша оглянулась и
посмотрела на этих целеустремленных уродов с искренней благодарностью.
Они оказались единственной деталью городского пейзажа, при виде которой
не сжалось, не прыгнуло сердце.
В одной из девочек она узнала себя, двенадцатилетнюю, с длинными, до
пояса, волосами, в узеньких красных джинсах, которые привез отчим из
Парижа, в белом свитере с высоким горлом. Она понимала, что это всего
Буркатовский Сергей
Володихин Дмитрий
Ларссон Стиг
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Пехов Алексей