Чтение 32–й страницы книги ~Дорога скорби~

Норман подогнал свою машину к трейлеру с лодкой и сцепил их. Потом он
через открытое окно перегнулся внутрь кабины, открыл отделение для перчаток
и вытащил оттуда пластиковый пакет, который отдал мне.

-- Эта тряпка, -- бодро заявил он, -- будет стоить вам шести поклонов
каждое утро на протяжении недели.

Я с благодарностью взял пакет. Внутри был кусок грязной ткани пример-
но трех дюймов в ширину, свернутый в несколько раз.

-- Она примерно метр в длину, -- сказал Норман. -- Это все, что мне
дали. Мне пришлось за нее расписаться.

-- Хорошо.

-- Что вы собираетесь с ней делать?

-- Для начала постирать.

Норман с сомнением заметил:

-- На ней какой-то узор, но на всем куске ни единой метки. Невозможно
определить, откуда она. Ни названия садового центра, ничего.

-- Я не питаю особых надежд, -- сказал я, -- но, откровенно говоря,
сейчас надо хвататься за соломинку.

Норман стоял, расставив ноги и уперев руки в бока. Он выглядел как
столп правосудия, но сейчас в нем чувствовалась нерешительность.

-- Насколько я могу доверять вам? -- спросил он.

-- Речь о молчании?

Он кивнул.

-- Я думал, мы уже обсудили это.

-- Да, но это было несколько месяцев назад.

-- Ничего с тех пор не изменилось.

Он принял решение, опять залез в машину и на этот раз достал коричне-
вый конверт и вручил его мне.

-- Это копия анализа кусочков того самого конского корма, -- пояснил
он. -- Прочитайте и порвите.

-- Ладно. Спасибо.

Я взял конверт и пакет и знал, что не могу просто так принять такое
доверие. Он должен быть сильно уверен во мне, подумал я и почувствовал не
гордость, а тревогу.

-- Я думаю, вы помните, как в июне мы забирали вещи из "Лендровера"
Гордона Квинта?

-- Конечно, помню.

-- Там был кузнечный фартук. Свернутый. Мы ведь его не взяли?

Он замер.

-- Этого я не помню, но среди тех вещей, которые мы взяли, его не бы-
ло. А какое он имеет значение?

-- Я все думал, что это странно -- жеребцы стояли спокойно достаточно
долго, чтобы к лодыжке приложили секатор, даже если принять во внимание не-
доуздок и корм. Но у лошадей хорошее обоняние... а все эти жеребцы были
подкованы -- я проверил у ветеринаров, -- и им должен был быть хорошо зна-
ком запах кузнечного фартука. Я думаю, что Эллис надевал этот фартук, чтобы
успокаивать жеребцов. Они могли решить, что он -- тот человек, который их
подковал. Они доверяли ему. Он мог поднять жеребцу ногу и зажать ее в сека-
торе.

Он пристально смотрел на меня.

-- Что вы об этом думаете? -- спросил я.

-- Это же вы разбираетесь в лошадях.

-- Именно так я могу заставить жеребца позволить мне подойти и за-
няться его ногами.

-- Насколько я понимаю, -- сказал Норман, -- так это и делалось.

Он машинально подал мне на прощание руку, затем вспомнил о работе
Гордона Квинта, пожал плечами, усмехнулся и сказал:

-- Если с этой тканью выяснится что-нибудь интересное, вы дадите мне
знать?

-- Конечно.

-- До встречи.

Он уехал и увез свою лодку, а я вернулся в машину, спрятал конверт и
пакет и предпринял короткое путешествие в Шелли-Грин, в дом Арчи Кирка.

Он уже вернулся с работы. Мы сидели в гостиной, пока его улыбчивая
жена хлопотала на кухне.

-- Как дела? -- спросил Арчи. -- Вам виски?

Я кивнул:

-- С водой.

Он указал мне на кресло, и мы сели. Темная комната выглядела совер-
шенно октябрьской -- электрокамин слегка оживлял ее своим светом, что не
удавалось июньскому солнцу.

Я не видел Арчи с тех самых пор. Та же, возможно преднамеренная, нев-
зрачность общего облика и проницательный взгляд темных глаз.

-- У вас сейчас тяжелое время.

-- Это так заметно?

-- Да.

-- Переживу, -- сказал я. -- Вы не ответите мне на несколько вопро-
сов?

-- Зависит от того, какие это вопросы.

-- Для начала -- чем вы занимаетесь? -- спросил я.

-- Я государственный служащий.

-- Это очень неопределенно.

-- Начните с другого конца, -- посоветовал он.

Я улыбнулся.

-- Вот умный человек, который знает, кто ему платит.

Его стакан замер на полпути.

-- Продолжайте, -- сказал он.

-- Ну тогда... Вы знаете Дэвиса Татума?

-- Да, -- ответят он, выдержав паузу. Мне показалось, что он насторо-
жился, ведь он, как и я, должен пройти по минному полю фактов, которые он
не хочет или не может обнародовать. Старая игра -- знает ли он, что я знаю,
что он знает.

-- Как там Джонатан? -- спросил я.

Арчи рассмеялся.

-- Я слышал, вы играете в шахматы, -- сказал он. -- И слышал, что вы
ловко сбиваете с толку. Ваш противник думает, что выигрывает, а потом раз
-- и все.

В шахматы я играл только в Эйнсфорде с Чарльзом, и то не часто.

-- Вы знакомы с моим тестем? -- спросил я. -- Бывшим тестем, Чарльзом
Роландом?

-- Я говорил с ним по телефону.

По крайней мере он мне не врет, подумал я, и этим указывает мне вер-
ное направление. Я еще раз спросил о Джонатане.

-- Этот негодный мальчишка все еще в Комб-Бассете, и, поскольку сезон
катания на водных лыжах кончился, он всех сводит с ума. Вы -- единственный,
кто видит в нем что-то хорошее.

-- Норман тоже.

-- Норман видит талантливого водного лыжника с криминальными наклон-
ностями.

-- У Джонатана есть деньги?

Арчи покачал головой.

-- Только то, что мы даем ему на зубную пасту и прочее. У него еще не
кончился испытательный срок. Он бездельник. -- Арчи сделал паузу. - Бетти
платила за водные лыжи. У нее единственной из нашей семьи есть настоящие
деньги. Он вышла замуж сразу после школы. Бобби старше ее на тридцать лет
-- он был богат, когда они поженились, а теперь стал еще богаче. Как вы са-
ми видели, она по-прежнему предана ему. И всегда была предана. У них нет
детей -- она не могла родить. Очень печально. Если бы у Джонатана было хоть
чуть-чуть соображения, он был бы тактичней с Бетти.

-- Не думаю, что он настолько плох. По крайней мере, пока.

-- Он вам нравится? -- удивленно спросил Арчи.

-- Не очень, но я терпеть не могу смотреть, как люди пропадают зря.

-- Глупый мальчишка.

-- Я проведал жеребца, -- сказал я. -- Нога на месте.

Арчи кивнул.

-- Бетти радуется. Жеребец хромает, но они собираются посмотреть, что
из него получится в племенной работе -- с его-то родословной. Бетти на сле-
дующий год хочет пустить его к хорошим кобылам.

Вошла жена Арчи и спросила, не останусь ли я на обед. Я поблагодарил
ее, но отказался, так как уже собрался уходить. Арчи пожал мне руку. Я от
неожиданности поморщился, но он ничего не сказал и вышел проводить меня до
машины. Было уже почти темно.

-- На государственной службе, -- сказал Арчи, -- я работаю в малень-
ком неприметном отделе, который был создан некоторое время назад, чтобы
предсказывать вероятные результаты политических назначений. А еще мы пред-
сказываем грядущие неизбежные последствия предлагаемых законопроектов. --
Он сделал паузу и нехотя продолжил: -- Мы называем себя "группой Кассан-
дры". Мы видим, что может произойти, но нам никто не верит. Мы постоянно
ищем исключительно независимых сыщиков, которые ни с кем не связаны. Их тя-
жело найти. Мы думаем, что вы один из них.

Я стоял возле своей машины и в угасающем свете дня смотрел в эти уди-
вительные глаза. Необычный человек с невообразимой интуицией.

-- Арчи, -- сказал я, -- я стану работать на вас до тех пор, пока бу-
ду уверен, что вы не пошлете меня навстречу опасности, о существовании ко-
торой будете знать, но о которой мне не скажете.

Он глубоко вздохнул, но обещать не стал.

-- Спокойной ночи, -- мягко сказал я.

-- Сид.

-- Я вам позвоню.

Это обещание, подумал я, такое же, как "пойдем пообедаем".

Он еще стоял на дорожке, когда я выехал из ворот. Настоящий государ-