Чтение 32–й страницы книги ~След лисицы~

обернется для меня этот памятный вечер...

Починский говорил с чувством, голос его звучал то зловеще, то
насмешливо, то грустно, он судорожно прижимал к груди свои большие розовые
руки или делал эффектные жесты, помогая рассказу. Починский явно старался
очаровать, подкупить слушателей этой своей игрой, не чувствуя всей ее
неуместности и бессмысленности.

- ...Вскоре я, клянусь вам, забыл об этой встрече, - с пафосом
продолжал он. - И вдруг узнаю, что театр едет в Австрию на гастроли. И тут
мне словно что-то в голову ударило: вот бы привезти с собой какую-нибудь
безделицу Достоевского! Пошел в музей, увидел этот портсигар и потерял
покой. Это было как наваждение, как рок какой-то! Снился он мне!
Представлял - да так живо! - как позвоню по приезде в Вену этому
искусствоведу, как встретимся, как передам ему портсигар. Деньги уже
распределил, хозяином их себя уже чувствовал. И так и сяк их тратил. Потом
планы начал составлять, как этот портсигар... ну, достать, что ли, - он
глубоко вздохнул, широким жестом промокнул вспотевший лоб и горестно, чуть
заискивающе улыбнулся. - Конец этой трагедии вы знаете. Но клянусь, все
это было как мания, как болезнь. В принципе я честный человек и никогда
раньше...

- Раньше было тоже не все хорошо, - сухо заметил Цветков. - Нам уже
кое-что известно о вас.

- Это клевета! - воскликнул Починский. - У меня есть завистники! Я их
знаю!..

- Об этом потом, - остановил его Цветков и, взглянув на Виталия,
сказал: - Теперь расскажите нам о том инженере. Что он вам говорил, как
выглядел?

Починский замялся.

- Я... я, признаюсь, не очень был трезв... Поэтому боюсь, что не
много помню.

- Постарайтесь все-таки вспомнить.

- Ну, что он говорил... Что инженер. Командированный... Да! Что
приехал с Севера...

- С Севера?! - вырвалось у Виталия. - Он так сказал?

- Да, сказал, - растерянно подтвердил Починский. - А что?

Виталий покачал головой.

- Ничего, ничего. А говорил он вам, что у него много денег, что будет
широко жить в Москве? Такси, рестораны...

- Да! Представьте себе, говорил! - оживился Починский. - Он... он
даже, мне кажется, платил потом по счету. Говорил, что любит московские
рестораны.

- Какие именно, называл?

- Не помню... - наморщил лоб Починский. - Видит бог, не помню. Да!
Сказал, что любит тихие рестораны, не в центре. "Тихие, - говорит, -
встречи люблю". Да, да, это я почему-то запомнил.

- Интересно, почему? - живо спросил Виталий.

- Сам не знаю, право.

- Как он выглядит? - спросил Цветков. - В чем одет?

- Что вам сказать? Ну, высокий, плотный, лицо узкое, лысоватый, но
совсем не старый. А трепач страшный! Такой, представьте, свойский,
обходительный, я бы даже сказал, неглупый, мерзавец...

Починский вдруг смутился и покраснел. Он, видимо, вспомнил, что и сам
здесь не только в качестве жертвы.

- Одет как? - снова спросил Цветков.

- Одет? Все, знаете, совершенно новое. Я даже обратил внимание. Серый
костюм, серые ботинки, синяя рубашка.

- Так, так, - задумчиво произнес Цветков, - Ну, а вы ему про
портсигар рассказывали?

Починский смущенно усмехнулся.

- Черт его знает! Прихвастнул, кажется. Вот, мол, подарок везу
приятелю в Австрию.

- Все ясно, - решительно сказал Цветков. - А теперь садитесь и все,
что вы нам рассказали, напишите. Это в ваших интересах.

Починский насторожился.

- Но имейте в виду, - вкрадчиво сказал он, - что портсигар все-таки
украл не я.

Откаленко насмешливо спросил с дивана:

- Вы это тоже учли, составляя свой план?

- А я с вами вообще разговаривать не желаю! - вспыхнул Починский.

Потом он долго сидел над листом бумаги, сосредоточенно обдумывая
каждую фразу и поминутно вытирая со лба крупные капли пота.

Все это время Цветков, надев очки, невозмутимо читал какие-то бумаги,
а Откаленко с Лосевым курили и тихо беседовали о чем-то постороннем, сидя
на диване. Служебные разговоры вести сейчас не полагалось, и оба
посмеивались над своими усилиями обходить то главное, что волновало их
сейчас.

Совсем стемнело, и Цветков зажег лампы - маленькую настольную и
большую под потолком.

Наконец Починский кончил и положил на стол исписанные листы. За это
время он, видимо, успокоился и даже кое-что прикинул про себя, потому что,
уходя, уже в дверях - Цветков его отпустил, отобрав подписку о невыезде из
Москвы, - он сказал:

- Я еще раз повторяю, что портсигар из музея не крал и, между прочим,
ту девицу красть тоже не заставлял. На этот счет она все врет. Сама
вызвалась.

Ему ничего не ответили, и Починский, усмехнувшись, вышел.

- Ну, два сапога пара, - покачал головой Откаленко.

А Виталий прибавил:

- Эдак он ее, пожалуй, все-таки утопит. А, Федор Кузьмич?

- Навряд, - покачал головой Цветков. - Разобраться тут нетрудно, - он
откинулся на спинку стула и посмотрел на обоих своих сотрудников. - Ну-с,
милые, что будем делать дальше? - и он остро взглянул на Виталия. - Что ж
это за инженер, как думаешь?

- Заседание продолжается, - весело подхватил Игорь. - Вся Европа
смотрит на вас, товарищ Лосев. Изрекайте по силе возможности.

Виталий улыбнулся.

- Сейчас изреку, - и уже серьезно закончил: - Боюсь, это тот самый
Поп, Федор Кузьмич. Ведь у него документы какого-то инженера с Севера. И
еще многое совпадает. Я же помню содержание письма.

- Но как он попал на Киевский вокзал? - спросил Игорь. - Он же не
любит шумных ресторанов.

- М-да, - задумчиво кивнул Цветков. - Давайте прикинем по времени.
Если письмо было послано с дороги, то в Москве он уже дня два. Так? И
приехал на Ярославский вокзал, если ехал с Севера, как тот инженер.

- Но привет он передал из "снежной Сибири", - заметил Виталий.

- Ага. Тогда, скорей всего, Казанский вокзал. Почему же он очутился
на Киевском? Давайте, милые, рассуждать, - предложил Цветков.

- А что? Он преступник активный, - сказал Лосев. - Искал там жертву.

Откаленко отрицательно замотал головой.

- Скажешь тоже! Он не только активный, но и опытный, знает, что ему,
беглому, появляться на вокзале опасно. Потом он набит деньгами пока. Зачем
же рисковать?

- Тут, милые мои, два вопроса, - вступил в разговор Цветков. -
Первый. Надо разослать запрос: кто из пассажиров, следовавших поездом из
Сибири в Москву в такие-то дни, заявлял о пропаже документов. Тогда мы
установим фамилию, под которой этот Поп сейчас скрывается. И еще. Надо
проверить сообщения о побегах. Может, узнаем его настоящую фамилию и
кое-что еще о нем. Теперь второе. Обратили внимание? Уж слишком чисто он
одет. А в Москве провел две ночи, не меньше. Значит, не у шпаны ночует, а
в культурном месте.

- В гостиницу он, конечно, не сунется, - убежденно заметил Игорь. -
Там паспорт надо на прописку сдавать. Его в милицию понесут.

Цветков утвердительно кивнул.

- Ясное дело, не сунется. А культурных знакомств у этого волка в
Москве, конечно, нет. Где ж он ночует? Вопрос.

- Мало ли! - ответил Виталий. - Комнату снял.

- Э, нет, - Цветков усмехнулся. - Нынче народ в Москве стал
осторожнее. Первому встречному никто комнату не сдаст.

Но Виталий не сдавался.

- А он в дороге с кем-нибудь познакомился. Наконец, роман завел. Он
же вон какой общительный!

- Не думаю, - снова не согласился Цветков. - В квартире соседи -
глаза, уши, любопытство. А он беглый. Скорей, милый, другое. - Цветков
секунду помедлил и продолжал уже задумчиво, словно советуясь с самим
собой: - Может он, к примеру, поднаврать, сунуть рубль-другой и на
вокзале, в комнате для транзитных пассажиров, ночевать, а? Там никаких
паспортов сдавать не надо и обстановка вполне культурная.

- На таком людном вокзале, как Киевский? - с сомнением спросил
Виталий.

Игорь вдруг встрепенулся.

- Граждане, братцы! Именно на таком людном! Он же хитер, как лиса! И
еще Киевский. Он же дальше всех вокзалов от Казанского, на который он
приехал. Это и психологически оправдано.

- Будет тебе такая лиса жить на вокзале, - упрямо возразил Виталий. -
Сам же сказал, что ему там появляться даже опасно.

- Появляться, чтобы совершить преступление, опасно. А чтобы скрыться
среди сотен самых разных людей - это уже, старик, совсем другое дело.
Именно лиса так и поступит.

- А знаете что, милые? - неожиданно сказал Цветков. - Есть
предложение. Сейчас... - он взглянул на часы, - двадцать три часа. Самое
время. Проедемся-ка туда, а?