тридцать. Ну и все тюремщики, естественно, кроме двух-трех...
пачку свечей. - А как мы внутрь прорвемся?
посадили без суда, под горячую руку, сана и духовных званий не лишали. Он и в
богослужениях участвует, и благословляет, и грехи отпускает всем желающим. Ему
сам комендант при встрече ручку целует. За хорошую мзду нас с тобой пропустят
на мессу.
берут меня на полставки консультантом по режиму.
забывай, между нами веков шесть разницы. Еще успеют усовершенствоваться.
раньше в глаза не видели. Маски завернем и вместо тюбетеек на голову наденем. А
фильтры за фляги выдадим. Главное, изображай христианское смирение...
колокол ударит. Сразу и пойдем. Сегодня как раз какой-то церковный праздник...
Благовещенье, что ли...
надо.
принялись лепить по-новому, вкладывая внутрь каждой вместо фитиля жестяной
цилиндрик с "черемухой".
знатока рассказывал Смыков. - Так правонарушители наловчились шашки подбирать и
обратно кидать. А это усовершенствованная модель. В пять раз легче, а площадь
поражения почти такая же. Когда горит, раскаляется. Пальцами уже не ухватишь.
сарказмом. - Газом людей травить, жечь, давить...
возразил Смыков. - Так что не надо...
катанием восковых колбасок, дипломатично промолчал. Как ни старалась вся
ватага, а свечи получались чрезвычайно корявые. Смыков забраковал всю партию.
- Эти свечи перед алтарем придется ставить! Хотите, чтобы на нас пальцем
показывали?
Толгая. Тогда его заставили изготовить и все остальные. Успех друга Зяблик
объяснил тем, что тому в детстве приходилось лепить кизячные лепешки для
костра.
секретного оружия "в условиях, максимально приближенных к реальности", как
выразился Смыков.
Зяблик.
закурил. Действительно, на тучной пажити между рощей и соседним виноградником
пасся крупный рогатый скот, но не коровы, а сплошь быки - черные, поджарые,
словно литые. Заслышав человеческие голоса, ближайший из них поднял морду. Во
взгляде его красноватых глазок не было апатичной покорности, столь свойственной
жвачным парнокопытным, а только недоброе любопытство и первобытная дикость.
алмасы... Демоны рогатые.
боевые быки. Лучше с ними не связываться.
Пропадай моя голова, да не на радость ворогу!
привлекла его внимание. Он понюхал ее, недоуменно покрутил широко
расставленными рогами и снова поискал взглядом людей. Внезапно зашипев, свеча
дала обильное облако сизого дыма. Бык чихнул, отпрянул и принялся рыть копытами
землю. Мышцы на его могучей холке вспухли бугром.
расплавилась, а оставшаяся на ее месте маленькая жестяная хреновина вела себя
словно живое существо: шипела змеей, вертелась жуком, воняла, как хорек.
лишь того, что ядовитый дым потек не струйкой, а потоком. Вот тут-то и началось
настоящее представление!
бросился туда, где, по его представлению, находились обидчики. Однако все
зримые и обоняемые ориентиры уже исчезли, и бык с разгона врезал рогами в бок
случайно оказавшемуся поблизости сородичу. Тот оглушительно взревел и без
промедления нанес ответный удар. Стадо будто только этого и ждало. Быки, минуту
назад мирно щипавшие травку, принялись галопом носиться по пажити, брыкаться и
сшибаться друг с другом. Глотая новые порции слезоточивого газа, они зверели
еще больше.
чему, и вскинут нас на рога. Тикать надо.
первые удары колокола, возвещавшие о начале праздничной мессы. Смыков и Зяблик
высадились, не доехав до тюрьмы метров пятьсот.
право распоряжаться. - На эти дела нам должно за глаза хватить четверти часа.
Дольше чикаться нет смысла. Значит, вы оба начинаете действовать через десять
минут после того, как мы войдем внутрь. Снимайте вертухаев, только, чур, никого
не мочить. Отбитого арестанта кастильцы еще могут простить, а крови - никогда.
Внутрь сами не лезьте. В крайнем случае, прикроете нас. Вот эти две свечки мы
вам для этого оставляем... И стволы свои, - тяжело вздохнув, он протянул
пистолет Толгаю. - Мы из-за них можем погореть раньше времени.
Левке.
исподлобья. - Учтите, головой отвечаете... Оружие именное...
надписью отлетела. "Товарищу Смыкову, большому специалисту шить дела, от
благодарного начальства".
забывайте, вам глухонемого изображать придется.
макушке, резиновое рыло рогом на лбу. Фильтрующие коробки до поры до времени
болтались у каждого на поясе. Накинув поверх своей амуниции просторные рясы с
капюшоном, Смыков и Зяблик подались в сторону тюрьмы. В молитвенно сложенных
перед грудью ладонях они сжимали свечки.
Лева, перейдя на другую сторону улицы, взволнованно комментировал для Толгая
происходящее:
перед ними... Стоят... Стоят... Подходят... Начался обыск... Теперь говорят о
чем-то... Смыков руки к небу поднимает... Еще один кастилец появился... Опять
обыскивают... Уф, слава богу, пропустили!
в уме до восьмисот (хватило бы и семисот, но полагалось сделать поправку на
волнение), он кивнул Толгаю и нахлобучил на голову капюшон рясы, неприятно
пахнувший чужим потом и плесенью.
запустение, царившее в городе. На улицах не встречалось никого, даже собак.
Провалы окон казались пустыми глазницами великанских черепов, двери по большей
части были сорваны с петель, мостовую покрывала всякая слежавшаяся дрянь,
пушистый мох, чахлая трава.
вышли на пустую площадь. Шаги звучали гулко, как в каземате. На середине пути
Цыпф споткнулся и ужаснулся про себя: "Плохая примета!"
особого интереса, но потом на всякий случай взяли алебарды наперерез. Были они
как близнецы - смуглые, коренастые, усатые, с лицами не из нынешнего времени.
остановиться.
и еще не помятом железном шлеме, - но сейчас, неизвестно почему, изменил курс
и, едва не столкнувшись с Толгаем, направился к тому, который кричал.
удара, Лева оттянул правый рукав рясы, выставляя на всеобщее обозрение свой
пистолет.
Володихин Дмитрий
Зыков Виталий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Каменистый Артем