Чтение 32–й страницы книги ~Заповедник для академиков~

всем телом - к кровати, хотела прикрыть остальные вещи.

Ворвался Матя.

- Вот вы где! - сказал он укоризненно. - Я вас обыскался. Где вы
пропадали?

Он был взлохмачен, раздражен, будто обижен на Лидочку. Закрыл за собой
дверь и, не глядя на разложенные на кровати вещи, прошел к окну, выглянул в
парк, словно там таились преследователи. Лидочка стащила через голову
медальон.

- Зачем я вам понадобилась?

- Вся эта история мне безумно не нравится, но мне совершенно не с кем
посоветоваться.

- Кроме меня?

- Не кривляйтесь, Лида. Мне на самом деле не с кем поговорить, кроме
вас.

Он сел на стул, вытянул длинные ноги в измазанных желтой грязью
капиталистических горных ботинках.

- У меня такое ощущение, будто меня обложили с собаками.

Лидочка присела на кровать и стала не спеша, чтобы не привлекать
внимания Мати, убирать в мешочек вещи - перстень, маленький кубок, звено
толстой цепи, печать, черепки...

- Первое и самое главное: где Полина?

Лидочка чуть не ответила ему: "А я была уверена, что вы ее убили!". Что
было бы глупо и, наверное, очень опасно, если Матя и на самом деле убил
подавальщицу.

- А что случилось?

- А то, что она меня сегодня ночью отлично шантажировала - перепугала
смертельно, я готов был убить ее или выполнить все ее требования.

И тут только до Лиды дошла простейшая истина: если Матя не убийца, то
он и не подозревает, что Лида знакома с Полиной. И тогда он должен
удивиться, если Лида признается в знакомстве. А если он уверен, что Лида
знакома с Полиной, тогда придется признать, что милый интеллигентный доктор
наук, любимый ученик Ферми - просто-напросто злодей. И она, Лида, как
последняя дура, сидит с ним в комнате вместо того, чтобы бежать к Алмазову и
требовать помощи.

- Извините меня. Матя, - сказала Лидочка, понимая, что опоздала с этим
вопросом, - но я не знаю кто такая Полина.

- Вы?

Лидочка продолжала складывать тяжелые игрушки в мешочек, а ступнями
постаралась покрепче встать на пол, чтобы рвануться к двери, если Матя
сделает опасное движение.

- Да... - сказал наконец Матя грустно, как будто он был разочарован
вопросом Лиды. Но не стал с ней спорить. - Полина, Полина - это подавальщица
в нашей столовой, да?

Как будто он требовал подтверждения у Лиды. Нет, так просто Мате не
отделаться!

- Какая подавальщица?

- Высокая, худая такая, ну вы же ее знаете! - Матя не выдержал.

- Конечно, знаю, - согласилась Лидочка. - Высокая, худая, нос такой с
горбинкой. Совсем не похожа на подавальщицу.

- Совсем не похожа.

Неужели это он гнался за мной по коридору ночью и разбил ценную вазу
эпохи Тан?

- Эта подавальщица, - сказал Матя, - обвинила меня в очень опасном...
проступке.

Проступке? Ничего себе - формулировка! Он насилует девочек и через
много лет называет это проступком. Если у Лидочки были какие-то сомнения в
виновности Мати, они отпали. Человек, не совершавший насилия, всегда
относится к нему отрицательно и полагает его - преступлением. А тот, кто
виноват, - скорее назовет его проступком.

Матя вытащил длинную пачку сигарет.

- Здесь курят? - спросил он.

- Марта курит, - сказала Лидочка.

Она встала и подвинула к Мате пепельницу. Для этого ей пришлось
наклониться к нему, и, наклоняясь, она замерла от неожиданно навалившегося
ужаса.. Выпрямилась, снова села на кровать. Матя ничего не заметил. Он
закурил, по комнате распространился приятный заграничный запах.

- Вы знаете, я буду с вами совершенно откровенен, - сказал Матя. - В
самом деле, я был мальчишкой, я совершил... я виноват, но прошло столько
лет.

- Вы были за красных или за белых? - спросила Лида.

- Конечно же, я был в Красной Армии! - воскликнул Матя.

- Тогда вам нечего бояться. Красная Армия своим все уже простила.

- Это было в пьяном угаре, - сказал Матя. - Несколько девиц и мы,
молодые красноармейцы. Можно придумать много ярлыков - дебош, пьянка,
распутство.

- Это был единственный дебош, в котором вы участвовали?

- Не шутите, - сказал Матя, глубоко затягиваясь. - Мне не было двадцати
лет. Я был совсем другим человеком. Я был мальчишкой.

Ему нравилось называть себя мальчишкой.

- А она-то при чем? - Лидочка думала, куда бы спрятать мешочек. Если
Полина жива, надо будет отдать ей мешотек - врядли кастрюля представляла для
нее ценность...

- Она утверждает, что мы... мы на нее напали.

- А вы на нее напали?

- Не говорите глупостей, Лидия! - гошос доктора наук звучал строго, как
на уроке.

- Если вы на нее не нападали, чего вы переживаете?

- Она потребовала, чтобы я на ней женился!

- Чего? - Лидочке вдруг стало смешно. Неужели Матю можно заставить
что-нибудь делать против его воли? До того момента Лидочке казалось, что
Матя великий мастер устраивать жизнь к собственному удовольствию.

- Ей нужна другая фамилия, московская прописка.

Лидочка поднялась и отнесла мешочек к чемодану, что стоял на стуле
возле зеркала. Она открыла чемодан и, не таясь, спрятала мешочек под белье -
она была уверена, что Матя ничего не заметит.

- Неужели она просто так подошла к вам и сказала: я знаю, что вы себя
плохо вели много лет назад. Теперь женитесь на мне! Так не бывает!

- Оказывается, бывает.

- Забудьте. Алмазов и без жалобы не даст вас в обиду.

- Алмазов не рискнет пойти со мной на соглашение, если она ему
расскажет.

- Почему?

- Потому что я должен быть чистым. Он же должен продавать меня своему
начальству. А товар должен быть не порченым. Не думайте, что я циничен, я
просто напуган. Все может рухнуть - в лучшем случае я буду преподавать
физику в начальной школе Тобольска.

- Они построят для вас специальный институт за колючей проволокой, -
сказала Лида, полагая, что шутит. Но Матя не воспринял ее слова как шутку.
Он вскочил и сжал кулаки. Он готов был ударить Лиду.

Лида быстро сказала:

- А что было потом?

- Потом? - кулаки Мати, очень маленькие по сравнению с длинным торсом,
разжались. - Она ушла... я не спал всю ночь... Сегодня утром я пошел к ней -
она оставила мне адрес. Я пошел туда и увидел, что из флигеля выходят
Алмазов е президентом. Что они там делали?

- Не знаю, - сказала Лидочка. - Я ушла от Полины раньше.

- Что? Вы там тоже были?

- Я провожала туда Павла Андреевича.

- А что надо было Александрийскому?

- Я нашла записку от Полины, что она уехала. Она взяла вещи и уехала.

- Вы в этом уверены? - радость Мати показалась Лидочке искренней.

Лидочке хотелось сказать о том, как она нашла еще Полину ночью - но
этого она сказать не могла. Если ночью за ней гонялся Матя Шавло, он и без
ее подсказок все знает.

- Куда она уехала? - спросил Матя.

Он подобрал ноги, и Лидочка с женским раздражением увидела, что на
ковровой дорожке остались желтые следы грязи. Где он отыскал такую грязь?

Мог бы и вытереть ноги.

- Она не пишет, куда.

- Может, она поняла, что со мной у нее ничего не выйдет? - спросил
Матя. - Правда?

Лидочка подумала, что Мате страшно хочется, чтобы все обошлось, - он
даже согласен немножко потерпеть, пускай зубик или пальчик поболит - только
чтобы знать, что завтра он проснется, а все уже прошло!

- И отправилась к Алмазову?

Ну кто ее тянул за язык! Зачем испортила настроение Мате?

Но Матя уже справился с собой.

- Если она отправилась к Алмазову, - сказал он; - тогда мне пора
подавать заявление о переводе в районную школу. А жаль... за державу обидно.

- Вы смешной человек, - сказала Лидочка. - начали с себя, а кончаете
державой. Обычно люди делают наоборот - сначала говорят о пользе державы, а
потом оказывается, им нужно новое пальто.

- У вас мужской ум, Лида.

- Это плохо?

- Для женщины - ужасно.

- А чем плохо для державы, если она лишится вашей бомбы? Ведь еще вчера
я поняла, что вы хотите подарить нашей державе бомбу в обмен на всякие блага
для себя.

- Иначе бы они меня не поняли, - сказал Матя. - Каждый мерит окружающих
по себе. Если бы я начал объяснять свои желания соображениями высокой