Чтение 32–й страницы книги ~Похищение Тесея~

заниматься философией!

Она указала пальцем вниз, и из пальца вылетела небольшая голубая
молния, которая потянулась к животу кентавра.

Страшно закричал кентавр Хирон от немыслимой боли!

Взбрыкнув, он понесся кругами по двору, выбежал за ворота, и топот его,
постепенно стихая, удалился в сторону моря.

-- Ты довольна? -- спросила богиня Гера с облака. -- Наказать его,
конечно, надо было, богиня, -- признала Харикло. -- Но ты забыла о моих
интересах.

-- Меня никогда не беспокоили интересы обманутых жен, -- ответила
богиня. Облако начало медленно подниматься. Харикло сильно взволновалась. --
Гера! -- закричала она. -- Ты же сама жена! -- Мой муж делает что хочет и с
кем хочет. Я не возражаю, зато делаю то же самое с кем хочу и когда хочу.
Так что и тебе советую .последовать моему примеру. -- Но я хочу этого только
с моим мужем! -- Я тоже хочу, но не показываю виду. -- Я умоляю тебя,
богиня... возврати ему... Но Гера уже растаяла среди облаков. Лишь длинный
белый самолетный след остался памятью о ней на бесцветном к вечеру небе.

Харикло кинулась на землю, в пыль, и зарыдала. Кора понимала ее, но чем
она могла помочь? И тем более ей стало неловко, когда, не поднимаясь с
земли, Харикло потянулась к Коре и стала молить ее:

-- О великая богиня, дающая жизнь и отбирающая ее, пойми же свою
несчастную сестру. Волей злобной Геры...

Голос, отдаленный, но могучий, донесшийся из верхних пределов
стратосферы, перебил монолог Харикло:

-- Не злобной, а оклеветанной, униженной и названной коровой! Фу!

Харикло несколько секунд молчала. Ей надо было осознать то, что
теоретически она знала и ранее: боги способны слышать смертных на
значительном расстоянии. И могут ответить им с небес. Но, помолчав, Харикло
возобновила свой монолог: -- Боги не даровали нам с Хироном сына. У нас есть
лишь дочка Эндеида, настолько маленькая, что находится на попечении нянек и
мамок. Если же Хирон станет годен лишь для занятий философией, то откуда
возьмется наследник? И голос с небес ответил:

-- Не расстраивайся, женщина. Всегда найдется бог или полубог, готовый
подарить тебе сына за хороший ужин и бокал вина.

-- Только не это! -- воскликнула Харикло. -- И вообще я не хочу больше
слушать тебя, богиня.

В ответ из космических далей донесся насмешливый хохот Геры.

Харикло устало поднялась и спросила у Коры: -- И что мы теперь будем
делать? -- Во-первых, это пройдет. Поболит и пройдет. -- Есть надежда? --
Лицо Харикло озарила радостная улыбка.

-- В крайнем случае у тебя уже есть дочка, наверное, вся в папу.

-- Ты с ума сошла, Кора! -- возмутилась Харикло. -- Слава Богу, у
Эндеиды нормальные ножки и ручки. Кентавр-мужчина -- это еще куда не шло, но
кентавриссы -- нет, лучше умереть бездетной, чем качать на руках девочку с
копытами!

Харикло оглянулась. Во дворе было тихо. Домочадцы затаились,
потрясенные событиями.

-- Пойду, -- сказала она, -- поищу моего мужа. А то его занесет с горя
куда-нибудь в опасное место, или подерется с кем-нибудь. Он хоть и мудрый,
говорят, даже самый ученый из кентавров, но все же, сама понимаешь, не
совсем человек, а с животными инстинктами.

-- Я с тобой, -- сказала Кора. -- Мне интересно поглядеть на Коринф. К
тому же я могу тебе пригодиться.

-- Какая-никакая, но богиня всегда сгодится, -- ответила Харикло,
словно придумала поговорку.

У ворот их догнал сатир Никое. И хоть Харикло хотела оставить его дома,
чтобы присмотрел за хозяйством, да за тем, чтобы бурдюки с вином хорошенько
заперли в подвал, тот все же увязался за женщинами.

Прохожие, которые знали, что в доме Хирона произошла какая-то беда, но
не догадывались еще какая, готовы были помочь Харикло. Мучимый ужасной
болью, кентавр носился по улицам и переулкам Корин-фа кругами -- так что его
видели все, но куда он в конце концов убежал, сказать не смог никто.

В конце концов, когда солнце уже коснулось краем холмов Истма -- узкого
перешейка, отделявшего Пелопоннес от Аттики, женщинам удалось увидеть
кентавра. Он устало брел по водоразделу, мимо редких сосен, и показался Коре
персонажем из театра теней, выдумкой сказочника, а никак не реальным
существом, с женой которого она сбилась с ног в поисках ее несчастного мужа.

-- Хирон! -- закричала Харикло. -- Хирончик, миленький, вернись домой,
я люблю тебя!

Крик ее пронесся над холмами, скатился к Сароническому заливу и
заставил кентавра остановиться и замереть.

Он обернулся на голос и, видимо, разглядел жену. Медленно, виновато,
понуро кентавр спустился к ним. Они ждали молча. Осенний, и без того не
жаркий день сменился прохладным, даже зябким вечером. Потная шерсть тускло
поблескивала под лучами заходящего солнца.

Хирон остановился в нескольких шагах от Харикло и медленно опустился на
колени передних ног. -- Да ладно уж, -- сказал сатир и смахнул слезу.
Харикло подошла к мужу и обняла его за шею. Стоя на коленях, он как раз
сравнялся с ней ростом. У Коры запершило в горле.

-- Как жить будем? -- тихо произнес Хирон, гладя жену по густым, тугим
завиткам волос. -- Проживем, что ж теперь делать. -- Я к врачу пойду. Мне
Асклепий поможет. Асклепия я грамоте учил, -- сказал Хирон. -- Он еще
мальчишкой был, я ведь многих учил.

Кора где-то слышала, что Асклепий -- это греческое имя Эскулапа, а
Эскулап -- главврач Древнего мира. И все же этот бедный кентавр
преувеличивает...

-- Ты с Ясоном поговори, -- советовала жена, -- он подрос, славный
герой из него получится. Ахилл тоже тебе многим обязан.

-- Я к Гераклу пойду. Он человек справедливый. Должен помочь.

-- Эй, поглядите, опять Синие хулиганит! -- закричал сатир Никое.

Кора поглядела наверх, на теневой театр, персонажем которого недавно
был кентавр. На фоне оранжевого неба стояли редкие сосны. Кора раньше и не
думала, что в Греции могут расти сосны. Она скорее предполагала, что здесь
финиковые пальмы, которых вовсе не оказалось.

Синие... Синие. Это разбойник, который живет на самом Истме, то есть
перешейке. На перешеек она и глядит...

Между сосен можно было разглядеть две маленькие человеческие фигурки.
Кора пожалела, что у нее нет бинокля.

-- Что они там делают? -- спросила Кора. Кентавр поднялся с колен и
тоже смотрел в ту сторону. -- Если бы я мог, давно бы с ним разделался. Но у
него сильные связи на Олимпе. Рассказывают...

-- Только не надо, пожалуйста, не говорите, что он -- незаконный сын
Посейдона! -- взмолилась Кора. -- Я этого не выдержу.

-- Скорее всего он -- незаконный сын Посейдона и Селии, дочери Коринфа,
основателя нашего славного города, -- сообщил Хирон, который, когда дело
касалось богов и сложных родственных связей любвеобильных греков, терял
чувство юмора и вообще все чувства, кроме почтения. -- Сколько же у
Посейдона детей? -- Не наше дело считать.

-- Но ведь вас могут обмануть. Что, если я скажу, что я -- дочка
Посейдона? -- спросила Кора.

Все дружно засмеялись -- шутку на таком уровне они восприняли с
удовольствием. И когда Кора удивленно подняла брови, они слаженным хором
воскликнули:

-- Хорошо издеваться над смертными той, отец которой, без сомнения, сам
Зевс...

-- От чего он никогда не отказывался, -- завершил хоровую декламацию
Хирон.

-- Опять -- двадцать пять, -- проворчала про себя Кора, но не стала
спорить с семейством Хирона, потому что события на вершине холма приняли
драматический оборот.

Один из человечков явно одолел другого и теперь, пригнув к земле
вершину одной из сосен, что говорило о его недюжинной силе, привязывал к ней
руку своего противника. -- Что он делает? -- спросила Кора.

-- Ничего нового, -- вздохнул Хирон. -- Как всегда, победив путника,
разбойник привязывает его за правую руку к вершине одной сосны, а за
левую... -- вот, смотрите! -- за левую к вершине другой сосны. И что он
сейчас сделает?

-- Смотрите, смотрите! -- Сатир Никое даже поднялся на цыпочки, чтобы
лучше видеть. -- Сейчас!

Нечаянно оглянувшись на шум сзади, Кора увидела, что на крышах всех
домов и хижин Коринфа стоят люди -- с детьми, стариками даже домашними
животными -- и все глядят на вершину холма, ожидая развязки. Кора тоже стала
смотреть туда. Победитель сделал шаг в сторону и отпустил вершины сосен.

Видно было, как с невероятной силой, стремясь освободиться, сосны
стараются принять вертикальное положение.

Фигурка, привязанная руками к вершинам, извивалась, стараясь удержать
их... Но тщетно!

Сосны взяли верх над человеком. Еще одно движение, судорога... и сосны
разорвали человека пополам.

И распрямились -- каждая из сосен несла на своей вершине, как флаг,
половину человека. С одной рукой и одной ногой...

-- Это ужасно! -- вырвалось у Коры. И вокруг нее -- сзади, от города,
сбоку -- от семейства Хирона -- пронесся горький стон!

Человечек на вершине холма, убедившись, что его жертва погибла ужасным
образом, медленно пошел прочь и скрылся за горизонтом -- черный муравей на
алом фоне заката.

Когда стенания мирных жителей Коринфа стихли, кентавр Хирон грустно
произнес:

-- Еще один наш соотечественник стал безвинной жертвой этого злодея!
Еще один. Когда же найдется смелый герой, который положит этому конец?