Чтение 32–й страницы книги ~Рассказы о Великом Гусляре~

- Понятно, - ответили жители города.

- Дурраки, - сказал попугай ара, который оказался способным к обуче-
нию и уже знал несколько слов.

- Теперь нас можно опускать в воду, - произнесла рыбка.

- Стойте! - раздался крик сверху.

Все обернулись в сторону города и оцепенели от ужаса. Ибо зрелище,
представшее глазам, было необычайно и трагично.

К берегу бежал человек о десяти ногах, о множестве рук, и он махал
этими руками одновременно.

И когда человек подбежал ближе, его узнали.

- Эрик! - сказал кто-то.

- Эрик, - повторяли люди, расступаясь.

- Что со мной случилось? - кричал Эрик. - Что со мной случилось? Кто
виноват? Зачем это?

Лицо его было чистым, без следов ожога, волосы встрепаны.

- Я по городу бегал, рыбку просил, - продолжал страшный Эрик, жести-
кулируя двадцатью руками, из которых одна была слева, а остальные спра-
ва. - Я отдохнуть прилег, а проснулся - и вот что со мной случилось!

- Ой, - сказала Зиночка. - Я во всем виновата. Что я наделала. Но я
хотела как лучше, я загадала, чтобы у Эрика новая рука была, чтобы новая
нога стала и лицо вылечилось. Я думала, как лучше, - ведь у меня желание
оставалось.

- Я виноват, - добавил Ложкии. - Я подумал - зря человека обижаем. Я
ему тоже руку пожелал.

- И я, - произнес Грубин.

- И я, - сказал Савич.

И всего в этом созналось восемнадцать человек. Кто-то нервно хихикнул
в наступившей тишине. И Савич спросил свою рыбку:

- Вы нам помочь не можете?

- Нет, к сожалению, - ответила рыбка. - Все желания исчерпаны. При-
дется его в Москву везти, отрезать лишние конечности.

- Да, история, - сказал Грубин. - В общем, если нужно, то берите об-
ратно моего чертова попугая.

- Дуррак, - сказал попугай.

- Не поможет, - ответила рыбка. - Обратной силы желания не имеют.

И тут на сцене появились юннаты из первой средней школы.

- Кому нужно лишнее желание? - спросил один из них. - Мы два ис-
пользовали, а на одном не сговорились. Тут дети увидели Эрика и испуга-
лись.

- Не бойтесь, дети, - успокоила их золотая рыбка. -

Если вы не возражаете, мы приведем в человеческий вид пожарника Эри-
ка.

- Мы не возражаем, - сказали юннаты.

- А вы, жители города?

- Нет, - ответили люди рыбкам.

В тот же момент произошло помутнение воздуха, и Эрик вернулся в свое
естественное, здоровое состояние. И оказался, кстати, вполне красивым и
привлекательным парнем.

- Оп-ля! - воскликнули рыбки хором, выпрыгнули из банок, аквариумов и
прочей посуды и золотыми молниями исчезли в реке.

Они очень спешили в Саргассово море метать икру.

1969 г.

ЛЮБИМЫЙ УЧЕНИК ФАКИРА

События, впоследствии смутившие мирную жизнь города Великий Гусляр,
начались, как и положено, буднично.

Автобус, шедший в Великий Гусляр от станции Лысый Бор, находился в
пути уже полтора часа. Он миновал богатое рыбой озеро Копенгаген, прое-
хал дом отдыха лесных работников, пронесся мимо небольшого потухшего
вулкана. Вот-вот должен был открыться за поворотом характерный силуэт
старинного города, как автобус затормозил, съехал к обочине и замер,
чуть накренившись, под сенью могучих сосен и елей.

В автобусе люди просыпались, тревожились, будили утреннюю прохладу
удивленными голосами:

- Что случилось? - спрашивали они другу друга и у шофера. - Почему
встали? Может, поломка? Неужели авария?

Дремавший у окна молодой человек приятной наружности с небольшими
черными усиками над полной верхней губой также раскрыл глаза к несколько
удивился, увидев, что еловая лапа залезла в открытое окно автобуса и
практически уперлась ему в лицо.

- Вылезай! - донесся до молодого человека скучный голос водителя. -
Загорать будем. Говорил же я им, куда мне на линию без домкрата? Обяза-
тельно прокол будет. А мне механик свое: не будет сегодня прокола, а у
домкрата все равно резьба сошла!..

Молодой человек представил себе домкрат с намертво стертой резьбой и
поморщился: у вето было сильно развито воображение. Он поднялся и вышел
из автобуса.

Шофер, окруженный пассажирами, стоял на земле и рассматривал заднее
колесо словно картину Рембрандта. Мирно шумел лес. Покачивали гордыми
вершинами деревья. Дорога была пустынна. Лето уже вступило в своя

права. В кювете цвели одуванчики, и кареглазая девушка в костюме
джерси и голубом платочке, присев на пенечек, уже плела венок из желтых
цветов.

- Или ждать, или в город идти, - сказал шофер.

- Может, мимо кто проедет? - выразил надежду невысокий плотный белоб-
рысый мужчина с редкими блестящими волосами, еле закрывающими лысину. -
Если проедет, мы из города помощь пришлем.

Говорил он авторитетно, но с некоторой поспешностью в голосе, что
свидетельствовало о мягкости и суетливости характера. Его лицо показа-
лось молодому человеку знакомым, да и сам мужчина, закончив беседу с шо-
фером, обернулся к нему и спросил прямо:

- Вот я к вам присматриваюсь с самой станции, а не могу определить.
Вы в Гусляр едете?

- Разумеется, - ответил молодой человек. - А разве эта дорога еще ку-
да-нибудь ведет?

- Нет, далее она не ведет, если не считать проселочных путей к сосед-
ним деревням, -- ответил плотный блондин.

- Значит, я еду в Гусляр, - сказал молодой человек, большой сторонник
формальной логики в речи и поступках.

- И надолго?

- В отпуск, - сказал молодой человек. - Мне ваше лицо также знакомо.

- А на какой улице в Великом Гусляре вы собираетесь остановиться?

- На своей, - сказал молодой человек, показав в улыбке ровные белые
зубы, которые особенно ярко выделялись на смуглом, загорелом и несколько
изможденном лице.

- А точнее?

- На Пушкинской.

- Вот видите, - обрадовался плотный мужчина и наклонил голову так,
что луч солнца отразился от его лысинки, попал в глаз девушке, создавав-
шей венок из одуванчиков, и девушка зажмурилась. - А я что говорил?

Он радовался, как следователь, получивший при допросе упрямого свиде-
теля очень важные показания..

- А в каком доме вы остановитесь?

- В нашем, - сказал молодой человек, отходя к группе людей, изучавших
сплюснутую шину.

- В шестнадцатом?

- В шестнадцатом.

- Я так и думал. Вы будете Георгий Боровков, Ложкин по матери.

- Он самый, - ответил молодой человек.

- А я - Корнелий Удалов, - сказал плотный блондин. - Помните ли вы
меня - я вас в детстве качал на колене?

- Помню, - сказал молодой человек. - Ясно помню. И я у вас с колена
упал. Вот шрам на переносице.

- Ох! - безмерно обрадовался Корнелий Удалов. - Какая встреча. И неу-
жели ты, сорванец, все эти годы о том падении помнил?

- Еще бы, - сказал Георгий Боровков. - Меня из-за этого почти неза-
метного шрама не хотели брать в лесную академию раджа-йога гуру Кумарас-
вами, ибо это есть физический недостаток, свидетельствующий о некотором
. неблагожелательстве богов по отношению к моему сосуду скорби.

- К кому? - спросил Удалов в смятении.

- К моему смертному телу, к оболочке, в которой якобы спрятана нет-
ленная идеалистическая сущность.

- Ага, - сказал Удалов и решил больше в этот вопрос не углубляться. -
И надолго к нам?

- На месяц или меньше, - сказал молодой человек. - Как дела повернут-
ся. Может, вызовут обратно в Москву... А с колесом-то плохо дело. Запас-
ка есть?

- Без тебя вижу, - ответил шофер, с некоторым презрением глядя на си-
ний костюм, на импортный галстук, повязанный, несмотря на утреннее время
и будний день, и на весь изысканный облик молодого человека.

- Запаска есть, спрашивают? - вмешался Удалов. - Или тоже на базе ос-
тавил?

- Запаска есть, а на что она без домкрата?

- Ни к чему она без домкрата, - подтвердил Удалов и спросил у Боров-
кова: - А ты за границей был?

- Стажировался, - сказал Боровков. - В порядке научного обмена. Надо
будет автобус приподнять, а вы тем временем подмените колесо. Становится