только ржавая цепь свисает. Пан Станислав приказал не снимать: пусть
смотрят. Увидят - вспомнят, все польза будет.
Когда-то я тоже был таким, как мой Двойник. Потребовать у Малахов? А
хорошо бы!
неуверенно проговорил пан Рио. - Может, будет лучше, если мы отвезем
парня... в безопасное место?
ли у него самого братья? Хотя кто знает? Если бы тогда мне предложили
отправить Ицыка и Шлему с таким вот паном Рио? Но мне не предложили...
белый свет, чисто и пусто. Но я знал - меня слышат. Можно ли обмануть
Малахов?
Она улыбнулась, явно польщенная, хотя ничего особенного в этом нет.
Рабби Моше Кордоверо понимал любой язык без всяких ухищрений. И рабби
Ицхак Лурия - тоже.
прозрачное - прозрачно!
предостерегающе поднял руку. С моим Двойником все ясно - не знает. Не
знает язык, на котором я заговорил, не знает и о Великом Исключении.
Сейчас меня интересовал не он, а чернявая.
понимаю. Меня немного учили этому. Но разве язык имеет какое-либо
значение?..
легко, особенно если знаешь Язык Исключения.
за головы - и за твою, и за мою - не дадут и шекеля...
Сторожа на месте. В доме ли пан Станислав? Кажется, он собирался в
замок...
неизвестен Малахам. У нас его зовут арамейским. На нем написаны наши
священные книги...
о книге "Зогар"! Если в ее Сосуде она есть, то ей поведают - в свой
срок. Если нет - то и говорить не о чем.
стражи Рубежа. Я выполняю их волю. Но я - человек, и вы - люди,
поэтому я решился заговорить о тайном. А теперь - главное. Вы не
должны просить визы. Это понятно?
таможенные правила. Ты дала взятку стражам. Тот, кто нарушил долг, уже
наказан, а теперь Малахи ждут вас, дабы сурово покарать - так, чтобы
это стало уроком прочим. Поняла ли ты?
Рио.
не произносить вслух. Вам придется пока остаться здесь.
стране. Но что делать? Малахи не ведают пощады. Сорок тысяч погибло,
когда кто-то излишне любопытный посмел сунуть нос в Ковчег.
их может знать пан Станислав, мой господин. Но об этом - позже.
лицо. Так, наверное, выглядел я, когда встретился глазами с Яриной
Загаржецкой и понял, кто передо мной...
его странные привычки известны всем в округе. Спать днем, ночью
бодрствовать - говорят, так жил еще его отец. Правда, ночи он обычно
проводит в замке, но на сей раз господин оказался в доме, и я
облегченно вздохнул. Кое-что надо решить немедленно. Хотя бы для того,
чтобы шептуны не успели перекрутить все по-своему. Конечно, пан
Мацапура верит мне, но мой предшественник тоже был в этом убежден. А
теперь никто и не скажет, где гниют его кости. Да и остались ли от
него хотя бы кости?
В доме я - единственный, кто может входить к пану Станиславу в любое
время. Но только в доме. В замок мне хода нет, да я и не особо
прошусь. Меньше знаешь - больше живешь! А я и так знаю очень много о
зацном дане Мацапуре-Коложанском! Пожалуй, даже слишком много!
"Лембергскую газету". Глядя на него в этот миг, самые злые недруги
завязали бы узлами свои языки: само добродушие восседало в старом
массивном кресле. Толстые вывернутые губы улыбались, на пухлых щеках
проступили ямочки, стекла окуляр скрыли привычный острый блеск
маленьких глаз, и даже черные нафабренные усы словно опали, бессильно
свесившись вниз. Пожилой пан, добрый, немного усталый, пришел почитать
газету. Наверное, у доброго пана бессонница - не иначе весь день
милостыню раздавал и утирал слезы вдовам...
выпей, ты же с мороза! Выпей - и садись.
Куда там местной горелке или даже пейсаховке!
принесенную мною бутыль, протянул руку - и тут же опустил.
такое отвечать не полагалось, и я молча присел на тяжелый дубовый
табурет. И тут только заметил, что кресло, в котором восседает пан
Мацапура, переставлено. Раньше оно стояло ближе к окну, теперь же
каким-то дивом оказалось прямо под старым портретом.
узкоплечего юношу в испанском платье с большим кружевным воротником,
как носили полвека назад. На боку шпага, в руке - толстая книга с
золотым обрезом. И не было бы тут ничего странного, если бы не герб
Апданк в верхнем углу - герб рода Мацапур. Не просто герб, а еще и
буквицы "L.М-К". И цепь - знакомая золотая цепь давней работы на
груди. Эту цепь с огромным красным камнем пан Мацапура частенько
надевает, особенно когда гости случаются. Видать, фамильная. Правда,
на портрете камень другой, ну так не камень же художник рисовал! Ясное
дело - родич изображен, и родич близкий. Батюшку пана Станислава звали
Леопольдом, так что и дивного вроде бы ничего нет, если бы...
тех, кто помнил старика. Леопольд Мацапура был широкоплеч, толст и
мордат - сын капля в каплю в батюшку. И лицо - совершенно иное лицо!
Губы, глаза, нос... Может, не отец, а дядька, какой-нибудь Леон? Все
равно непонятно. Чтобы в таком доме - и один-единственный портрет, и
то не в зале, а в библиотеке! Бывал я в подобных домах, там целые
галереи, по ним гостей водят, слуги наизусть заучивают, какой предок
чем отличился...
бревно, только пыхтит, а потом выть начинает. И всегда одно и то же:
"Замуж собиралась, замуж собиралась!" Языки им вырезать, что ли?
смешно.
быстрый взгляд из-под толстых стекол. Стало ясно - уже доложили. У
кого-то пятки салом смазаны.
кресла.
вздрогнул - так и знал! Любит пан Станислав детей!
улыбался - добрый толстый пан, которого мучает бессонница.
из гостей - селюк из Гонтова Яра, а вот трое - паны зацные. Вернее,
два пана и пани.
бросил пан Станислав и вновь взял в руки газету.
раз так было: ребенка - в замок, и гостей туда же. И правильно - кто
же в здравом уме в гости к пану Мацапуре ездит?! А если ты цудрейтор,
то и жаловаться нечего.
блеснули маленькие глазки:
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Нортон Андрэ
Шилова Юлия
Лукин Евгений