Чтение 32–й страницы книги ~Клинки~

Тарус пожал плечами:

- Похоже. А ты, Яр, не горюй. Где бы мы были без рубинового меча? А
сначала-то и его убоялись не на шутку. Авось и этот, черный на что
сгодится. Ступай, поспи. Набирайся сил.

Хлопец отошел в сторону и прилег рядом с Омутом, закутавшись в плащ.
Плащ здорово согревал, несмотря на то, что казался тонким и невесомым. И
от дождя он защищал, третьего дня застал путников ливень-озорник, кругом
струи поливали, на сажень не проглядишь, а на Яра хоть бы капля упала.
Даже на голову - ни-ни! Вот только снять его нельзя. Точнее, снять-то
можно, да едва отойдешь в сторону от него шага на три - коршуном взмоет в
воздух, и на плечи. Застежка с рубинами сама-собой: "Клац!" Попался, мол,
голубчик... Эхма, что творится-то?"

Одолеваемый тревожными думами Яр забылся тяжким глубоким сном. Вишена
с Тарусом остались сидеть у костра.

- Бедняга хлопец... изведется ведь... - пробормотал Пожарский со
вздохом.

- Ничего. Коли сейчас не сломается, после его уж ничем не согнешь, -
ответствовал Тарус, подбрасывая хворосту в пламя, жадно набрасывающееся на
пищу. - Молодчага он, Яр. Иному и перстня с рубином, вросшего в палец,
хватило бы с лихвой. А наш-то? С нечистью дрался, не робел, головы не
опускал. Орел, да и только. Неужто мечом черным его доймут? Не, Вишена, не
та кость. Кремень, не хлопец!

- Перехвалишь, - поморщился Вишена, - будет.

Тарус умолк, снова подкармливая костер. Ветер вкрадчиво шуршал в
кронах четверки сосен: "Шу-шу-шу..." Где-то вдали орали лягушки, выл,
протяжно и тоскливо, не то волк-одиночка, не то престарелый вовкулак. Над
поляной мелькали черными молниями летучие мыши, чертя меж звезд
замысловатую сеть; изредка бесшумно проносилась крупная неясыть.

- Как думаешь, далеко ли те, с книгами? - спросил Вишена, задумчиво
уставившись в огонь.

Чародей почти и не думал:

- Дня на два отстаем. Быстроногие они, черти, на север спешат, к
морю. Поди их догони...

- Вдруг не догоним? А?

- Догоним, мыслю. Впереди болота сплошные, там они как пить дать
задержатся. Ну, а я тропку одну знаю счастливую, полешуки мне о ней
поведали. Главное, к морю поспеть вместе с утеклецами. Там, думаю, их
ладьи ждут-не дождутся.

- А ежли они пехом?

- Тогда на запад свернут, вдоль побережья. Только и успевай! Но
скорее - ладьи их дожидаются. Мореходы они, мореходами и останутся.

Вишена поскреб в затылке.

- А ежли - волками обернуться, а, чародей? Догоним вмиг, отобьем
Книги - и деру!

- В зубах ты их потащишь, что ли? Умник! Как есть догонять надобно!

Вишена вздохнул печально. Вот она, магия. Когда помогает, а когда и
мало от нее толку.

- Не серчай, Пожарский, придумаю что-нибудь. Чай, не впервой.

- Небось придумаешь... - согласился Вишена и усмехнулся. - Думай,
голова, шапку куплю!

Тарус уселся на корточки, протянув ладони к огню - его излюбленная
поза.

- Иди и ты досыпай, друже. Чего схватился посреди ночи? - сказал он.

- А ты как же? Не спишь?

- Я завтра отосплюсь, в походе...

Вишена только рукой махнул. Вот, мол, чародей-кудесник, вечно со
своими штучками!

Разбудили его на рассвете. Лесные птахи затеяли обычный многоголосый
звонкий концерт; ветерок за ночь улегся - спать, наверное.

- Вставай, Пожарский! Сейчас снимаемся!

Путники, зевая, готовились к дневному переходу. Купава успела
сообразить какого-то бодрящего отвару, пустив деревянную чашу-долбленку по
кругу. Звенело точило о металл - Славута ладил свою любимую пуще всего
секиру.

Яр наутро выглядел повеселее, даром что в плащ все кутался. Ему как
раз совали чашу с отваром:

- Держи братину, отрок!

Принял, отхлебнул и закашлялся.

- Ух-х! Горячий!

- Горячий, - передразнил Роксалан и хохотнул, - студи, дураче, под
носом ветер!

Воины засмеялись; усмехнулся и Яр, подул в чашу, отхлебнул, и передал
дальше.

Ярило-солнце скоро высушит росу на траве. Пора бы и в путь.

И вновь шаг за шагом, пронзая леса, перебираясь через реки, по следам
неуловимых скороходов-северян. Где бегом, где помедленнее, взбираясь на
пригорки и петляя по извилистым тропам. Впереди - следопыты, дока-Боград,
да чикмы Пристень с Дементием. Здесь, здесь прошли даты! День, а то и все
два назад. Живее, други, прибавим шагу! А солнце все клонится к макушкам
сосен; уж и вечер опускается. В желудке урчит - страсть, ноги натруженные
ноют, глаза слипаются... Который день спят все по четыре часа, не боле,
летняя ночь с воробьиное крылышко, не успело стемнеть, уж и рассветает.

Вновь поляна, костер, спят наспех утолившие голод спутники, а у
костра сидит на корточках Тарус-чародей, да Боромир-Непоседа рядышком на
бревне пристроился.

- Слышь, чародей, что говорю, - завел беседу ватаг, - так, мыслю:
завтра пройдем недалече от Рыдог. Что если свернуть? Коней добудем - в два
счета северян достанем.

Тарус покачал головой, не соглашаясь:

- Нечисть в Рыдогах беснуется. Люди, кто цел, в Паги подались. Какие
там кони?

- Да неужто все селения извели? Хутор Омута - еще ладно, но чтобы
большое селение, не бывало такого!

- Много чего раньше не бывало, да теперь спасу нет. Меняются времена,
друже. Меняются.

Боромир хлопнул ладонью по колену:

- Добро, пусть не в Рыдоги. В Чикмас можно, чуток севернее. В Пяшниц,
иль в Ходинскую. Большие селения, коней точно дадут. А?

- Северяне-то больше лесом прут. Какие уж тут кони, говорю? Да и
нельзя уходить со следа. Отыщем ли после?

Боромир поглядел недоверчиво:

- Уже ль мы не следопыты? Али незрячие?

На это Тарус лишь загадочно усмехнулся:

- Умен ты, Боромир-Непоседа, не спорю. Однако не мни себя умнее
прочих. Почем знаешь, может и за нами кто идет? Песиголовцы, к примеру.
Отвлечемся, время потеряем, а они след в сторону уведут и все. Где кого
сыщешь? Или сами Книги отберут, поминай потом, как звали! Нет, покуда мы
на хвосте у северян висим, никуда не сунемся. Себе дороже.

Задумался Непоседа над словами Таруса. Рядом храпели ратнички.
Венеды, как у них водится, легли кругом, голова к голове, остальные - как
придется.

Прав, пожалуй, чародей. Кто их песиголовцев знает? Да и крыланов тех
лупоглазых с секирами вспомнить не лишне. Не даром же они появились-то у
отряда на пути?

- Не шевелись, Боромир, - вдруг тихо сказал Тарус, не поднимая при
этом головы.

Боромир напрягся, но внешне это ничуть не было заметно.

- Что такое?

- Позади тебя в кустах возится кто-то. Вроде бы, не зверь. Я глаза
его видел, блеснули против костра.

Непоседа покосился на изумруды - светятся, правда слабо. Как на
нечисть, только если она далеченько. Странно.

- Буди Вишену, он ближе всех. Спать, мол, ложишься, уразумел?

- Угу...

Боромир потянулся, очень натурально, и встал.

- Пойду, пожалуй, - сказал он погромче. Приблизился к Вишене и пихнул
того в бок, став на колени.

- Тихо, Пожарский!

Вишена приоткрыл глаза: чего, мол?

- Позади меня кусты, кто-то там хоронится, изловить надобно. Готов?

Вишена нашарил меч.

- Готов!

- Нумо!

Словно две тугие пружины распрямились - Вишена опрометью кинулся
влево от куста, Боромир вправо; Тарус же поспешил прямо на куст. Заняло
все секунды две.

Никого в кустах не оказалось.

- Что за наваждение? - удивился Тарус. - Ясно же видел!

Из-за толстого дубового ствола бесшумно, словно бесплотная тень,
вынырнула размытая темнотой полусогнутая фигура. Скользнула в самую чащу,
в сторону от поляны.

- Вот он!

В мгновение ока чужака зажали с трех сторон; послышалось не то
рычание, не то хрип и в дело пошли мечи. Фехтовал беглец круто, знай
поспевай за ним, втроем едва справлялись. Подоспели вскоре Славута, Похил
и кто-то из венедов, однако из лесу вынырнули еще двое с мечами.

- Песиголовцы! - сообразил наконец Тарус. - Не упустите их, други!

Вишене достался один из пришлых, в первый же момент разделавшийся с
Дементием. Руку достал, тать!

Изумрудный меч замер в умелом хвате. Ну, поглядим на что ты годен!