хрипловатого дыхания старика...
этого следовало ждать. Слишком плох в последние дни был отец, он почти не
приходил в себя, и Ульджай почти смирился с неизбежным. Это оказалось
совсем нелегко: понять, что отца не будет. Думать об этом было даже
труднее, чем о наказании за неудачу. Ведь отец был всегда и, даже
сгорбленный и немощный, оставался всемогущим, умнее и сильней всех людей
на свете. Кому по силам победить черную болезнь? - никому. А отец одолел
ее; он не спал пять ночей, хлопоча над горящим в бреду мальчишкой, - и
даже единственной ямки не осталось на лице Ульджая, когда посрамленная
немочь бежала наконец от мудрого Саин-бахши...
тоно [отверстие для дыма в потолке юрты (монг.)], разжижая сумрак.
Надлежало встать, подойти, откинуть шкуры и убедиться. Но - не мог.
Казалось: вот, закрою глаза и подремлю - совсем недолго; а после проснусь,
и все окажется дурным сном; отец не может оставить меня, особенно -
сейчас, когда мое время истекает. Кто же проводит меня в последнюю дорогу,
если не ты, отец?..
оно, но не растекалось, будто удерживаясь в дозволенных пределах; только
нити-паутинки все тянулись и тянулись к жаровне, но и они опадали,
остановленные незримой чертой. А рассветные струи пугливо обтекали
дрожащую мглу...
слуга проклял господина, а младшие подчинились старшим. Ты не умрешь.
черепной костью, без промедления отвечая на невысказанные вопросы. Он не
принадлежал одному, это был шепот великого множества. Но выделяясь среди
чужих, явственней всего слышался голос отца.
зная цели, не понимая сути; Он был всемогущ и всезнающ, но как было
проявить мощь? что было знать? - если вокруг было только Ничто... и решил
Он создать Огонь и создал; и пришлась по нраву Ему игра Огня. А чтоб не
скучал в одиночестве Огонь, сотворил Он Воду и велел ей подчиняться Огню,
а Огню приказал заботиться о Воде... а потом целую вечность забавлялся Он,
глядя, как нарушают Огонь и Вода Его заветы..."
золой угольев; хвостатое дымное пламя подпрыгнуло вверх, обжигая
рассветную дымку; искры рассыпались пригоршней умирающих звездочек и опали
на войлок, тускнея, превращаясь в крупицы серой золы. И перед Ульджаем,
отшатнувшимся от жгучих капель, хлестнувших в лицо, с потрясающей ясностью
возникло вдруг видение: сквозь несотворенную пустоту огромными бесшумными
шагами торопится ниоткуда и никуда Он, содержащий в себе все. Это - сама
вечность, уставшая наконец от безмерного одиночества и решившаяся творить;
вот она зачерпывает комья тьмы, и раскатывает их в лепешки, и придает
очертания, и повелевает жить...
быть такими, как были; ведь они развлекали Его, но и это наскучило спустя
вечность вечностей, потому что оставались они Его частью, и устал Он
рассматривать себя, одинакового в различных проявленьях. И спросил: отчего
не хотите быть сами собой? разве затем созданы, чтобы бесконечно повторять
Меня?.."
разумом тем более, но чем-то высшим постигая и видя: у стоп Его мечется в
бессильной ярости Огонь, не умея ответить, и стелется к стопам жалко
журчащая Вода, и Земля, прижавшись к Ветру, дрожит, не смея взглянуть
ввысь... и было все вокруг багряным, как угасающая жизнь, и призрачным,
как надежда. Трепетало пламя, трепетали звонкие потоки, трепетали в ужасе
остроконечные вершины, роняя белые слезы, и казалось, что даже вечность,
точно пес, укушенный бешеным волком, тоже билась и трепетала и почти уже
срывалась в безумный и неостановимый бег - до последнего вздоха, до
отчаянного визга в разорванном сердце...
можем ли не подражать, зная, что ничтожны?.. и упрек был справедлив. Тогда
и сказал Он: пусть так! уйду; все приготовил Я для вас - покажите теперь,
что сможете сами. Но каждый из вас - лишь часть Меня, и чего сможете
достичь? Потому - дам вам основу мира... И, сказав так, взял у Воды каплю,
а у Огня лепесток и смешал с горстью праха Земли, и оживил дыханьем Ветра;
и так дал Детям Своим человека. Дав, удалился и заснул, ибо не желал
больше глядеть на дела Детей, строящих мир, где нет места Ему..."
никто не желал уступить; но и одолеть не сумел ни один, и, признав равными
силы свои, сообща принялись строить. В основу же положили справедливость,
ибо нет ничего прочнее ее; сила охраняла слабость и взимала с нее за
охрану, и зверь не убивал сверх нужного для пропитания, и человек был
подобен зверю, не посягая на подобного себе свыше меры. И стал человек
мерилом всего; с дозволения Воды подчинял он потоки, и укрощал пожары с
разрешения Огня, и землю Земли и ветер Ветра обращал на пользу себе
человек, и было это справедливо, и так продолжалось две вечности и еще
половину вечности, пока не пришли Чужие..."
обратили внимания на пришельцев Дети Его, а пришельцы тем временем набрали
силу, и смутили человека, и увлекли за собой, оторвав от Детей Его... и
стали отрекаться люди, сперва немногие, после - множества, без веры же
обречены были на гибель Дети Его... и погубили Чужие многих из них, а
прочих разметали по краям созданного ими же мира; и не было в этом
справедливости... Тогда воззвали к Нему: пробудись! но не пожелал Он
проснуться, спал, не ведая, что пошатнулись устои справедливого устройства
и человек ощутил вкус убийства подобных себе без нужды".
наступит другой. Помоги! Мы разбудим Его, маленький меркит, а ты
попроси...
Детей, ибо оскорблен. На зов же человечий - отзовется, ведь человек - не
часть Его, но создание, и в ответе Он за сотворенное... да, непосильное
Детям Его посильно человеку, и не будет иного случая вернуть в мир
справедливость..."
вовсе растаяла тьма. Вместо облака - бело-желтый пламенный круг в черной
рамке. И в центре его увидел Ульджай отца; мерцая, сидел Саин-бахши,
поджав ноги, и глядел прямо в лицо сыну с нежностью, верой и неизмеримой
тоской.
способная услышать; обратись - Он будет разбужен, сынок. Пусть придет
вернуть справедливости силу...
только он, больше никто. Ибо нет под луной народа меркэ, изведен
беспощадно - и это несправедливо! такого не бывало, пока не явились Чужие,
смущая людей, - и разве не порождением Чужих был кровопроливец Чингис,
убивавший ради наслаждения?..
бледнеет, уступая место натиску утра. - Я и ты, ты и я, два осколка беды;
неспроста свела нас судьба, для великого дела привела в урусские леса.
Верни справедливости силу, сынок...
жил. Ради ясного огня и прозрачной воды, ради мертвой родни и живущих
людей ты сделаешь это, Ульджай!
Исчез отец. Навсегда исчез, без следа. Только маленький треснутый бубен
запутался в мехах да пригоршня черного праха рассыпалась по войлоку, и
сизый дымок исходит от нее, сразу же и растворяясь в окрепшем утреннем
свете.
издали летит стук топоров - пленники подравнивают последние бревна, чтобы
Сертаков Виталий
Громыко Ольга
Перумов Ник
Посняков Андрей
Корнев Павел
Шилова Юлия