кулак к груди, лицо его напряглось, лоб прорезали мучительные складки: он
пытался снова взять контроль над собой. Но и этого мгновения хватило, чтобы
первый человек из толпы, самый храбрый и злой, взобрался на помост рядом с
ним. Снофру глянул на него - в глазах ничего, кроме изумления, - человек
ударил его коротким ножом, толкнул в толпу. Мес вскочил, не веря своим
глазам. События развертывались стремительно. Арелла вскрикнула. Тело жреца с
раной в плече, забрызганной кровью, исчезло в толпе. На помосте было уже
шестеро. Все они шли к Арелле. Мес никогда в жизни не видел ничего гнуснее
их улыбок.
себя, они оцепенели. Жезлом он смахнул двоих с помоста, одного послал под
потолок - висеть, держась за один из ликов, троих убил тут же, на месте.
Толпа ахнула, и звучало это именно как "а-ах!" - и схлынула. Теперь она
смотрела на него с расстояния. С громким криком висевший под потолком
сорвался и рухнул вниз, вдребезги разбившись о белый пол великого святилища
Трисмегиста. Наступила немотная тишина. Казалось, один Браганса ничему не
удивляется. Но и он тоже молча смотрел на Меса.
удар гонга, - громкими и отрывистыми. Он взял Ареллу за руку. - Пойдем.
давлением голоса Брагансы, вновь скомандовавшего атаку. Мес остановился,
сказал Арелле" "Иди", а потом, когда она исчезла, повернулся лицом к толпе.
поднялось, покачиваясь, горизонтально лежащее в воздухе истерзанное тело
Снофру. Мес тихо смотрел на него, шевеля губами, как будто читая отходную,
пока тело жреца медленно плыло по воздуху к помосту. Здесь оно неслышно
улеглось и затихло недвижимо. Темная густая кровь оросила камни помоста, и,
как будто отвечая этому, единственная слеза скатилась по щеке Меса.
властью его жезла в воздух поднялись, извиваясь, уже трое живых. Эти люди
добили раненого жреца.
Мес, и они, закричав, превратились: один - в отвратительную желтую змею, тут
же растоптанную ногами забоявшейся толпы, другой - в жухлый крапивный пук,
отброшенный далеко под помост, и третий - в уродливую каменную статую,
которая упала на пол и разлетелась на множество кусков.
прошлый раз. Ты теперь также облечен Властью? Да, и ты дал мне ее. Будь же
благодарен мне за это. Я благодарен, но и не понимаю: ты, как всегда,
пограничник, ни за тех и ни за этих. Зато ты против. Говори же с ним, со
своим установленным противником, не со мной. Зачем ты напал на дом мой,
освященный моими словами? Я все могу. Я - Rex Mundi. Я имею на это право.
Никто не имеет права. Ни у кого нет прав. Нет права и у тебя, человек. Я -
Лжечеловек, великий борец. Ты - ничто, песчинка в доме бога. Ты - тоже
ничто, но мы хотим сделать из тебя что-то. Например? Например, нашего
пособника. Какое неприятное слово ты выбрал! Пособник! Пособник, сообщник,
содельник. Преступление, беззаконие, смерть. Против него ли ты? Да, я против
него, но не за вас. Ибо я перестал слепо жаждать его крови, которая и так
уже один раз пролилась. Что - переговоры? Если возможно. Мой друг - Сет. Он
являлся мне и благословил меня. Заплачь слезами восторга, и тогда картина
твоего откровения будет полнее. Нет, Трисмегист, ты не наш. А кто дал тебе
язык - выбирать? Сет дал мне язык. Арес дал мне язык. И другие, наши, дали
мне язык - выбирать и решать. И ты был среди них, когда был еще наш. Ибо я -
повелитель над вашим роковым, многовековым ужасом. Я - повелитель над Гогна.
уст Брагансы, хотя и знал, что перед - не обычный человек. Он медленно
спросил.
Да, я сказал "Гогна". И... где они? Они перед тобой. Что? Хм. И на этот раз
ты не ослышался. Они перед тобой. Вот они. Видишь? Вот эти люди, вот они, -
это Гогна. И другие, которых здесь нет, - они тоже Гогна. И многие на многих
мирах - и они Гогна. Почему? Потому что они ни во что не верят. Они
неверящие, неверующие, и потому они - Гогна. Они властны только над самими
собой и не следуют законам миров, а потому они - боги самих себя, правящие
своими собственными маленькими мирками. Они - Безглазые Боги, ибо не видят
ничего вокруг. Что же, они не правы?
двуличны, подлы и поэтому - легкая добыча для меня и тех, кто надо мной. Они
хорошо организуются, прекрасные исполнители, легко наводят страх и абсолютно
не приручаются. Это - цепные псы, Трисмегист. Сыны проклятия.
увидел все то же. Он увидел живую, дышащую, молчаливую, подвластную, серую,
злобную, - он увидел толпу. - Гогна, - сказал он, и лица повернулись к нему.
- Гогна!
настолько, чтобы потерять рассудок. Он быстро подошел к ней и взял ее руки в
свои.
через несколько часов это место перестанет существовать... Ничего не говори.
Просто делай. Здесь нечему гореть, наверняка они ничего не тронут. Но дух
Омфала покинет его. Я - этот дух. Понимаешь? Вот тебе моя трость. Как ты
видела, это не простая трость. Береги ее. Что еще? Ничего. Все. Иди.
присных Брагансы.
x x x
каменьев потоков души его уже скрывалась подобная загадка, однако даже он не
предполагал, насколько нелепы и дурны законы мира. Знал ли истину Ховен,
строя ковы Адонису, и знали ли ее прочие, поддержавшие первого? Но,
задаваясь этим мысленным вопросом, Мес и не подумал включать Сутеха в свою
вопросительно-озадаченную фразу. Конечно, тот обо всем знал. Он и есть
настоящий творец этого плана.
насилия и мести, но он что есть сил подавил ее. Каков выход? Он не знал.
Все, чего ты боялся, все, чего сторонился, но куда всетаки влез,
совершилось, причем самым худшим образом. Получается, что я - и здесь на
границе. На границе двух сил, враждебных и вступивших в открытую борьбу,
битву молота и наковальни, а я получаюсь чем-то вроде податливого бруска, по
которому лупят с одной стороны, а с другой мешают вырваться из этого
сумасшедшего ада. Я уже не вопрошаю безмолвный космос, где же справедливость
и простейшая благодарность. Ни к чему. Нет ничего. Только обнажившиеся,
брызжущие кровью интересы, перекрученные в борьбе идей. А я, хоть и в
центре, но и в стороне, - как тот несчастный козел, мясом которого
воздавалось отпущение. И вновь злоба и гнев поднялись в нем.
сожгло - тебя же самого! Всего лишился. Вотчина бога под пятой человека.
Продолжаешь оставаться не Архонтом. И всеми забыт. Дьявольский план Сета
предстал перед ним во всей красе. Единственное, чего он никак не мог понять,
- как этот исстрадавшийся, балансирующий на краю вселенской катастрофы,
свихнувшийся мир еще не свалился в ту пропасть, которая ему уже уготована? В
ту могилу, которая уже вырыта ему? Видно, мир - существо куда более живучее,
чем многие представляли и представляют себе. И более фатальное. Даже не
обнаруживая явно признаки надвигающегося конца, тем глубже сокрыл он эти
симптомы в пучинах своего естества: в течении рек, в вышине гор, в полете
птиц, в трепетании древесных верхушек.
конкретная цель, а интересовали скорее явления абстрактные, умозрительные,
он решил узнать, что такое Бог. Не те Элохим, большую часть которых он мог
наблюдать постоянно вкупе с их настроениями, характерами и внешностями, но
тот метафизический Истинный Бог, Творец, демиургической волею коего многие
объясняли рождение и строение мира. Ему не пришлось с кем-либо советоваться
- визионеры вроде Сведенборга и Данте еще не родились. Итак, он решил
дотянуться до истины.
мыслящий, лежал он в своей гимном воспетой колыбели, а его мать пела ему эти
древние песни, ему довелось услышать о существовании Великих Спящих. Эти
Спящие, Сном своим длящие мир, все еще спят и, возможно, никогда не
проснутся. Помню, это уже тогда удивило меня: как это, никогда не проснутся?
Что, так и будут спать? Мой маленький ум никак не мог смириться с такой
бессмыслицей. Но моя мудрая мать сказала мне: и твой отец, и твои дяди
кровно заинтересованы в том, чтобы Великие Спящие никогда не проснулись.
Потому что, когда они проснутся, и потянутся, и вдруг увидят этот
удивительный, несовершенный мир, ими когда-то созданный, и увидят людей,
созданных когда-то ими же, и увидят Вершину и власть ее, и многочисленных,
жадных, темных Детей Нуна и власть их, и увидят других и их власть, гнев
Акунин Борис
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Ковальчук Вера
Пехов Алексей
Мурич Виктор