иначе вряд ли бы он спросил меня однажды после тренажа: "Послушай, Леша, а на
х... ты пошел в этот Нацбез?".
На какое из подмосковных водохранилищ он привез меня на своем джипе, я не
поинтересовался и ни разу не вытащил из своего огненного шара карту с
курсографом. Да и какая мне в сущности разница? Что я, всерьез собираюсь
увлечься зимней рыбалкой, что ли? Лед как лед, снег как снег, лес по берегам да
черные кучкующиеся точки рыболовов довольно далеко от нас. Солнце и воздух. Что
еще надо замороченному живому существу?
Вырвавшись из каньона малоезженной просеки, по бульдозерному пропахав искрящуюся
снежную целину пологого берега, джип съехал прямо на лед.
- Примерно здесь, - указал Коля. - Тут глубина маленькая потому никто и не
рыбачит. Во-он где ловят. Видишь, забегали? Значит, рыба туда-сюда гуляет. Ну и
пускай себе. У нас она гулять не станет, нам бы только ту яму найти...
- Угу, - сказал я, топча гагачьими унтами наст. - А ледоколы тут случайно не
ходят? Коля засмеялся.
- Тут нет, а вон там, на фарватере, я один раз бегством спасался. Туман
сплошняком, лед качается, сирена ревет, а где ревет - не поймешь... Насилу утек.
Ты давай лед сверли, чего встал?
Лед оказался полуметровой толщины - прошедшая зима была что надо, в такие у нас
вражеские армии вымерзали. Мы взмокли, пока раза с десятого не нашли заветную
степановскую яму, высверлили две лунки и уселись удить - я на складной стул,
Коля на пенопластовый ящик. Первого подлещика Николай вытащил почти сразу,
следующих таскал с интервалом в пять-десять минут. Мне удалось подсечь только
раз, зато поймался такой зверь, что действительно не пролезал в лунку, как и
было обещано, а пока мы судорожно пытались расширить отверстие во льду до его
габаритов, благополучно оборвал леску и удрал.
- Стравливать надо было, - поучал Степанов. - Да и я тоже хорош, проволынил...
- Коля, - сказал я, вытряхивая из рукавов тулупа ледышки и дыша на озябшие
пальцы, - доставай.
- Чего "доставай"? - не сморгнул Степанов.
- Сам знаешь чего. И не говори, будто не взял, сыскаря на мякине не проведешь.
Допустим, в практике рыбалки я слаб, зато с теорией знаком достаточно... Ну, где
родимая?
Степанов порылся в рюкзачке и сунул мне термос. ~ Пей. Хороший кофе, между
прочим.
-А...
- А остальное будет потом. Тебя чему учили? Хлобыстнешь стакан - вовсе
закоченеешь. Потому что теплоотдача. Вот когда огонь разведем да ушицу
поставим...
~ О! - сказал я. - У тебя и котелок с собой?
-- У меня все с собой, даже примус. Чего нам в лесу Утками хрустеть. Лесник еще
припрется, деньги вымогатъ начнет, а то и поллитру. Подмосковье... дикие места.
Через полчаса клев подлещиков кончился, зато начала брать крупная, пузатая от
икры плотва, мелкий полосатый окунь и - изредка - растопыренный ерш. Наверно,
рыба в самом деле "гуляла". Ершей Степанов одобрил, сказав, что смастерит
двойную уху, а я - странное дело - почувствовал некий азарт и только что не орал
в восторге, выбрасывая на лед очередную рыбеху. По-моему, рыбалка - самый
безопасный вид наркомании, хотя, конечно, не с точки зрения рыбы.
Часам к трем мне все-таки надоело. Да и солнце начало понемногу клониться к
лесу, тени от наших согбенных фигур удлинились и стали четче. Возле лунки
Степанова накопилась изрядная кучка обледеневшей снулой рыбы - раза в четыре
поболее моей. Коля уже колдовал у примуса, а меня принудил отскребать от рыбы
чешую. Ну, уха будет! А к ней, понятно, и она, родимая. Которая влияет на
теплоотдачу.
Так и вышло. В жизни я не едал ничего вкуснее, да"и не пивал, пожалуй, ничего
уместнее, хотя в сущности что тут такого - обыкновенная переохлажденная водка
под ушицу с черным хлебом и розовым копченым салом. Вареных ершей мы выбросили
на прокорм местным воронам, Коля отругал меня за незнание азов кулинарии - ухе,
оказывается, противопоказана картошка, а показаны ей только рыба, лук и специи,
- и выразил уверенность в том, что после полета к Монстру мы сюда еще вернемся,
а то и смотаемся в Вайоминг в гости к Риорданам - командир-то наш рыбак заядлый,
нет?
- Угм, - подтвердил я с полным ртом плотвиной икры и потянулся ложкой за жижей -
запить. Как заправские дети природы, мы хлебали уху из одного котелка. Вряд ли
Томас Риордан одобрил бы это, зато я знавал одного лощеного дипломата блестящей
выучки, по многу месяцев не вылезавшего из Женев и Страсбургов, но
чувствовавшего себя счастливым лишь в телогрейке, лежа в тайге у костра на
подстилке из лапника. - Только он, наверно, форель ловит, - добавил я. -
Радужную. Этим, как его... нахлыстом. Поймал, взвесил, сделал фото, отпустил. А
потом в супермаркете купил точно такую же.
- Я с ним немного знаком, - сообщил Коля. - Налей-ка еще по полета... Вроде
твердый мужик. Ты ешь, ешь давай. Пользуйся случаем. Мы теперь сала, долго не
увидим. Так вот... На "Альфе" мы с ним однажды пересеклись на сутки. Так, ничего
особенного, хау ду ю ду - гуд-бай, фэллоу. Ему на посадку - мне оставаться.
Почти и не поговорили. У меня тогда автоматика стыковки полетела, вручную
зачаливался, а он у иллюминатора торчал и корректировал меня голосом...
Меня уколола неприятная догадка - Степанов к чему-то готовился, довольно
неуклюже, но старательно, а для непрофессионала, пожалуй, вполне сносно. И
разговор о командире корабля явно был затеян с подвохом. Ну-ну. Сейчас станет
ясно, для чего ему все эти блуждания вокруг да около, задушевный разговор под
водочку, да и вся эта поездка на зимний лов, в конце концов... где наш разговор
может быть запросто прослушан. Остронаправленный микрофон над ледяным полем в
тихий день берет издалека.
Жаль... Я думал - рыбалка ради рыбалки.
- Ответь мне честно, Леша, - кульминационный момент был выбран сравнительно
удачно, и Степанов прямо-таки ввернул в меня свой взгляд, словно шуруп, - у тебя
будут полномочия в случае чего взять командование кораблем на себя?
Вот оно что.
- Ясное дело, - сказал я. - Например, если вы все того... отключитесь. Или,
прости за прямоту, еще чего похуже. Чего ты хочешь - Монстр.
- Только в этом случае?
Мне захотелось стиснуть зубы. Да пропади оно все пропадом! Врать хорошему
человеку я не обязан. Во всяком случае не сейчас и не Коле Степанову.
- Не спрашивай, Коля, - тихо ответил я. С минуту он молчал, ничего не выражая на
своем лице. Затем налил одному себе полстакана и решительным швырком загнал
ледяную водку в горло.
- Вот, значит, как, - сипловато пробормотал он, забыв закусить. - Дела... И...
штатники на это пошли?
Они пошли. Однажды Максютов обмолвился; что это было одним из условий участия
российской стороны в проекте. Но сказать об этом Степанову я не имел права. Я
только надеялся, что в полете не реализуется ни одна из отработанных ситуаций,
вынуждающих меня предъявить мои особые полномочия. Или... не предъявить. О
варианте "Мария Селеста" я предпочел бы навсегда забыть по окончании экспедиции
- имеется же для чего-то ластик в моем чип-наборе!
Шар холодного огня раскрылся помимо воли. Вот он, ластик, почти не стертый серый
прямоугольник, совсем как новый...
"Стоп! Назад!"
Нервы. Барышня. Нагрузки не держишь, майор!
- Я ничего тебе не говорил, Коля...
- И то верно, - сказал он и крякнул, прочишая горло. - Что ж, спасибо, Леша.
Давай-ка еще налей, водка зябнет...
Словно ничего не было. Мы доели уху и допили водку. Степанов стал рассказывать
разные случаи из работы на орбите - о себе и о других, а я перебивал вопросами.
До самого сбора манаток и дальше, до выезда на шоссе просекой по нашей же колее,
мы вели оживленную, почти дружескую беседу. Почти.
А в моем коттедже меня дожидался Скорняков.
- Явились! - фамильярно прокомментировал он мое появление. - А я уже ждать
устал. - Он присмотрелся ко мне и потянул носом. - Выпили, что ли?
- На рыбалке был.
- Везет же людям, - с завистью сказал Саша. - А мне - сиди, жди... Кое-что
велено вам сообщить. Ваша командировка в Штаты откладывается э... на
неопределенный срок.
- Почему?
- Шеф решил, что вам пока лучше остаться здесь, мало ли что. А меня отзывает.
- Блин... Почему?!
- Вся программа меняется. Собственно, ничего еще толком не ясно, может, все еще
вернется на круги своя, но... В общем, шеф считает, что вам пока надо остаться,
а мне велел ввести вас в курс дела...
- Так вводи, не мямли! - рявкнул я, теряя терпение. - Что еще там стряслось на
нашу голову?
Саша Скорняков глянул на меня ясными голубыми глазами.
- Монстр исчез.
ГЛАВА 4
Труднее всего оказалось облачиться в скафандр в невесомости, вернее, проникнуть
в него, как прижавши крылья скворец пропихивает себя в узкий леток скворечника.
Для выполнения этой операции за нормативные двадцать секунд требовалась помощь
хотя бы одного человека, но ждать помощи мне было не от кого. В одиночку удалось
бы справиться минут за пять, если бы скафандр находился там, где ему положено -
в зажимах-фиксаторах справа от внутреннего люка шлюзовой камеры.
Сейчас он свободно парил в спальне американцев - обитаемом модуле "Кларк",
похожем на толстую цистерну, набитую всякой всячиной, с условным полом, тремя
спальными местами на потолке, панелями управления системами жизнеобеспечения,
парой спортивных тренажеров и плавающими в беспорядке личными вещами. Я не знал,
почему он оказался здесь, мой скафандр, точно подогнанный по моей фигуре и вовсе
не подходящий, скажем, долговязому Стюарту. Это был мой скафандр. Только мой.
Наряд гостя, собирающегося нанести важный визит.
Баллоны для дыхания на десять часов работы. Запас воды и жидкой пищи. Еще два
баллона с поворачиваемыми соплами для движения в открытом пространстве.
Резервное ручное управление, гироскопы, маячок, датчики телеметрии,
Аникина Наталья
Шекли Роберт
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Гюго Виктор
Никитин Юрий