но, встрепенувшись, как живая, она всплеснула страницами и едва не упала
на пол; вырвавшись на волю, одинокий белый листок описал в воздухе круг и
улегся к ногам Эгерта; нарисованная Тория по-прежнему готова была
улыбнуться.
наклонился и поднял портрет; преодолевая себя, протянул его декану - но
другая рука выхватила его с такой силой, что бумага, разрываясь, треснула.
гнева, стояла Тория. Эгерт отшатнулся, испепеляемый сузившимися, полными
ненависти глазами.
рисунок Динара теперь испачкан руками его убийцы, что, коснувшись вещи,
когда-то принадлежавшей ее жениху, Эгерт преступил все возможные границы
бессовестности - возможно, она хотела это сказать, но мгновенная вспышка
гнева отобрала у нее дар речи. Вся боль и все возмущение, до поры до
времени сдерживаемые, вырвались теперь наружу; человек, запятнанный кровью
Динара, осквернил своим присутствием не только стены университета, но и
саму память о ее погибшем возлюбленном.
взяла, нет, выхватила у отца Динарову книгу; набрала в грудь воздуха,
чтобы что-то сказать, но вместо этого вдруг сильно ударила Эгерта книгой
по лицу.
Тория вновь получила способность говорить, и слова пришли вместе со
следующим ударом:
сметь делать Эгерту. Полностью утратив над собой власть, она в исступлении
хлестала книгой по лицу со шрамом:
скрутили истерические рыдания, и, опустившись коленями на пол, она
выдавила сквозь судорожные всхлипы:
расплывалась кровь из разбитого носа.
замшелые камни с бликами воды на них, добротная кладка, основание перил,
топающие ноги, гремящие колеса, сапоги, башмаки, босые ступни, серые от
пыли, и снова колеса, копыта, башмаки...
прикладывал его к лицу. Кровь успокоилась было и опять полилась, и вид ее
заставлял Эгерта невольно содрогаться.
плакала Тория.
похоронах... Впрочем, Солль ведь не был на похоронах. Он знает об этом с
чужих слов.
невыносимой была ее боль - и причинил ее Эгерт, который, как видно, и
рожден на свет для того только, чтобы доставлять Тории страдания. Небо, да
он с удовольствием избавил бы мир от своего присутствия - только не знает,
как. Скиталец не оставил ему лазейки... Скиталец.
вернуться в университет. Ему необходимо встретиться с давнишним
постояльцем "Благородного меча". Ему надо убедить неведомого и страшного
человека, умолить его, стать на колени, если понадобиться - пусть снимет
заклятие, иначе Эгерт сойдет с ума...
кареты; медленно двинулся знакомой уже улицей, стараясь не выходить на ее
середину и постоянно озираясь - нет ли опасности. На лице его по-прежнему
горели следы ударов.
привидение Лаш, Эгерт старательно обошел группку молчаливых людей в таких
же, как у привидения, плащах. В какую-то секунду ему померещились
пристальные взгляды из-под нависающих капюшонов - но в то же мгновение
серые фигуры повернулись и двинулись прочь.
эмблема цеха; головка благородного цветка, напоминавшая скорее кочан
капусты, безжизненно свешивалась с медного шипастого стебля. В широких
окнах, подобно солдатам в строю, шеренгами замерли баночки и флакончики; у
Эгерта закружилась голова от густого сладкого запаха, доносящегося из
распахнутой двери; он поспешно миновал лавку - и замер. Странное,
незнакомое чувство властно велело ему остановиться.
разбившийся предмет, сразу после этого тонко вскрикнул детский голос и
раскатилось ругательство; потом, отирая забрызганный чем-то рукав, из
двери прошествовал долговязый господин с брезгливым выражением лица -
видно, покупатель. Еще потом хозяин лавки - Эгерт узнал его по все той же
обязательной розе, вытатуированной на внешней стороне ладони - за ухо
выдернул на порог мальчишку лет двенадцати, ученика.
кварталах - по десять раз на дню здесь кого-нибудь пороли, и прохожие не
обращали особого внимания на крики наказуемых, предоставляя
воспитательному процессу идти своим чередом. Мальчишка-ученик провинился,
видимо, серьезно, хозяин был рассержен не на шутку; остановившийся в пяти
шагах Эгерт видел, как нервно сжимается рука с ремнем, и вытатуированная
роза от этого чуть заметно шевелит красными лепестками.
видел маленькое багровое ухо под клоком соломенных волос, круглый
испуганный глаз да с другой стороны - розовое пространство между
спущенными штанами и задранной рубашонкой. Мальчишка покорно ждал
наказания; Эгерту вдруг стало плохо, тоскливо, тошно.
обрушилась на него с такой силой, будто сам он был без кожи, ободранный,
как туша под ножом мясника. К ощущению боли примешивалось другое чувство,
ничуть не лучше - Солль понял вдруг, что хозяину нравится лупить, что он
дает выход накопившемуся раздражению, что ему все равно сейчас, кого бить
- лишь бы сильнее, лишь бы с оттяжкой, лишь бы потешить изголодавшуюся
душу. Эгерт не успел осознать, каким образом в нем открылось мучительное
шестое чувство, и не успел удивиться: его стошнило прямо на мостовую.
Кто-то рядом ругнулся; удары продолжали сыпаться, и Солль понял, что
сейчас упадет в обморок.
ноги. В каждом окошке, в каждой подворотне, в каждой улочке стояла боль -
стояла высоко, как вода в переполненном колодце.
кто-то плакал, кто-то получал удары, кто-то наносил их, а кто-то маялся
оттого, что хотел бить - но не знал, кого... Из одного окна на Эгерта
будто дохнуло смрадом - человек, скрывавшийся в темноте комнаты, желал
насиловать и желал так алчно, что Солль, как ни было трудно волочить ноги,
побежал прочь. В другом окне жило отчаяние - беспросветное, ведущее в
петлю; Эгерт застонал и прибавил шагу. В трактире дрались - у Солля мороз
продрал по коже от чужого азарта, темного, слепого азарта тяжелых кулаков.
испещренного дырами окон и подворотен; ото всех сторон волнами исходило
насилие - Эгерт ощущал его кожей, иногда ему казалось, что он видит его
клочковатые сгустки, дрожащие, будто студень. Насилие переплеталось с
болью, боль требовала насилия; временами отравленное Эгертово сознание
мутилось и отказывалось служить.
и, не получив ответа, нагнал удивленный Лис:
не раз и не два случалось получать схожие травмы. Глядя в его круглое
мальчишечье лицо, Солль понял вдруг, что Лис действительно сопереживает и
в сочувствии этом нет ни капли притворства.
тарелка, однажды разобьют - впредь только жестче будет...
моря зла; обессиленный Солль прислонился к стене и бледно улыбнулся.
соскользнувшие с нитки разорванных бус. Большая часть их затерялась в
бумагах, а несколько цветных горошин, сорвавшись в края стола, застряли
теперь в щелях каменного пола. Медленно, бездумно, с методичностью,
достойной лучшего применения, декан собирал их один за другим, помещал на
ладонь, и спустя секунду с руки его неуклюже взлетел майский жук.
возвращались; Тория давно уже молчала, забившись в угол, и растрепанные
волосы закрывали ей лицо.
потолок очередное насекомое, - лишь до определенной степени. У самого
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Свержин Владимир
Кервуд Оливер Дж.
Махров Алексей