опустилась глухая тьма, лишь кое-где пробиваемая мерцанием редких уличных
фонарей и красноватым светом керосиновых ламп и свечей за грязными
стеклами окон, четыре понурые фигуры брели от Политехнического музея через
слякотную площадь.
напоминающему утюг своим заостренным торцом домине.
пустыми оконными проемами корпусов, темных и безмолвных, от которых на
много сажен тянуло мерзким смрадом. В кулаке идущего впереди на короткий
миг блеснул луч карманного фонаря. - Сюда...
темнота, настолько липкая, что хотелось туг же вытереть лицо, густо
пропитанная вонью махорки, прелых портянок, мочи и растоптанного дерьма,
охватила вошедших, будто они погрузились в некую жидкость, не такую
плотную, как вода, но намного концентрированнее обыкновенного воздуха.
туманом.
- дым, крики, многоэтажный мат, визг не то избиваемых, не то насилуемых
женщин, керосиновый чад коптилок. Где-то верещала терзаемая неумелой рукой
гармошка, где-то пели дурными голосами.
Даже он, бывавший здесь неоднократно, в темноте дорогу найти был не в
состоянии.
одновременно гнусавый и шепелявый.
предупредительно придержав под локоть Новикова, который думал только о
том, как бы не вляпаться сапогами в какую-нибудь мерзость. Брезгливость -
единственное чувство, которое он не научился подавлять волевым усилием.
перил, сделав чуть ли не десяток поворотов, четверка разведчиков
добралась, наконец, до цели. Толкнув облупленную, но на удивление тяжелую
и крепкую дверь, они сначала оказались в просторной прихожей, а потом
вошли в большую, метров тридцати, комнату, разгороженную на две неравные
части бархатным театральным занавесом.
переходах. Горели сразу три семилинейные лампы, освещая середину
помещения, где за облезлым, но все равно величественным овальным столом
выпивала, закусывала и резалась в карты компания человек в десять. Для
здешних мест если и колоритная, то как раз своим относительным
человекоподобием.
какой ее застал и запомнил с раннего детства Новиков, все в возрасте между
двадцатью и тридцатью годами. Среди остальных выделялись мордастый жлоб в
матросском бушлате и бескозырке без ленточек, франт с усиками а-ля Макс
Линдер в хорошем кремовом пальто и еще трое были облика неопределенного,
темными грубыми лицами похожие не то на мастеровых, не то на бывших
городовых с не самых центральных улиц.
калачи, громадная чугунная сковорода, явно не с перловкой, миска соленых
огурцов, пара литровых штофов и стаканы.
Рудников не знает какого-нибудь пароля, то сговориться с такой компанией
будет трудновато. Тем более что поручик так и не раскрыл до конца свой
замысел, сказав только, что знает надежное место для предстоящего дела.
универсальное правило: "там видно будет".
стола с "матросом" во главе беседовал почти степенно, помаленьку при этом
выпивая.
челюстью, козырек надвинут на глаза, руки в карманах поддевки, очень, надо
сказать, подходящий по типажу к здешнему обществу, и не скажешь, что
человек образованный, а в офицерской форме даже и благообразный, вразвалку
направился к столу. Новиков и Шульгин с Басмановым остались у стены, почти
сливаясь с ней и с пляшущими изломанными тенями. Шульгин по пути сюда
перевернул свою кожанку наизнанку, бурой байковой подкладкой вверх,
отцепил звезду с фуражки, а маузер спрятал сзади под ремень и сейчас тоже
мог вполне сойти, скажем, за шофера, если бы не ухмылочка на губах, совсем
не свойственная в то время людям столь почтенной профессии.
дома?
взглядами и недобрым молчанием, только из полутьмы по ту сторону стола
кто-то спросил высоким - то ли баба, то ли скопец - голосом: - А ты-то кто
будешь? И какого.... тебе надо?
тебе. Покличь, что ли...
позырим...
парней, одетых по-фартовому, шагнули разом, потянулись руками - один к
мешку Рудникова, второй - чтобы обхлопать карманы.
"кольт" на плетеном кожаном шнуре (когда в пятнадцатом году стало не
хватать наганов, этими пистолетами вооружали на кавказском фронте
новопроизведенных офицеров, так с тех пор и сберег его Рудников) и почти
без замаха ударил подошедшего справа парня между глаз. А левого пнул
юфтевым, подкованным с носка сапогом. Блатной, захлебнувшись воем, упал и
скорчился. И тут же рванулись вперед Шульгин, Басманов и Новиков.
режиссеры в фильмах из бандитской жизни.
подсечкой. Взвизгнул что-то матерное, чиркая крест-накрест перед собой
финкой золотушный шкет - его тычком ствола в зубы отбросил с дороги
Рудников, вывернул кому-то челюсть ребром ладони капитан Басманов.
пальто, и на правой поле возникла дыра с обожженными краями.
Непонятно даже, как это, по всему судя - опытные, битые воры отважились на
неподготовленную схватку с четырьмя незнакомыми, но никак не похожими на
фраеров мужиками. Впрочем, не все так просто оказалось. - Товарищи,
товарищи, не стреляйте, тут свои!.. - тем самым бабьим голосом вскрикнул
один из "мастеровых", введенный в заблуждение комиссарским нарядом
Шульгина.
- Живьем брать, поручик!
шмыгнул под его нижний, украшенный бахромой и кистями край, затопотал
ботинками по половицам, удаляясь.
наугад стреляя в темноту.
выстрела раздался отдаленный грохот. Потом - тишина. Андрей, подавив
желание бежать на помощь Сашке, стал вместе с Басмановым укладывать
уцелевших бандитов на пол, мордой вниз, руки за голову.
длинного коридора. Поручик хладнокровно перезаряжал пистолет, а беглец
скорчился у его ног с разнесенным крупнокалиберной пулей затылком.
луч фонаря, увидел, что "мастеровой" едва не спасся. Бамбуковая этажерка,
стоявшая у стены, была повалена, по полу раскатились жестяные банки,
скорее всего - с краской, а рядом в стене зияла черная щель, откуда тянуло
сквозняком.
не один...
вообще все они тут "товарищи". Я слыхал еще в восемнадцатом, что есть у
них такие, под налетчиков работают.
"Подвиг" про бандитов, которые маскировались под чекистов, чтобы грабить
буржуев и разжигать ненависть к советской власти. Но если верна прямая
теорема, то так же верна и обратная... - Тогда нужно и остальных
поспрашивать. Сумеете? -Делов-то...
контрразведке. Для допроса он отобрал троих. "Матроса" и двух других,
подходящих по внешности. Прочие у Рудникова интереса не вызвали.
"Раскололись" его пациенты быстро, ему даже бить как следует никого не
пришлось. Быстрота, агрессивный напор и тычки в зубы благоухающим свежим
дымом стволом.
убитого, с которым они внедрились на Хитровку еще в прошлом году. Из
сбивчивых и путаных слов трудно было понять, чем они больше занимались,
"освещением" замыслов преступного мира или собственным обогащением.
"Матрос" и в самом деле был из гельсингфорсской братвы (одичавшей и
озверевшей от безделья на шестой год) стоящих без дела у стенки линкоров,
а третий - "мастеровой" - оказался бывшим приказчиком молочного магазина