Чтение 32–й страницы книги ~Князь Мира Сего~

-- Вполне закономерно, -- согласился полковник. -- У этих
шизофреников всегда двойная жизнь. Проблема святых и грешников.

-- У вас не разберешь, где святые и где грешники, -- как
Фома Неверный, заметил Борис. -- Вчера были святые, а сегодня
-- грешники.

-- От грешника до святого -- или наоборот -- расстояние
гораздо ближе, чем вы думаете, -- пробасил полковник. -- Иногда
они даже спят в одной постели. Иногда это один и тот же
человек. И иногда нелегко разобраться, где грешный святой, а
где святой грешник. -- Он расправил руки и потянулся так, что
затрещало сукно кителя. -- Между прочим, Максим Александрович,
мне очень понравились проблемы, которые вы поставили перед нами
на последнем совещании. Как вы правильно сказала: цвай зеелен
лебен ин майиер бруст. Да и сам Гете этому хороший пример. Эти
души борются. Иногда одна душа пытается обмануть другую. Так
вот, что, если попытаться помочь этой обманутой душе?
Замеча-а-ательная идея! -- Жизнерадостный полковник вскочил и
зашагал по комнате. -- В связи с этим вы, Максим Александрович,
упомянули роль религии в этом вопросе. Если дело пойдет так,
как вы предполагаете... А ведь вы единственный человек, с
которым Сталин считается. В общем, прошу учитывать, что я еще с
детства страшно люблю запах ладана.

Согласно инструкциям мобилизационного пакета научные
сотрудники института профессора Руднева получили новые задания.
Одни из них, специалисты-историки, лихорадочно разбирали
какие-то тайные государственные архивы и рылись в кипах
запрещенных или изъятых книг дореволюционных изданий. Другие из
них, специалисты-психологи, таскали в НКВД каких-то дряхлых
стариков и старушек, имена которых стояли в связи с архивами, и
допрашивали их, постукивая по столу пистолетами:

-- Поймите, сейчас не время миндальничать с вами. Итак...

Следователи в белых халатах интересовались столь
необычными вещами, что полуживые от страха старички и старушки
после допросов только крестились, недоумевая, как это
загадочные следователи умеют читать в душах людей. Ученики
профессора Руднева знали свое дело. Они откудато знали даже о
тех мелких грехах, в которых престарелые грешники не
признавались ни на. одной исповеди и надеялись, что унесут эти
тайны с собой в могилу. Но больше всего следователи
интересовались всякими деталями из жизни покойников.

-- Зачем это вам? -- робко протестовал грешник. -- Ведь
эти люди уже давно умерли.

-- Это нужно для спасения родины, -- настаивал инквизитор
в белом халате.

-- Но ведь это был просто литературный кружок...

-- А философию Бердяева они изучали?

-- Ну, просто новое течение в философии...

-- А как насчет антропософии Штейнера?

-- Да, но тогда это было модно...

-- А оккультизм Блаватской штудировали?

-- Да просто от скуки.,.

-- А спиритизмом они занимались?

-- Но ведь это было просто так, баловство...

-- Мы лучше знаем, что это такое, -- сухо прерывал
следователь. -- Подпишите расписку о нераглашении военной
тайны. И учтите, что наказание только одно -- смерть.

Конечно, следователи в белых халатах не собирались
заниматься спиритическими сеансами и вызывать души покойников.
Зато они очень интересовались живыми детьми или родственниками
этих покойников.

-- Но ведь после революции все. эти люди были высланы за
границу, -- удивлялся грешник. -- Вместе с семьями. В связи с
делом "Голубой звезды".

-- А как насчет детей Марин Абрамовны? -- напоминал
следователь.

-- Что вы, что вы, у Марии Абрамовны деток не было. Она
слишком увлекалась всякими революциями.

-- А ее сестра еще жива?

-- Да, знаете, с ней такое несчастье случилось. На склоне
лет вдруг ни с того ни с сего взяла и отравилась. Говорят,
из-за несчастной любви.

-- А как насчет ее детей?

-- У Веры Александровны были...

-- Простите, разве она не родная сестра Марин Абрамовны?

-- Нет, сводная сестра. От второго брака. Так dot, ее дочь
жила в Берлине, а приемный сын где-то в...

-- Приемные дети нас не интересуют. А вот насчет дочери
расскажите поподробнее. Она замужем?

-- Нет. История с самоубийством матери так на нее
подействовала, что...

-- Понимаю. Теперь, чем она занималась в Берлине? Прежде
всего вот вам список людей, которые были высланы за границу.
Здесь несколько сот человек. Просмотрите внимательно и скажите,
с кем из них она поддерживала связь. В особенности по линии
тайного общества "Голубая звезда". II других подобных обществ.
Понимаете?

Используя результаты этих допросов, оперативные работники
13-го отдела не полагались на оккультную передачу мыслей на
расстоянии по методу Блаватской, а предпочитали пользоваться
шифрованной радиосвязью. По ночам летели шифровки резидентам
советской разведки во всех странах Европы.

Приходя после работы домой, вместо того чтобы
пьянствовать, Максим от скуки занимался теперь поэзией. Причем
читал он самые не подходящие к военной обстановке заумные стихи
французских символистов и не менее крученые упадочнические
произведения русских декадентов, которые, как грибы-поганки,
наводняли русскую литературу перед первой мировой войной.

Когда на всех фронтах, от Черного и до Белого моря, шли
кровопролитные арьергардные бои с рвущимися вперед танковыми
колоннами и воздушными эскадрами Гитлера, генерал Руднев сидел
и перечитывал поэму Блока "Двенадцать", где поэт-символист
описывал отряд из двенадцати забубепных красногвардейцев во
время революции.

Концовка этой поэмы была загадкой для всех -- и для
красных, и для белых: "В белом венчике из роз -- впереди --
Иисус Христос". Для белых это было богохульство. Для красных --
досадный религиозный мистицизм.

-- Итак, красногвардейцев двенадцать, а Христос
тринадцатый, -- бормотал начальник 13-го отдела НКВД. --
Значит, это не Христос, а антихрист. Знаем мы ихние фокусы --
все перевернуть наоборот, как 69. Издательство "Алконост".

Сирина[x] мы тоже знаем. И галлиямбы Катулла. Хорошие у него
"Поэмы к Лесбии". Эх, эти мне символисты. Знаем мы ваши символы.

-- А какая из этого диалектика? -- поинтересовался Борис.

-- Такая, что Блок умер в состоянии тихого
умопомешательства.

-- У тебя, Макс, все сумасшедшие. Кроме тебя самого.
Генерал не обращал на него внимания и продолжал бормотать стихи
Блока:

-- "Боюсь души моей двуликой... Ищу защиты у Христа... Но
из-под маски лицемерной смеются лживые уста... Бужу я память о
Двуликом... "

А затем пошла чистая кабалистика:

-- Двуликий... In daemone deus - ; в дьяволе Бог...
Марксистское единство и борьба противоположностей... Ведь
Гитлер и Сталин -- это одно и то же... А из-за этого миллионы
людей уничтожают друг друга... Почему?.. In daemone deus...

Зимой дверь в комнату Бориса не закрывалсь, так как там не
было печки и иначе там было бы слишком холодно. Потому Борису
поневоле приходилось выслушивать все, что происходило в комнате
брата.

-- Макс, -- попросил студент, -- если ты еще не совсем
свихнулся, то все-таки объясни мне, что такое дьявол.

-- Дьявол -- это некий сложный психобиологический
комплекс, разрушающий душу и тело человека. И филососрское
понятие.

-- Так, значит, дьявола, как такового, нет?!

-- Если б его не было, -- горько усмехнулся генерал, -- то
не было бы ни Гитлера, ни Сталина. И не было бы этой проклятой
войны.

Изменились и вкусы Максима в музыке. Вместо разбойничьей
песни Шаляпина теперь он из вечера в вечер сидел и, опустив
голову, задумчиво слушал одну и ту же пластинку -- увертюру
Чайковского "1812 год" о нашествии Наполеона на Россию.

Гений великого композитора воплотил в музыке тяжелую
поступь французских гренадер, когда они приближались к Москве.
Плывут утренние туманы над спящим Бородинским полем в последнюю
ночь перед сражением. Поют трубы горнистов и будят солдат к бою
не на жизнь, а на смерть. Гремят барабаны наступающих полков
Наполеона, а навстречу им тяжело ухают пушки русских редутов.