Чтение 32–й страницы книги ~Транквилиум~

Она почему-то совершенно пренебрегала тем, что на дороге - на дороге!
- ей ни разу не попались ни встречные, ни попутные люди...

Сайрус с трудом откинулся на спинку стула - ему все еще было тяжело
подниматься из кресел, и он пользовался исключительно стульями, - кивнул
на коробку сигар:

- Курите, пожалуйста.

- Если не возражаете, я лучше трубку, - отозвался гость.

Он был небольшой, смуглый, но светловолосый, с острым носиком и
удлиненным раздвоенным подбородком; на правой скуле его виднелось размытое
лиловое пятно, похожее на недостертую кляксу. Клетчатый коричневый пиджак
облегал тело идеально, без единой лишней морщинки. Булавка галстука и
цепочка часов были простыми и строгими, но - платиновыми. И трубку он
вынул дорогую, "шеппертон", а к ней - сафьяновый кисетик с клеймом
"Табачная мануфактура Пряхин и сыновья" и длинные спички из красного
благовонного дерева. Сайрус сдержал улыбку. Такова была манера всех
адвокатов и частных сыщиков: демонстрировать свое чаще всего воображаемое
богатство. У этого, по крайней мере, был вкус...

- Основное я понял из письма, - сказал посетитель. - Хочу лишь
уточнить детали: желаете ли вы, чтобы вашу супругу препроводили домой -
или всего лишь установили ее местонахождение?

- Нет, конечно - никакого препровождения. Она свободный человек и
вправе быть там, где пожелает сама. Я хочу, чтобы ее, во-первых, нашли - а
во-вторых, установили негласную опеку. Охрану. Возможно, ей понадобится
помощь... вы меня понимаете?

- Помощь какого рода?

- Видите ли... Выяснилось, что моя жена и ее спутник разыскиваются
полицией Эркейда - и, кажется, боевиками профсоюзов.

- Лихо!

- Так уж получилось.

- Я надеюсь, вы понимаете, милорд, что против полиции наши агенты
ничего предпринять не сумеют. Дура лекс, сед лекс [Закон суров, но это
закон (лат.)].

- Я не требую, чтобы вы входили в явные противоречия с законом,
мистер Купер. Просто - постарайтесь подстраховать их от опасностей. Да, и
еще: с ними, вероятно, путешествует леди Олив Нолан...

- Подан? Это не та, которая...

- Я не сомневался, что вы ее вспомните.

- Тогда извините за нескромный вопрос: кто с кем убежал?

- Не знаю, мистер Купер. Единственное, что могу сказать: это не
похоже на банальный адюльтер.

- Так. А чем именно не похоже?

- Скажем, тем, что для этого не требовалось никуда убегать. Им было
куда легче встречаться здесь... Да, у них был роман, у моей жены и этого
юноши. Поверьте: я не имел ничего против. Так или иначе - через год, даже
меньше, мне пришлось бы развестись с нею. Дура лекс, как вы заметили. Я
подозреваю, что некая опасность начала угрожать кому-то из них уже здесь -
и они попытались скрыться от нее... - Сайрус улыбнулся.

- Будем считать, что я понял все: найти, не мешать, охранять - и
сверх того все, что понадобится. Известить, естественно, вас. Так?

- Исчерпывающе. Относительно гонораров и возмещения затрат у меня
возражений нет. Аванс вы получили?

- Да. Разрешите откланяться?

- Удачи вам, Купер.

- Я подозреваю, что удача нам понадобится, - сказал детектив,
вставая.

(С того дня, когда стало известно об убийстве Фостера, города
"черного треугольника": Меркьюри, Тристан, Пальм-Харбор - начали бурлить.
Профсоюз транспортных рабочих начал бессрочную стачку. А через три дня
волнения выплеснулись на улицу, подхлестнутые сообщением о смерти еще
одного народного трибуна и реального кандидата в президенты сэра
Карригана. Страсти стремительно накалялись. Но к тому времени, когда
раздались первые выстрелы и пролилась первая кровь, гвардейский полк
выгружался из эшелонов в предместьях Пальм-Харбора, в гавань Тристана
вошли крейсера "Жасмин" и "Оркид", а с ними военный транспорт "Буффало".
Наученное мятежом в Порт-Элизабете, где жертвы исчислялись многими
сотнями, правительство намерено было лить воду ведрами на искры, но не
допустить пожара...)

- Уйди отсюда! Уйди! Не хочу тебя видеть!..

- Глеб...

- Ты обещал ему, что оставишь его в живых! И убил - раненого! Как
собаку, как клопа...

- Я не обещал ему ничего.

- Я слышал! Я сам все слышал! Ты теперь и мне врешь!

- Я лишь сказал ему, что он мне нужен. Он был мне нужен именно для
этой цели. Чтобы так думали: это его работа.

- Это грязно, это мерзко, как... как...

- А то, что они тебя держали взаперти и накачивали наркотиками - это
не мерзко? Что они готовы были твою женщину пытать на твоих глазах - это
не мерзко? А взрывчатку они что - для салютов везли? Дорогой мой, когда
имеешь дело с этой фирмой - о правилах боя лучше забыть.

- Все равно - я не желаю...

- Тогда они придут сюда и сделают все по-своему.

- Не сделают.

- Почему это?

- О них знают.

- И всего-то? Эх, Глеб, Глеб... Пойми: они орудуют здесь уже почти
шестьдесят лет. У них десятки тысяч сторонников, партии, профсоюзы. Они
ввозят деньги и оружие, ввозят технологии... Запрет на паровые машины и
телеграф был снят их стараниями. Старые законы запрещали подобное - они
сумели провести новые законы. Они купили Карригана - полностью, с
потрохами. После выборов уже не останется никаких препятствий для
легального проникновения... Я не вижу выхода, кроме как - убивать их всех
одного за другим... Но и это поздно, наверное. Единственное, что
обнадеживает - у них там такая Высочайшая степень секретности, что будет
очень трудно восполнять потери. Меня проверяли четыре года...

Молчание. Темнота. Костер догорал.

И - сначала:

- Ну, оставь меня. Дай побыть одному...

- Нет. Или отдай оружие.

- Я ничего не сделаю.

- Глеб, пойми: тебя накачали отравой. Сейчас идет похмелье, ломка. Ты
воспринимаешь все слишком остро, будто без кожи...

- Как я мог ее там бросить! Как я мог!..

- А что реально можно было сделать? Искать - и снова попасть в руки
комитетчиков? Второй раз побега не получилось бы. Мы сделали самое
разумное. Ведь она их не интересует абсолютно. Им нужен лишь ты. Пока ты
не в их руках - она в безопасности. Вот это постарайся уяснить.

- Все равно: низость, низость...

- Низость. Но другого выхода просто нет. Шла бы речь о тебе одном -
ха! Но от тебя теперь зависит и эта женщина, и весь мир в придачу...

- Это я не понимаю...

- Ты им нужен только потому, что пенетраторов такого класса просто не
существует. У Комитета их нет вообще, у Карригана - два или три человека,
которым нужен день, чтобы просочиться в промежуточную зону...

- Это где пыль?

- Да. И еще день - чтобы пройти в соседний мир. Ты делаешь это
мгновенно. Поэтому за тебя так и взялись. И, видишь ли... они считают, что
это у тебя не природная способность. Что тебя научил отец. И что ты
знаешь, как именно он тебя этому научил...

- Я точно знаю, что не учил.

- Это мы потом обсудим, отдельно...

- Его убили они?

- Видимо, да.

- Видимо?

- Ну, Глеб! Не могу же я знать всего. Там знаешь как друг от друга
все скрывают?

- Подожди. Ты сказал, что пенетраторов у вас нет...

- У них. Я не с ними.

- У них. А у Карригана есть. Отца убили в запертой комнате...

- Карриган - марионетка. Кукла на ниточках.

- Думаешь? А мне кажется, он просто хочет их использовать, а потом
выкинуть... - Глеб вдруг оборвал себя. Это была не его мысль, и прозвучала
она в голове каким-то чужим голосом. Не могло у него быть мнений о сэре
Карригане и его отношениях с КГБ - он узнал об этом только что, и плевать
ему было на них всех... - Так кем же все-таки был мой отец?

- Некоторое время он был начальником Тринадцатого отдела КГБ - то
есть того самого, который занимался Транквилиумом. Неожиданно для всех он
бежал сюда и здесь начал бороться против своей же организации. Почти
тридцать лет... В Палладии он создал мощную систему противодействия, и там
комитетчикам пришлось туго. Оперативной деятельности почти не ведется,
агентура слабая, информации поступает мало. Но вот в Мерриленде... здесь
ему почти ничего не удалось сделать и теперь Мерриленд очень близок к
тому, чтобы стать плацдармом вторжения. Кроме того, он искал способы