Чтение 32–й страницы книги ~Сестра Земли~

- Вот тогда мы оказались бы в серьезном положении.

Последний час ожидания был самым тягостным.

Баландин сообщил, что локационный прибор показывает твердую землю в
пятнадцати километрах от лодки. Это мог быть только тот берег, возле
которого находился самолет, - подводная лодка шла прямо на него.

Прошло еще двадцать минут, в продолжение которых ни один ливень не
обрушивался на залив; и лодка подошла совсем близко. Маяк был выключен, в
нем не было больше никакой нужды.

- Вот нам и достался тот шанс, о котором вы говорили, - весело сказал
Второв.

Мельников, ничего не ответив, поспешно наклонился к микрофону:

- Зиновий Серапионович!

- Слышу.

- Не всплывайте! Держитесь на глубине! Приближается мощный фронт.

Из-за вершин леса, зловеще поднимаясь все выше и быстрее, надвигалась
широкая темная полоса. По количеству молний, по раскатам нарастающего грома
Второв понял, что это не кратковременный, а долгий, затяжной ливень. Края
водяного занавеса скрывались в туманной дали.

- Ну, держись, Геннадий! - сказал Мельников. - Это последнее и самое
серьезное испытание.

Сорок минут неистовствовала вокруг разнузданная ярость стихии. Люди
видели над головой только белую пену. Удары грома приглушенно доносились до
них. Это могло быть следствием того, что кабина ушла вглубь, ниже
поверхности залива.

И Мельников и Второв были уверены, что не увидят неба, что, когда гроза
пройдет, они уже "с головой" окажутся в воде.

Но, когда наконец грозовой фронт промчался, они к своему величайшему
удивлению, не заметили никакой перемены в своем положении. Уровень залива
относительно кабины был на той же высоте, что и раньше, до грозы. Сорок
минут тяжесть водяного потока "вдавливала" самолет, но он ни на сантиметр не
опустился ниже.

- В чем тут дело? - озадаченно спросил Второв.

- Вероятно, мы легли на плотный грунт.

Это было единственным и, по-видимому, правильным объяснением. Теперь уже
никакая oпacность не угрожала и можно было бы спокойно ждать еще несколько
часов, пока не истощатся запасы кислорода. Но в этом не было нужды, -
подводная лодка находилась где-то близко.

- Вы были правы, Борис Николаевич, - сказал Второв. - Если бы мы сказали
правду, то доставили бы этим много напрасных волнений.

- Запомни, Геннадий! - ответил Мельников. - Основное, правило - думать
всегда о других прежде, чем о себе. Это всегда полезно, а в космических
рейсах является законом. Следуй этому закону, и ты никогда не ошибешься.

- Ваших слов я не забуду, - с чувством сказал молодой инженер.

Ждать пришлось всего несколько минут.

Недалеко от них забурлила вода, и прозрачная "спина" подводной лодки
показалась на поверхности залива. Можно было только поражаться изумительному
искусству, с которым Зайцев провел лодку в совершенно неизвестном ему океане
Венеры, руководствуясь сигналами радиомаяков.

Открылся люк, и из него показалась голова профессора Баландина в шлеме
противогаза. Вступили в действие личные рации.

- Друзья мои! - сказал он. - Да ведь вы совсем затонули. Сию минуту
снимем вас.

- Можно не торопиться, - ответил Мельников. - Кабина больше не
погружается.

Зайцев, тоже вышедший наверх, приветствовал друзей жестами обеих рук.

- Вы так погрузились в воду, - сказал он, - что еще немного, или будь тут
малейшее волнение, мы не смогли бы увидеть вас.

Опасаясь новой грозы, поспешно вынесли и опустили на воду надувную
резиновую лодку. Зайцев подплыл на ней к затонувшему самолету.

Инженер был одет в непромокаемый костюм, не имевший охлаждающей системы,
и почувствовал себя словно у доменной печи. Горячий воздух, нагретый до
восьмидесяти градусов, проходя через фильтр противогаза, обжигал лицо и
затруднял дыхание.

Не мешкая, Зайцев прыгнул в воду и, ощупью отыскав стойку стабилизатора,
прикрепил к ней конец троса.

- Тащите! - крикнул он, забираясь обратно в лодку и отплывая в сторону.

Полторы тысячи лошадиных сил, заключенные в моторе, шутя вытащили самолет
из песчаной могилы. Через несколько секунд он всплыл на поверхность и был
подтянут вплотную к борту лодки.

- Добро пожаловать! - пошутил Баландин, обнимая спасенных.

- Вы блестяще выполнили задачу, - сказал Мельников, - спасибо!

Прежде всего связались со звездолетом и сообщили о благополучном
завершении спасательной операции. Ко всеобщему удовольствию, радиосвязь
действовала.

- Что делать с самолетом? - спросил Мельников.

- Нельзя вынести его на берег?

- Невозможно. Кругом почти отвесные скалы.

- Значит, придется его бросить.

Пользуясь передышкой, предоставленной грозами, фюзеляж самолета полностью
разгрузили. Пустая кабина с открытым кожухом будет потоплена первым же
ливнем.

- Жаль машину! - сказал Мельников. - Но что поделаешь!

- Хорошо бы выйти на берег, - предложил Второв.

- Здесь это опасно. Слишком крутые скалы. Постараемся найти такое место,
где можно в случае грозы успеть укрыться в лодке.

- Надо направиться прямо к кораблю, - вдруг сказал Баландин. - Вы ранены.

- Это не раны, а царапины, - ответил Мельников. - Мы о них совсем забыли.

Профессор продолжал настаивать. Мельникову и Второву с трудом удалось
уговорить его не сообщать на звездолет о полученных ими, действительно
незначительных, повреждениях. Баландин согласился только тогда, когда
осмотрел обоих и переменил неумело наложенные повязки.

- Константин Евгеньевич будет очень сердиться, - сказал он.

- Это я беру на себя, - ответил Мельников. - Зачем терять время. Мы у
неизвестной земли, и надо исследовать ее.

Было решено пройти на лодке вдоль берега и выяснить, остров это или
материк. Белопольский посоветовал направиться к северу. По его расчету,
"СССР-КС2" пролетал севернее и виденную с него реку следовало искать именно
там.

- Если найдете реку, - сказал Константин Евгеньевич, - то это сразу
покажет, что земля Мельникова - континент.

Он так и сказал - "земля Мельникова".

Держась в надводном положении, лодка вышла из залива и повернула на
север. Фюзеляж самолета остался покачиваться на воде, в ожидании очередной
грозы, которая пустит его на дно.

Линия берега тянулась в обе стороны до самого горизонта. Насколько хватал
глаз, она была сплошь заросшей лесом из гигантских оранжево-красных
деревьев. Иногда лес подходил к самой воде, иногда отступал, образуя поляны,
покрытые желтой и коричневой травой. У подножья деревьев виднелась сплошная
стена более низкой растительности. Были это кустарники или молодая поросль
тех же деревьев, нельзя было определить.

Из осторожности лодка держалась в двухстах метрах от берега. Здесь было
уже заметное волнение, качка мешала наблюдениям, но с этим приходилось
мириться. Зайцев опасался сесть на мель.

Когда проходили грозы, подводная лодка опускалась в глубину и пережидала,
стоя на месте. Этими остановками пользовались, чтобы осмотреть подводный
мир, но он был очень беден. При свете прожекторов они видели только
красноватые водоросли и пунцовые мхи, облепившие каждый выступ и
многочисленные камни, лежавшие на песчаном дне. Ни рыб, ни моллюсков.

Действительно ли их не было здесь или они исчезали, когда появлялась
лодка и загорался ее свет? Кто мог ответить на этот вопрос.

- Мы собственными глазами видели живые существа в океане, - говорил
Баландин.

- Положим, это не совсем так, - поправлял его Зайцев. - Мы их не видели,
а предполагали, что видим. Может быть, это были не животные, а плавающие
растения...

Профессор не соглашался.

- Разве вы не помните, - разъяснял он, - что попав в луч прожектора, эти
"растения" спешили уйти в темноту, что совершенно естественно для животных,
привыкших к мраку.

Как бы то ни было, здесь у берега ни животных, ни плавающих растении не
было видно.

Час за часом подводная лодка шла на север. Радиосвязь со звездолетом
прерывалась только по вине грозовых фронтов.

Характер местности не изменялся. Все тот же лес тянулся без конца,
закрывая западный горизонт. Берега были все такими же высокими и
обрывистыми. Появились небольшие холмы, также заросшие деревьями. Ни
малейших следов другой, не растительной, жизни не замечалось.

Уже больше суток никто из звездоплавателей не смыкал глаз, но, как это ни
странно, об усталости вспомнили не на лодке, а на корабле. Доктор Андреев
категорически потребовал, чтобы они остановились "на ночь".

Мельников поддержал это требование. Все с удовольствием согласились.
Лодка погрузилась и легла на грунт.

Сказалось физическое и моральное утомление. Экипаж лодки проспал десять
часов подряд. Отдохнувшие и освеженные, поднялись на поверхность и поплыли
дальше.

Снова потянулся нескончаемый лес.

Внезапно береговая полоса круто повернула на северо-запад. Далеко на
горизонте виднелся другой берег, идущий как будто параллельно.

- Залив, - сказал Баландин. - Будем заходить в него?