продолжалось?
совершенно другом мире. Я бы сказал, что это подземные мотыльки. Там все
так же, как у нас, но совсем нет света.
минуту или две они вышли на плоскую площадку между скалами, один край
которой обрывался в пустоту. Отсюда было видно море с широкой лунной
дорогой - даже не дорогой, а целой взлетно-посадочной полосой - и еще были
видно дрожащее сияние на берегу.
трудом пытаемся всю жизнь вернуться, на самом деле никуда и не исчезало.
Как будто кто-то завязывает нам глаза, и мы перестаем это видеть.
случае придется.
растревожил одно очень могущественное существо. Ему все это ужасно не
понравилось. И сейчас оно явится за тобой.
ему. А то, что ты пытаешься делать, этой власти угрожает. И это существо
нападет на тебя с минуты на минуту.
в виду, что тебя ждет тот, кто сейчас живет вместо тебя. На мой взгляд,
самое худшее, что с тобой может произойти, - это то, что он и дальше будет
жить вместо тебя. А если умрет он, вместо него будешь жить ты.
умереть?
Неважно. Все равно бесполезно говорить. Иди и сам все увидишь.
случится дальше, тоже зависит только от тебя.
самому обрыву в море, и отвернулся, словно не желая иметь никакого
отношения к тому, что происходит за его спиной.
некоторых из них росли пучки травы, которую шевелил ветер, из-за чего
казалось, что шевелятся сами камни. Митя посмотрел на Диму. Его застывшая
фигура казалась со спины темным каменным выступом, словно он превратился в
одну из скал.
которой они только что прошли, и, цепляясь за кусты и камни, стал
спускаться вниз. Прошлый раз он шел за Димой и даже не заметил, насколько
трудно здесь идти - словно тогда вокруг было светлее. Теперь, когда Луну
закрыл каменный гребень, приходилось нашаривать ногой следующий камень и
ощупью находить ветки, чтобы схватиться за них. Через несколько метров
Мите показалось, что он завис в темной пустоте, держась за несколько
непонятно откуда взявшихся в ней каменных выступов, и нет никакой
гарантии, что впереди окажется хоть какая-то опора. Он замер на месте.
но их не было. Было просто темно, прохладно и тихо. Можно было продолжить
спуск вниз, а можно было вернуться на площадку, где остался Дима;
казалось, что между этими двумя действиями нет никакой разницы.
камень - он чуть не покатился вслед за этим камнем, но в последний момент
успел схватиться за усеянную шипами ветку, которая глубоко расцарапала ему
кожу на ладони. Камень несколько раз стукнулся о скалы, с шорохом врезался
в листву, и опять стало тихо.
ладонь. - Как это оказалось, что я стою в полной темноте, в непонятном
месте, и дожидаюсь собственного трупа? Это что, я к свету летел, а
прилетел вот сюда? Ведь я же совсем другого искал. Может, я и сам не знаю,
чего, но никак не этого, точно."
меня хватит... Кто он такой вообще и откуда он взялся? С другой стороны,
конечно, бессмысленный вопрос... Оттуда же, откуда и я. И говорит он тоже
правильно. Но ведь я это и без него всегда знал. И еще много другого знал,
кстати... Куда только это делось..."
колодце, промелькнуло несколько отрывистых картин, вместе похожих на
фильм, склеенный из разных слайдов. Оказалось, что лучшее связано с очень
простым, таким, о чем никому и не расскажешь. Это были моменты, когда
жизнь неожиданно приобретала смысл и становилось ясно, что она на самом
деле никогда его не теряла, а терял его Митя. Но причина того, что этот
смысл становился виден опять, была непонятна, а картинки на сменяющихся в
его памяти слайдах были самыми обычными - например, проходящие по ночному
потолку полосы света, похожие на лучи зенитных прожекторов, которые никак
не могут поймать люстру, или вид из поезда на длинное вечернее небо,
уходящее в просеку за пыльным окном, или несколько неотшлифованных
бутылочных изумрудов на ладони. Но странное и невыразимое знание,
связанное со всем этим, давно исчезло, а то, что осталось в памяти, было
больше всего похоже на сохранившиеся фантики от конфет, съеденных каким-то
существом, уже давно живущим в нем, постоянно и незаметно присутствующим в
любой мысли (кажется, среди мыслей оно и жило), но все время прячущимся от
прямого взгляда.
почти всю жизнь и сожравшее его почти целиком, просто не успело
отпрыгнуть. Это и был труп.
побольше и ударить самого себя по голове.
карабкаться назад. Лезть вверх было проще, и через минуту он уже был на
ярко освещенной лунным светом площадке.
раздражением подумал, что в его поведении, пожалуй, слишком много
мистического пафоса.
перед этим мелькнула в митином сознании. Ошибиться было невозможно, хотя
Митя не мог сказать, откуда у него возникла эта уверенность. Но в тот же
момент, когда он увидел перед собой собственное лицо, только синее и
усталое, он вспомнил место из старой японской книги, где человеку снится
кошмар, в котором он бежит вдоль берега моря от самого себя, вставшего из
гроба. С ним сейчас происходило то же самое, только не было гроба, берег
моря находился далеко внизу, и просыпаться было некуда.
тропинке, но, представив себе, как он снова повиснет на ветках, а сверху
на него обрушится собственный труп, он затормозил, развернулся, чуть
помешкал, решая, куда бежать, и почувствовал, как за левое плечо его
схватила собственная ладонь.
одновременно он почувствовал, что сам взял кого-то рукой за плечо. И этот
кто-то тоже был он сам. Митя завыл от ужаса, неловко ударил кулаком в
ничего не выражающее лицо с закрытыми глазами и тотчас почувствовал косой
удар по собственной скуле. Труп медленно и немного карикатурно, в духе
гигиеничных американских ужасов, поднял руки, схватил Митю за горло, и
Митя почувствовал, что тоже кого-то душит. Он изо всех сил сжал пальцы и
понял, что еще секунда - и он задохнется. Тогда он чуть ослабил хватку и
почувствовал, что может сделать вдох. Он убрал руки, и одновременно
разжались пальцы на его горле.
почувствовал, что его за левое плечо опять схватила собственная ладонь. Он
испытал мгновенный приступ ярости, лягнул труп ногой и, придя в себя,
обнаружил, что стоит на четвереньках. Он встал, со свистом втягивая воздух
в непослушные легкие. Это было тяжело не только потому, что от удара
перехватило дыхание, а еще и потому, что пальцы трупа опять с тупым
усердием сомкнулись на его шее, и чтобы сделать вдох, ему пришлось
ослабить собственную хватку на холодном синем горле. Митя сделал еще одну
попытку отцепиться от трупа, но хоть его движения были быстрыми и
сильными, а труп двигался крайне медленно и вяло, не успел Митя
повернуться, как на плечо ему опять легла собственная ладонь.
Посняков Андрей
Лондон Джек
Маккарти Кормак
Громыко Ольга
Херберт Фрэнк
Херберт Фрэнк