крышами, покрытыми дерном, скаты спускаются почти до самой земли, так что все
строение напоминает скорее земляную нору, нежели человеческое жилище.
приближение ее, Ниакрис, то ли - смерть своих соратников. Так или иначе, ближе
подходить нельзя. Но ее заклятье того и не требует...
немного - и делу конец...
мощным, но и самым долгим в придачу; когда внезапно скрипнула дверь, и на
здоровенной коряге, заменявшей дому крыльцо, появился мальчуган лет
семи-восьми, с чумазой рожицей, в короткой рубашонке. Стремглав выскочил - да
так и застыл, широко раскрытыми глазами глядя на Ниакрис.
мигая, всадила бы железное жало прямо между глаз неосторожного мальца, пока он
не поднял тревогу, но... руки дрогнули.
что-то истошно голося.
ответный удар. И притом такой силы, что наспех возведенную защиту смело
начисто.
над ее головой, Ниакрис увидела лицо Учителя.
словно он хотел сказать - не печалься, ведь ты еще только учишься, и это была
просто иллюзия... хотя, конечно, того мальчишку ты обязана была убить. Ты не
имела права его отпускать.
чтобы погладил по голове, чтобы сказал бы наконец хоть одно живое слово, не
только взгляды...
нерешенную задачку.
смерти, которой здесь служили, не нуждалась в торжественных многолюдных
молениях. Ученик знал трех - своего наставника, помощника наставника и того,
кто стоял во главе Храма. Его, Стоящего во Главе, не называли ни настоятелем,
ни игуменом, ни командором - не называли просто никак. Наверное, каждый из
прошедших Храм находил для этого человека (впрочем, человека ли?) свое
собственное прозвание.
милордом, преосвященством и доном - кем угодно. Видящим, познающим, ведающим,
ведущим - все вместе.
Храм воздвигнут с одной-единственной целью - наставить его, ученика, на путь
истинный.
учит. К чему готовит. Этого не знали даже его собственные помощники.
наставника были просто учителями - приходил раз в семь дней.
классными комнатами или тому подобным. Каждый раз Ниакрис ждало необычайное,
невероятное приключение - правда, от которого пробирал самый настоящий мороз.
долго оставалась единственной, услышанной девочкой. Учитель просто
разворачивал перед ученицей целый мир - то ли творил на самом деле, то ли
всего лишь являл ей видение, но совершенно неотличимое от "реальности".
раз, когда она начинала тонуть, он в конце концов вытаскивал ее - но лишь
после того, как она, образно говоря, успевала нахлебаться воды.
чудовищ набрасывались на нее со всех сторон, и не оставалось ничего другого,
как убивать - всеми доступными ей способами, которые двое наставников успели
показать ей за неделю.
начинающих волшебников, не умеющих ничего, кроме как придавать привычную форму
яростному буйству чистой энергии. Это она освоила на удивление быстро. И еще
быстрее привыкла к отвратительным, не переносимым для обычного человека
картинам смерти - рассеченным телам, вывороченным кишкам и тому подобному.
Чудищ она разила направо и налево, не колеблясь.
крепостные башни и развеивать по ветру дворцы. Здесь уже надо было стараться
изо всех сил. И Ниакрис словно на собственных плечах перетаскивала всю
немереную тяжесть уложенных в фундаменты каменных глыб. Здесь уже требовались
другие заклинания, совсем другие.
этом отчета. А теперь они ложились в ее память удобно и легко, словно она
просто вспоминала нечто давным-давно забытое.
ее не учат, а просто натаскивают, словно охотничью собаку - она пыталась
задавать вопросы, но наставники только качали головами.
Заклинания и магия сменились долгими упражнениями в том, что можно было б
назвать "воинским искусством". Деятилетняя девочка училась управлять армиями,
сталкивавшимися на поле битвы, - наставники объяснили ей, что далеко не всегда
чистая магия может достичь успеха.
могущественную королеву. Беспощадную амазонку - и милосердную целительницу.
Она становилась монахиней и инквизиторшей, наемницей и дамой высшего света.
прибавлялось все новых и новых шрамов, притом - самых настоящих.
познав прелесть смертельной игры, где ставка - их собственная жизнь, уже не
могут от этого оторваться. Ниакрис, похоже, оказалась именно из этой породы.
Предчувствие смерти не заставляло внутренности леденеть, а руки - бессильно
опускаться. Напротив, кровь вскипала, и она шла навстречу очередной
опасности - с открытым забралом. Она знала, что теперь ее Учитель может и не
выручить - если она сделает какую-то глупость, не достойную ученицы Храма
Мечей. Она не бросалась вперед слепо, подобно объевшемуся мухоморов берсерку,
она билась обдуманно и точно, и заклятья послушно выстраивались в нужной
последовательности.