Иван от этого неожиданного Кешиного поступка тоже немного отмяк
сердцем. Не так страшен черт, как его малюют! Еще поглядим - кто кого.
Он снова высвободил руку из пневморукава, поднес яйцо к губам,
выдохнул гулко, с силой. Его прошибло холодным, гадким потом, зубы
выбили дробь, кольнуло в затылке ... все! он снова был в своем теле.
Умирать надо в своем теле, уж коли встречать костлявую, так глаза в
глаза, без масок!
тебе, Ванюша, за такие дела еще всыпет по первое число. То-то я гляжу,
пахан у нас чудным каким-то стал, будто его качучей накачали, то-то я
гляжу, у Буйного крыша прохудилась... А тут вон оно что!
догадывался, что Гуг уже на Земле.
дрогнула, загудела и, срывая древний деревянный засов, распахнулась
настежь.
свои базедовые глазища. - Ты думаешь, им тут сладко, ты думаешь, они
не тоскуют по зеленым лугам Земли?!
полуголым, пышущим жаром исполином.
текинского жеребца по холке своей черной лапой в перстнях, - им не так
уж и сладко болтаться в этой звездной пропасти, Гуг! Они все понимают.
Но на какой еще станции ты бы увидал таких красавцев?! - Бронкс одним
махом вскочил жеребцу на спину, стиснул крутые бока голыми ногами -
так и казалось, что он сей же миг сорвется с места и ускачет в
неведомую даль лихим галопом.
своих двух лошадок обычно по искусственной травушке-муравушке вокруг
русской баньки с прорубью да водил их за собой по узким станционным
коридорам-переходам, когда в них не было Таеки. Верная половина
Бронкса недолюбливала его причуд вообще, а лошадок просто боялась -
они ей представлялись огромными и страшными ископаемыми чудищами, от
которых плюс ко всему прочему еще и попахивает. Дил Бронкс любил всех,
кто ему дорого обходился. Он любил Таеку, любил баньку, любил этих
двух тонконогих красавцев, любил до безумия свой сверкающий и
сказочный Дубль-Биг.
десантника-пенсионера не смог. Бронкс захохотал, скаля огромные зубы,
хлопая в ладоши и поощряя любимую лошадку к новым фокусам. Потолки в
конюшне были высоченные, метров под семь, зато сама она была явно
маловата - пятнадцать шагов, что вдоль, что поперек. От охапок свежего
сена, разбросанных тут и там, несло остро и едко.
после этого скалиться! Отвечай, старый ловчила, ты замешан в этом
деле?! - Он ударил себя в грудь кулаком.
упер руки в бока. - Я заплатил за этот бриллиант больше монет, чем ты
их заработал за всю жизнь! Погляди, олух, какая чистота! сколько
карат! Не-ет, ты ничего не понимаешь, Гуг! - Ослепительный камешек в
его переднем зубе отражал всю Вселенную, горел всеми гранями. - Ты
лучше ответь, куда подевал Ивана?!
бросил его в сено. Он понял, что орать на Бронкса дело бесполезное и
пустое, что вообще поздно кулаками размахивать - назад пути нету!
Сейчас за тысячи световых лет отсюда, в подводных рудниках проклятой
Гиргеи убивают его корешей, там Ливочка, там Ваня, там карлик Цай, там
Кеша Мочила, там тысячи вооруженных до зубов охранников-карателей. А
он здесь, в гостях у этого пенсионера, на конюшне, в самом безопасном
местечке во всей огромной Вселенной. Гуг готов был убить Ивана за его
проделку - это надо же так подставить! Что теперь скажут ребята, что
скажет Лива!!! Он навсегда останется для них трусом, беглецом,
шкурником! Позор! Только пришел в себя после Параданга, и на тебе,
получай подарочек!
его по плечу, обнял.
прочувственно, - а за упокой души Ванюшиной мы Богу свечку поставим.
Он искал смерти. Он ее нашел. Господь ему судья!
была безнадежная. Иван сидел перед потухшим экраном и ковырялся в
Гуговом мешке. Он его вывел наружу через заспинный фильтратор
скафандра - чего прятать, все равно отнимут. Никто из них не знал,
сколько им отведено времени. Кеша нервничал, ему хотелось поскорее
увидеть воочию обидчиков-недругов. А Иван ощущал, что с напарником
что-то случилось, какой-то он стал не такой, чего-то в нем не хватает
... Нервы. Все проклятые нервы!
шнур-поисковик, свившийся в мешке змеей.
комплектах таких не водилось. И вообще, Иван привык доверять
проверенным вещам. А в Гуговом мешке все было каким-то несерьезным.
Шарики-врачеватели? Ну и поди, доверься им - может, они тебя так
вылечат, что доктора уже никогда не понадобятся. Лучше бы Гуг засунул
в свой мешок пару лучеметов усиленного боя! А это что? Это штуки
непонятные - гранулы-зародыши, с ними лучше не связываться, кто знает,
что может вылупиться из такой вот черненькой гранулки? Может,
стеноход, который по размерам вдвое больше этой пещеры, а может,
какой-нибудь птеродактиль, которые тебя же и сожрет вместе со скафом!
Иван рассовал мелочь по клапанам-фильтрам. Подползший было шнур
отпихнул ногой - нечего мешаться! Достал гипносферу. Вещь отменная. Но
на шлем ее не натянешь, под шлем не пропихнешь. Да и объекта
подавления нет. Сейчас хоть одну бы сигма-пушку, тогда можно б было
поглядеть, что у них за экранчиком. - Да не мешайся ты!
Пощупал недоверчиво.
чертовой матери!
в противоположную от экрана сторону. И Кеша неожиданно опустился на
колени, потом лег на живот прижался щитком к изъеденной породе.
Какая тут, к дьяволу, земля, тут порода - на сотни миль одна местами
дырявая, местами спрессованная до огромной плотности порода. Чего ей
дрожать?!
Это не пещера, Иван, это навроде кабины лифта, точняк!
сумлевайся, дорогой. Они нас теперь не упустят.
мизинец, даже меньше. Да не горюй ты о шнурке этом, было бы чего
жалеть!
последние сутки беспробудно, по-черному пил. - Тебе ведь все одно, что
вверх, что вниз - на Землю попадешь. Это меня они тут положат, эхе-хе!
с расстановкой, - и вообще, у тебя, милый друг, вид какой-то странный,
отсутствующий, будто ты и здесь, и еще где-то... Ты сам-то как?
поубавилось, но это бывает. Ты чего это, меня подозреваешь в чем-то?
Тогда говори, не темни. Я темниловку не люблю, Ваня, я человек прямой!
он, отвернулся и вдруг ткнул пальцем в стенку: - Гляди-ка, выполз,
голубчик!
Русанов Владислав
Прозоров Александр
Андреев Николай
Ковальчук Вера
Березин Федор
Кервуд Оливер Дж.