ло слишком больно, она проговорила:
но лицо по-прежнему оставалось непроницаемым.
будет так просто сделать, дорогая? Алименты на всю оставшуюся жизнь или
уж по крайней мере, пока ребенку не исполнится шестнадцать, и никакой
необходимости считаться со мной? Мне очень жаль, если ты уже успела
настроить себе глупеньких фантазий, но, коли ты хочешь, чтобы я содержал
этого ребенка, ты должна стать моей заложницей. Да, да, чтобы я был уве-
рен в том, что каждый потраченный мною пенни работает на меня.
ла губу. Все ее тело приготовилось дать отпор, отзываясь на неожиданный
прилив адреналина, горячей волной хлынувшего по ее венам.
развязки, она проговорила:
- Но в моем кругу браки часто заключаются еще и по другим причинам.
лучить побольше денег...
чил он. - Что ж, с последним мы, кажется, справились. Что сказал врач о
твоем состоянии здоровья?
нимать железо, а в остальном я совершенно здорова.
нок?
него, ощущая внутри такую нестерпимую боль, что, казалось, сердце у нее
разорвется.
встретил ее пристальный взгляд - в его глазах не было ни малейшего инте-
реса. Они смотрели тускло и холодно. Казалось, ему совершенно безразлич-
на та боль, которую он ей причиняет.
же не вынесу этого.
дела, что за ледяным холодом этих глаз бушует огонь, еще более опасный,
чем прежде, и сейчас этому огню не давали вырваться на свободу, сдержи-
вали ценой нечеловеческих усилий.
тального, то у тебя будут деньги и свободное время. Став твоим мужем, я
вовсе не собираюсь требовать от тебя постоянных отчетов о личной жизни
или ограничивать тебя в деньгах.
боль. Он поднял голову, и она увидела в его лице такую черную тоску, та-
кую опустошенность и еще что-то темное и неведомое ей прежде, что не-
вольно вздрогнула.
казывать это тебе, Кэндис. Если ты вынудишь меня, я смогу это сделать.
на Фалаиси, когда ее буквально вышвырнули оттуда, уже не может быть. Те-
перь она поняла, что это не так. Она сумела бы прожить без него, как бы
тяжело ей ни приходилось, но она не была уверена, что, став его женой,
сможет вынести эту пытку.
и дал указание горничной, появившейся на пороге с чемоданами в руках.
Кэндис не поверила своим глазам, узнав в них свои собственные вещи, и в
ней начала закипать злость.
чтобы собрали твои вещи, - сказал он насмешливым тоном, когда горничная
прошла в другую комнату. - На этот раз я не позволю себе быть таким за-
бывчивым.
руках он держал поднос, на котором стояли бутылка шампанского, запотев-
ший графин с апельсиновым соком и высокие, на длинных ножках бокалы.
она испытывала, мешала ей сосредоточиться, заволакивала все какой-то ту-
манной пеленой. Сейчас ей нужно было призвать на помощь тот здравый
смысл, который она всегда считала главной, отличительной чертой своего
характера.
она сделала самую большую ошибку в своей жизни, которая казалась ей те-
перь цепью сплошных ошибок. Отвернувшись от окна, за которым в лунных
лучах серебрилась неподвижная гладь залива, она посмотрела на Сола. Он
стоял в другом конце комнаты, делая какие-то распоряжения дворецкому, и
его надменный профиль резко контрастировал с уютной и безликой обстанов-
кой номера. Он не привык разводить сантименты, в его жизни этому просто
не было места.
состояние, владельцем которого он станет. Наследники этих огромных капи-
талов вырастали бездушными автоматами, которым были неведомы такие чело-
веческие чувства, как любовь, милосердие, сострадание.
обратив внимания на брошенный в ее сторону завистливый взгляд, Кэндис с
тяжелым сердцем наблюдала, как Сол взял с подноса один бокал с апельси-
новым соком, другой с шампанским и подошел к ней.
это повредит ребенку. Ну что ж, может быть, выпьем за то, чтобы наш брак
был долгим и счастливым?
ходить за тебя замуж.
только сквозь полуопущенные ресницы его враждебно сузившихся глаз сверк-
нули синие сапфировые искры.
может быть и речи ни о брачном контракте, ни о деньгах.
замашки торгаша, мелкого лавочника, но в горле у нее стоял ком, и она не
могла произнести ни слова. Все время, пока он наблюдал за ней, с губ его
не сходила легкая насмешливая улыбка. Не помня себя от ярости, она раз-
махнулась и, набрав полные легкие воздуха, швырнула в него бокал с
апельсиновым соком. Он ловко увернулся. Бокал вылетел в окно, но она с
холодным удовлетворением отметила, что немного сока все-таки брызнуло
ему в лицо.
перамента, - медленно произнес он. - Или ты просто не очень любишь про-
игрывать?
шала в его тоне знакомую ей дикую ярость, ярость холодную и зловещую.
ровительственном тоне, заставило ее гордо вскинуть голову в запоздалой
попытке сохранить свое достоинство.
знаю, что значит беспрестанно мучить себя вопросом, почему отец не любит
тебя. Мой ребенок не должен подвергнуться этой пытке. Если ты не готов
понять, что я полностью отдаю себе отчет в том, что делаю, то можешь
возвращаться туда, откуда приехал, а я скажу ему, что ты умер. Я не люб-
лю, когда мне угрожают, - с негодованием закончила она, досадуя на себя
за то, что сказала о себе больше, чем ей бы хотелось.
еще шампанского, добавил в него апельсиновый сок и протянул ей. - Выпей,
- мягко приказал он.
конца. Он тоже выпил свой бокал, улыбаясь так холодно и надменно, что ей
одновременно хотелось и ударить его, и убежать, чувствуя жуткий, не-
объяснимый страх.
разговор.
ребенок был незаконнорожденным. Мне казалось, ты, как никто другой, зна-
ешь все отрицательные стороны такой ситуации.
дом с ее и, прежде чем она успела отодвинуться, взял ее за руку.
гладя ему в глаза. Он бережно сжал ее руку в своей, легко обхватив свои-
ми длинными пальцами ее хрупкое запястье. Кэндис услышала, как гулко
застучало ее сердце, когда большой палец его руки, не спеша скользнув
вдоль ее запястья, замер там, где под матовой теплой кожей часто-часто