поджидает ее отец, король Филипп.
предупрежденные о скором прибытии особ королевского дома, двинулись к
Парижским воротам, дабы вручить прибывшим принцам ключи от города. Филипп
Пуатье, скакавший впереди эскорта, выслушал поздравления с благополучным
прибытием и первым въехал в город.
городские ворота более сотни дворян, конюших, слуг и стражников, его личная
свита и свита Карла Валуа.
пути следования привлекал взоры встречных. И впрямь этот сеньор, сидевший на
огромном першероне серой масти в яблоках - по всаднику и конь, - этот сеньор
в красных сапогах, в красном плаще и в красном бархатном полукафтане, одетом
на кольчугу, имел достаточно грозный вид. Тогда как большинство всадников
явно устали, он держался прямо, глядел бодро, словно только что сел в седло.
придавало силы пьянящее чувство близкой победы. Один только он знал истинную
цель путешествия, предпринятого молодой английской королевой, один только он
знал, какие страсти, вызванные к жизни его ненасытным желанием мести,
потрясут вскоре королевский двор Франции. И он заранее втайне предвкушал
упоительную сладость отмщения, Во время всего пути он не спускал глаз с
Готье и Филиппа д'Онэ, которые тоже участвовали в кортеже, первый в качестве
конюшего графа Пуатье и второй в качестве конюшего Карла Валуа. Оба брата
по-детски радовались поездке, возможности повидать новые места,
покрасоваться в королевской свите. Желая особенно блеснуть, они в простоте
душевной, а также и из тщеславия прицепили к поясу своего нарядного одеяния
прелестные кошели, подаренные их возлюбленными. Заметив эти кошели, Робер
Артуа почувствовал, как грудь его затопила жестокая радость, и он с трудом
подавил неудержимое желание расхохотаться прямо в лицо братьям д'Онэ. "Ну
что, красавчики, гусятки, молокососы, - думал он, - улыбайтесь, млейте,
вспоминая прелести ваших любовниц. Смотрите, получше запоминайте, ибо вам их
больше не видать, и пользуйтесь, наслаждайтесь сегодняшним днем, ибо боюсь,
что впереди у вас не так-то уж много счастливых дней. Ваши красивые
безмозглые головы скоро треснут, как пустой орех под каблуком".
жертвой, Артуа то и дело обращался к братьям д'Онэ с ласковым словом, бросал
им на ходу веселую шутку. А те со дня своего чудесного спасения из
подстроенной Робером ловушки у стен Нельской башни питали к нему самые
дружеские чувства и искренне считали себя его должниками.
пригласили Робера Артуа распить с ними жбан местного молодого вина. Подымая
бокалы, молодые люди обменивались шутками. "Пейте, милые братцы, пейте, -
твердил про себя Артуа, - запоминайте хорошенько вкус этого вина".
возгласов.
замка к церковной ограде безостановочно двигалась толпа, заставляя свиту
придерживать коней.
ветру. Прискакавший галопом всадник сообщил, что королевский кортеж
приближается, и суматоха еще усилилась.
услышав о приезде королевы, поспешил к своему господину. Затем Филипп
обернулся к дяде Карлу Валуа.
молча наклонил голову. Он прекрасно обошелся бы и без этой сумасшедшей
скачки и был поэтому в самом угрюмом расположении духа.
городской стены. Кортеж тронулся по Амьенской дороге.
бок о бок с Филиппом Пуатье. Пусть Робера лишили законных прав на
наследство, он как-никак доводится королю родственником, и его место среди
коронованных особ Франции. Глядя на тонкую руку Филиппа Пуатье, сжимавшую
поводья темно-рыжего коня, Робер думал: "Ради тебя, мой тощий кузен, ради
того, чтобы отдать тебе Франш-Конте, у меня отняли Артуа. Но раньше чем
наступит завтрашний день, твоей чести будет нанесена такая глубокая рана, от
которой ты не так-то легко оправишься".
И физическим своим обликом и душевными качествами он резко отличался от всех
прочих членов королевского дома. В нем не было ни красоты и властности отца,
ни тучности и запальчивости дяди Карла Валуа. Высокий, худощавый, с тонким
лицом, с неестественно длинными руками и ногами, Филипп говорил ясным,
суховатым голосом, был скуп на жесты; все в нем: черты лица, скромная
одежда, вежливая, размеренная речь, - все свидетельствовало о решительном
нраве, о рассудительности, когда голова управляет движениями сердца. Уже
теперь, несмотря на молодость, он был в государстве крупной силой, с которой
приходилось считаться.
королевы и французских принцев - встретились. Восемь глашатаев французского
королевского дома выстроились вдоль дороги и, подняв вверх трубы, бросили в
небеса протяжный унылый зов. Им ответили английские трубачи, но их трубы,
внешне похожие на французские, звучали громче и пронзительнее. Лишь после
этого принцы выступили вперед. Изабелла, красиво сидевшая на рослом белом
иноходце, гордо выпрямив тонкий, стройный стан, выслушала приветственное
слово своего брата Филиппа Пуатье. Затем к руке племянницы приложился Карл
Валуа; за ним вперед выступил граф Робер Артуа; склонившись в поклоне, он
выразительно взглянул на молодую королеву, и она поняла, что все идет так,
как они предвидели.
приглядывались друг к другу. Французские рыцари критически оглядывали
одеяния англичан; а те, горделиво выпятив закованную броней грудь, на
которой красовались три традиционных английских льва, всматривались в
французов светлыми глазами, неподвижные и высокомерные; чувствовалось, что
они знают себе цену и не хотят ударить лицом в грязь перед чужеземцами.
королевой, раздался детский плач.
племянника? Не слишком ли трудный путь для такого крошки?
там окружает, - ответила Изабелла.
путешествия; она кратко ответила, что просто хочет повидаться с отцом, и они
поняли, что пока больше ничего не узнают.
белого своего иноходца и пересела в огромные носилки, которые несли два
мула, разубранные бархатом, - один был впряжен впереди, другой позади. Обе
свиты тронулись по направлению к Клермону.
места во главе кортежа, Робер осадил своего першерона и поехал шагом рядом с
носилками.
двенадцатичасового пути, да еще по такой пыли? - возразила королева.
недель, он не замечает пыли, он видит лишь ваши глаза.
которую она испытала тогда в Вестминстере при встрече с Робером.
"Действительно ли он меня любит, - думала она, - или просто говорит мне
комплименты, как, должно быть, говорит каждой женщине?" Сквозь неплотно
закрытые занавеси носилок она видела серый в яблоках конский круп, большущий
красный сапог и золотую шпору графа Артуа; видела гигантскую ляжку с узлами
мощных мускулов; и она невольно спросила себя, а что, если всякий раз, при
любой встрече с этим человеком, она будет испытывать то же смятение, то же
желание забыться, ту же надежду проникнуть в неведомый доселе мир...
Огромным усилием воли королева овладела собой. Ведь не ради этого она
приехала сюда.
все, что вам удалось узнать, тем паче что сейчас мы можем поговорить
свободно.
окрестности, быстро рассказал ей все, что узнал, все, чего ему удалось
добиться, упомянул о слежке, которую он установил за принцессами, о засаде,
которую он устроил у Нельской башни.
свите.
владений, об их ближайших родственниках и об их дружеских связях.
д'Онэ, и они приблизились к носилкам.
я ей тут кое-что порассказал о вас.
их поближе к носилкам, словно добрый опекун, желающий осчастливить своих
подопечных, и, пока юноши почтительно раскланивались перед королевой, чуть
не касаясь гривы своих рысаков, Робер говорил с наигранным простодушием:
д'Онэ, самых преданных конюших вашего брата и вашего дядюшки. Молю вас быть
к ним благосклонной. Ведь я отчасти им покровительствую.
Контровский Владимир
Корнев Павел
Шилова Юлия
Андреев Николай
Херберт Фрэнк
Лукин Евгений