- засыпал мгновенно и вставал свежим, будто спал целую ночь. Базилевс
лежал на боку, положив щеку на ладонь.
содержание много говорило человеку, по праву славившемуся как не имеющий
равных в знании законов империи, начиная с первых постановлений Италийской
республики, записанных впоследствии по изустному преданию. На одной стене
полководцы приводят к базилевсу покоренных владык и побежденные племена;
на другом - исполин базилевс, как египетский фараон, держит за волосы
крохотных пленников. Но самым значительным для Трибониана была икона
святого Георгия: победитель дракона имел черты лица Юстиниана.
Юлий Цезарь, побывав в Египте, понял, что нужно императору: он сделал себя
Понтифексом Максимусом, Великим Жрецом, и объявил народу о божественности
своего происхождения. По матери Цезарь считал себя потомком Нумы, по отцу
- Венеры. Цезарь правильно начал. Забыв об охране, он пал, дав преемникам
урок о необходимости бдительности. Но кинжалы убийц не доказали их
правоту..."
императоры объявили себя богами. Но преемник сбрасывал статую
предшествующего бога. Почему? Не было настоящей опоры на небе. Последний
из них, Диоклетиан, объявив себя сыном Юпитера, попробовал путем
усыновления создать круг богов. Он научился этому тоже у Египта, размышляя
о старых фараонах. Но и Диоклетиан потерпел неудачу. Хотя он особенно ясно
понимал, что народы нуждаются в твердой власти, тверда же лишь
обожествленная власть..."
приведению в стройный вид римских законов сделал из него историка. Лучше,
чем кто-либо, Трибониан умом легиста-законоведа понимал тонкие ходы,
которыми прокладывал свой путь к власти первый император-христианин
Константин. В своей борьбе с другими претендентами Константин объявил себя
поклонником Солнца. Ведь его опора - галльские легионы - имела в своих
рядах большое число поклонников этого культа. Им объяснили, что Константин
происходит из рода древнейших поклонников Солнца, как его знаменитый
предок Клавдий Тиберий Друз. И все же это была старая дорога.
"Гениальность, - думал Трибониан, - заключается в нахождении нового".
Константин, принеся в Византию Солнце, заметил, что в умах людей явно
гаснут языческие верования. Нельзя было не замечать христианства,
овладевшего чувствами большинства подданных. И вот сияние Солнца затмилось
Христом Пантократором. Константин нашел новую опору для императоров.
Просто как будто бы? Нет, Трибониан понимал, как все это трудно, как много
нужно труда и времени, чтобы слово стало действительно делом.
сделать власть базилевса действительно божественной был Юстиниан.
бережно обнял ноги базилевса и с дрожью восторга произнес:
лоно. Мне, смертному, уже виделось раскрывшееся небо. Ты проснулся,
Святейший, ты с нами. Прости мое ничтожество!
подобен Христу. Поднявшись ввысь над бездной человеческого моря, ты узнал,
что прекрасно в небе; будучи еще во плоти, ты беседуешь с бесплотными. Ты
достигнул престола, видя, насколько Вселенная нуждается в твоей власти.
продолжался:
подверженного страданиям тела, ты вознесешься на лучезарной колеснице и в
бурных вихрях достигнешь родной обители эфирного света, откуда ты, будто
заблудившись, нисшел в человеческое тело, чтобы спасти империю и весь
мир...
Божественного. Юстиниан погладил голову верного слуги.
остановился. Он все помнил, ничего не забывал.
рождения в отличие от многих других Иоаннов, был человеком иного
происхождения и другой внешности, чем сухощавый, изящный патрикий
Трибониан.
бы понятно. Считать он умел с чрезвычайной быстротой, а точностью мог
поспорить с любым хранителем государственных складов, с любым апографом -
управляющим сбором налогов, и даже с сирийским купцом. Вся остальная наука
в его глазах была глупым сором. Грубый телом, большеротый, с крупной
бородавкой на кончике толстого носа - ненавистники прозвали его
Ринокерасом - Носорогом, - Иоанн Каппадокиец любил говорить:
есть проявление бога на земле. Чего еще тебе нужно?
руку, и пальцами пробежал по краю стены, разыскивая тайные выступы.
Секретные запоры, невидимые для непосвященных, были устроены в некоторых
залах и кубикулах, палатийских дворцов. В Египте еще сохранялось кое-где
редкостное умение прятать в стенах замки, управляемые легким нажатием
руки, но чрезвычайно прочные. Щедро вознагражденных египетских мастеров
погубила буря около устьев Нила.
заметок. Даже когда удастся создать систему законов, стройную, как
небесная иерархия, законодатель не может остановиться: применение
нуждается в новых и новых определениях, разъяснениях. Наиболее сложен
вопрос о собственности. Частная собственность, естественно, служит и
должна служить основой всех взаимоотношений между людьми. Собственность
нуждается в непрерывной защите, и вместе с тем собственники входят в
постоянное противоречие с Властью. В своем роде, считал Трибониан, история
Первого Рима есть история борьбы императоров с собственниками. Здесь
крылась интереснейшая проблема.
низким голосом, подходившим к его тяжелой фигуре:
человеческой природы. Но не щадить невинных - вот истинное богоподобие.
Необычайность наказания есть средство: подвластные удерживаются страхом.
Не все ли равно, на кого падают удары? Важно, чтобы все боялись. Город? Да
он полон дряни. Пусть же она выплескивается наружу.
устрашение, поэтому полезны даже ошибки. Закон есть идеальное целое,
подобно троице святой, в сущности своей нераздельной. Но применение закона
есть воплощение духа в грубость плоти, необходимость заменяет закон
временными мерами. Базилевс руками верных людей осуществляет
благодетельный произвол; произвол же - это божественная прерогатива
единовластия. Базилевс стоит выше закона, его непогрешимое решение всегда
законно. Ибо его действие или исправляет закон, или вводит новый.
Следовательно, базилевс никогда не бывает нарушителем закона - вот и
доказательство его непогрешимости! А право на беспощадность к невинным?
Трибониан помнил урок Книги Бытия: разгневанный бог потопил все необычайно
размножившееся человечество, кроме Ноя с семьей. Опытнейший легист
Трибониан понимал, что среди мириадов мириадов утонувших большинство было
ни в чем не повинно, ибо преступление нагло, а добродетель скромна.
Священное писание дает много и других примеров истребления невинных по
воле бога. Да! Каппадокиец прав! Именно беспощадность к невинным есть
признак божественности, что подтверждается непререкаемыми свидетельствами
Церкви.
Питиунта, маленького полуострова под высоким хребтом, знаменитого
особенными соснами, которые от сотворения мира росли только там и
считались неприкосновенными. Другие корабли поворачивали после Босфора
влево. На одной из них подданный империи Малх занял место гребца.
холстиной, чтобы железо не грызло кожу: к чему хозяину терзать полезное
животное? Гребцов, и вольных и прикованных, кормили досыта. Вода, как
всегда в плаваниях, была теплой, затхлой, но другой не было ни для кого.
Раскачиваясь в ритме общей работы, Малх помогал себе словами собственной
команды: - Согнись, разогнись, тяни, нажми, вниз, вперед..." Он
старательно учился новой работе, чтобы избавиться от необходимости думать
о ней. Вскоре гребец начал утешаться рассуждениями: владыки, искренне
уверенные в справедливости вознесшего их божественного произвола, все же
страдают от подозрений, что все хотят покуситься на их жизнь и на их
власть.
Малхом, у святой купели отреклись за него от Диавола, после чего
новорожденный стал подданным христианской империи. В развалившихся Афинах
дом родителей Малха казался еще пригодным только потому, что его окружали
совершенные уже руины. Мальчик привык думать, что таков мир вообще. Потом