приписывали происхождение этой болезни некоторой тайной причине, исходящей
с неба... Болезнь эта страшная не ограничивалась ни местом, ни каким-либо
одним народом, ни временем года; она пронеслась по всему миру, жестоко
поражая самые различные народности, не разбирая ни пола, ни возраста.
Ничто не останавливало ее. Одних она поражала летом, других - зимою или в
другие времена года.
с одной стороны, к Александрии и остальному Египту, с другой - в
Палестину. После этого она охватила всю землю, двигаясь все время через
правильные промежутки времени и места. Казалось, точно кто управляет ею...
Она останавливалась там, где как будто решила остановиться на определенное
время, щадя промежуточные местности, и распространялась по всем
направлениям до самых границ мира, точно боясь пропустить на своем пути
какие-либо отдаленнейшие уголки земли. Не было острова, долины, горной
вершины, которых бы она не посетила, раз там были люди. Если через
какое-либо место она проходила, не тронув его, то через некоторое время
она к нему возвращалась, щадя уже на этот раз те соседние поселения,
которые раньше были ею опустошены; и уже отсюда она не уходила до тех пор,
пока не получала своей дани - жертв - соответственно тому, что ею было
получено в соседних местностях. Она всегда начинала свою деятельность от
морских берегов и оттуда двигалась вглубь материка.
человеческий вид; при этом таким больным казалось, что эти духи, около них
стоящие, наносили им удары. Такие видения были признаками начавшейся
болезни. Мучимые видениями, несчастные призывали всех святых и прибегали
ко всякого рода очистительным жертвам. Но ничто не помогало, ибо
большинство отдавало Богу душу даже в храмах, куда люди приходили для
молитв. Немало было и таких, которые запирались в своих комнатах, не
отвечали на зов друзей, и, несмотря на все угрозы, которые пускались в
ход, притворялись ничего не слышащими, боясь, что с ними говорят
приведения...
произносившие их имена в числе имен, присужденных к смерти. Большинство
же, впрочем, ни во время сна, ни при бодрствовании не получали этих
прискорбных предзнаменований. Лихорадка их захватывала внезапно: одних - в
тот момент, когда они просыпались, других - во время прогулки, многих -
среди обычных занятий. Тело их изменялось в цвете, но никакого признака
воспаления нельзя было заметить. С утра и до вечера лихорадка была так
легка, что предчувствовать какую-либо опасность не мог ни сам больной, ни
врач, навещавший его. Никто из заболевших не казался находящимся в
смертельной опасности. Но с самого начала - у одних - на другой день, у
других - через несколько дней - можно было заметить появление нарывов не
только в нижней части тела, но и подмышками, а иногда даже за ушами, и
припадки этой страшной ниспосланной небесами болезни выражались почти
одинаково у всех больных.
были ужасны в припадках бурного гнева.
около них был кто-либо, кто мог о них заботиться, то они принимали время
от времени пищу. Если их покидали, они умирали от истощения. Вторые,
охваченные бредом, лишившись сна, преследуемые все время различными
видениями, везде видели перед собою каких-либо людей, покушающихся на их
жизнь, и старались бежать, издавая страшные крики. Ухаживавшие за такими
больными были в самом тяжком положении и вызывали не меньшую жалость,
нежели сами больные. И не потому, что они подвергались опасности
вследствие такой близости к больным, так как ни врачи, ни кто-либо другой
не заболевали от прикосновения. Даже те, которые обмывали и одевали
покойников, оставались, помимо всякого ожидания, здоровыми и невредимыми
во время исполнения своих ужасных обязанностей.
видимой причины, быстро умирали. Поэтому прислугу заболевших жалели только
в силу невероятных трудов, которые выпадали на ее долю. Занятые почти все
время подниманием больных, катавшихся по полу, они должны были то и дело
останавливать и удерживать охваченных бредом, которые норовили выброситься
из окон на улицу.
чтобы утолить жажду (так как были такие, которые бросались в море), а
просто потому, что были лишены рассудка. С такими больными приходилось
выдерживать упорную борьбу, чтобы заставить их принять пищу, которую они
не хотели. Были и такие больные, которые из-за отсутствия попечения
умирали с голоду и от всяких других причин прямо на улицах.
время, тем все более и более усиливалось бедствие...
ожидая, что он будет говорить дальше.
никто не понимал этой странной болезни, то некоторые врачи, предполагая,
что тайным источником ее служат опухоли, стали вскрывать трупы. Рассечение
опухолей обнаружило лежащие в глубине язвы, злокачественность которых
вызывала смерть или немедленную, или же через несколько дней. Было немало
и таких больных, у которых все тело было покрыто черными пятнами величиною
в чечевичное зерно. Такие несчастные не выживали даже и одного дня и
умирали все в течение одного часа. У некоторых вдруг появлялась кровавая
рвота, во время которой они умирали. Беременные женщины, пораженные
болезнью, безусловно были обречены на гибель. У одних являлся выкидыш, и
они погибали в это время; другие погибали во время родов вместе с
новорожденным младенцем. Рассказывают, что только три женщины остались при
подобных условиях в живых, и только у одной новорожденный остался жив,
несмотря на то, что сама мать погибла во время болезни.
месяца; из них в течение трех месяцев она свирепствовала с необыкновенным
ожесточением. Вначале число смертных случаев мало превышало обыкновенное
число смертей в городе.
каждым днем, достигнув сначала пяти, а потом и десяти тысяч в день.
потому их забирали силою. Вскоре при общей растерянности возникли
беспорядки. Прислуга лишилась хозяев, самые могущественные граждане
остались без прислуги или потому, что она заболевала, или потому, что ее
удаляли. Огромное количество домов совершенно опустело, и трупы оставались
в течение многих дней непогребенными, так как для этого не хватало рабочих
рук.
полководцу Феодору войска, отпустил ему денег и предоставил заботу о
больных и умирающих. На него были возложены обязанности референдария, как
говорят латиняне, то есть он должен был докладывать государю обо всех
нуждах. Было постановлено, чтобы в тех домах, которые еще не опустели,
лица, оставшиеся в живых, предавали земле тела своих умерших соседей.
Благодаря великодушию императора и его денежному пособию, Феодор приступил
к зарыванию тел умерших бедных жителей. Когда все могилы прежних кладбищ
были переполнены телами, и смерть опустошила ряды рабочих, предававших
тела земле и копавших новые могилы, новые могильщики, измученные все
большим и большим количеством умерших, вздумали взбираться на башни,
выстроенные на городской стене, снимать с них крыши и бросать туда тела
умерших. Когда все башня наполнялась трупами, ее снова закрывали крышей.
Но заразительные испарения, выделявшиеся от гниющих тел, в особенности
когда ветер дул по направлению к городу, делались с каждым днем
невыносимее. Похоронные обряды и правила были оставлены. Покойников везли
без всяких провожатых, без напутственных молитв и песнопений, и
ограничивались тем, что клали их на берегу моря.
произвол судьбы в открытое море.
ненависти, чтобы принимать посильное участие в общем горе, и помогали друг
другу в предавании мертвых тел земле.
страстям, вдруг оставили свою порочную жизнь и обратились со всею
горячностью к религии. И не потому, что они были просвещены и
почувствовали угрызения совести, или что в их душах вдруг зародилась
любовь к добру. Нет, эти несчастные, привыкшие к пороку, благодаря своей
извращенной природе, не могли так измениться. Они были только напуганы,
видя постигшее всех несчастье и считая, что смерть висит над их головами.
Они почувствовали необходимость изменить свой образ жизни. Но, как только
они освободились от чувства страха и сочли себя вне опасности, благодаря
ослаблению болезни, так сейчас же снова предались преступным страстям и
даже превзошли самих себя в своих дурных и гнусных деяниях.
совершенно опустела. Все здоровые оставались дома, заботясь о больных или
оплакивая умерших. Если кто-либо попадался на улице, так это были
носильщики покойников. Торговля совершенно прекратилась. Ремесленники
бросили свои занятия, неоконченная работа выпадала у них из рук. С
величайшим трудом можно было получить кусок хлеба или какую-либо другую