read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



кладбище, посмотреть на могилу, посмотреть, не запущено ли".
"Холодно и далеко",-- сказал Лужин. "Мы это сделаем на днях,--
решила она.-- Погода должна перемениться. Пожалуйста,
осторожно,-- автомобиль".
Погода ухудшилась, и Лужин, помня унылый пустырь и
кладбищенский ветер, просил отложить поездку до будущей недели.
Мороз, кстати сказать, был необыкновенный. Закрылся каток,
которому вообще не везло: в прошлую зиму все оттепель да
оттепель, и лужа вместо льда, а в нынешнем такой холод, что и
школьникам не до коньков. В парках, на снегу, лежали маленькие,
крутогрудые птицы с поднятыми лапками. Безвольная ртуть под
влиянием среды падала все ниже. И даже полярные медведи в
Зоологическом саду поеживались, находя, что дирекция
переборщила.
Квартира Лужиных оказалась одной из тех благополучных
квартир с героическим центральным отоплением, в которых не
приходилось сидеть в шубах и пледах. Родители жены, обезумев от
холода, чрезвычайно охотно приходили к центральному отоплению в
гости. Лужин, в старом пиджаке, спасенном от гибели, сидел у
письменного стола и старательно срисовывал белый куб, стоявший
перед ним. Тесть ходил по кабинету и рассказывал длинные,
совершенно приличные анекдоты или читал на диване газету,
изредка набирая воздух и откашливаясь. Теща и жена оставались
за чайным столом, и из кабинета, через темную гостиную, был
виден яркий, желтый абажур в столовой, освещенный профиль жены
на буром фоне буфета, ее голые руки, которые, далеко
облокотившись на скатерть, она загнула к одному плечу, скрестив
пальцы, или вдруг плавно вытягивала руку и трогала какой-нибудь
блестящий предмет на скатерти. Лужин отставлял куб и, взяв
чистый лист бумаги, приготовив жестяной ящик с пуговицами
акварельной краски, спешил зарисовать эту даль, но, покамест
тщательно, при помощи линейки, он выводил линии перспективы, в
глубине что-то менялось, жена исчезала из яркой проймы
столовой, свет потухал и зажигался поближе, в гостиной, и уже
никакой перспективы не было. До красок вообще доходило редко,
да и, по правде сказать, Лужин предпочитал карандаш. От сырости
акварели неприятно коробилась бумага, мокрые краски сливались;
порой нельзя было отвязаться от какой-нибудь чрезвычайно
живучей берлинской лазури,-- наберешь ее только на самый кончик
кисточки, а она уже расползается по эмали, пожирая
приготовленный тон, и вода в стаканчике ядовито-синяя. Были
плотные трубочки с китайской тушью и белилами, но неизменно
терялись колпачки, подсыхало горлышко, и при нажатии трубочка
лопалась снизу, и оттуда вылезал, виясь, толстый червячок
краски. Бесплодная выходила пачкотня, и самые простые вещи --
ваза с цветами или закат, скопированный из проспекта Ривьеры,--
получались пятнистые, болезненные, ужасные. Рисовать же было
приятно. Он нарисовал тещу, и она обиделась; нарисовал в
профиль жену, и она сказала, что, если она такая, то нечего
было на ней жениться; зато очень хорошо вышел высокий
крахмальный воротник тестя. С удовольствием Лужин чинил
карандаш, мерил что-то, прищурив глаз и подняв карандаш с
прижатым к нему большим пальцем, и осторожно двигал по бумаге
резинкой, придерживая лист ладонью, так как по опыту знал, что
иначе лист с треском даст складку. И очень деликатно он сдувал
атомы резины, боясь прикосновением руки загрязнить рисунок.
Больше всего он любил то, с чего начал, по совету жены, то, к
чему постоянно возвращался,-- белые кубы, пирамиды, цилиндры и
кусок гипсового орнамента, напоминавший ему урок рисования в
школе,-- единственный приемлемый урок. Успокоительны были
тонкие линии, которые он по сто раз перечерчивал, добиваясь
предельной тонкости, точности, чистоты. И замечательно хорошо
было тушевать, нежно и ровно, не слишком нажимая, правильно
ложащимися штрихами.
"Готово",-- сказал он, отстраняя от себя лист и сквозь
ресницы глядя на дорисованный куб. Тесть надел пенсне и долго
смотрел, кивая головой. Из гостиной пришли теща и жена и стали
смотреть тоже. "Он даже маленькую тень отбрасывает,-- сказала
жена.-- Очень, очень симпатичный куб". "Здорово, прямо
футуристика",-- проговорила теща. Лужин, улыбаясь одаой
стороной рта, взял рисунок и оглядел стены кабинета. Около
двери уже висело одно его произведение: поезд на мосту,
перекинутом через пропасть. В гостиной тоже было кое-что: череп
на телефонной книжке. В столовой бнли очень круглые апельсины,
которые все почему-то принимали за томаты. А спальню украшал
углем сделанный барельеф и конфиденциальный разговор конуса с
пирамидой. Он ушел из кабинета, блуждая по стенам глазами, и
жена сказала со вздохом: "Интересно, куда милый Лужин это
повесит".
"Меня еще не сочли нужным уведомить",-- начала мать,
указывая подборэдком на груду пестрых проспектов, лежавших на
столе. "А я сама не знаю,-- сказала Лужина.-- Очень трудно
решить, всюду красиво. Я думаю, мы сперва поедем в Ниццу". "Я
бы посоветовал Итальянские озера",-- заговорил отец, сложив
газету и сняв пенсне, и стал рассказывать, как эти озера
прекрасны. "Я боюсь, ему немного надоели разговоры о
путешествии,-- сказала Лужина.-- Мы в один прекрасный день
просто сядем в поезд и покатим". "Не раньше апреля,-- умоляюще
протянула мать.-- Ты же мне обещала..."
Лужин вернулся в кабинет, "У меня значилась коробочка с
кнопками",-- сказал он, глядя на письменный стол и хлопая себя
по карманам (при этом он опять, в третий или четвертый раз,
почувствовал, что в левом кармане что-то есть,-- но не
коробочка,-- и некогда было расследовать). Кнопки нашлись в
столе. Лужин взял их и поспешно вышел.
"Да, я совсем забыла тебе рассказать. Представь себе.
вчера утром..." И она стала рассказывать дочери, что звонила ей
одна дама, неожиданно приехавшая из России. Эта дама барышней
часто бывала у них в Петербурге. Оказалось, что несколько лет
тому назад она вышла замуж за советского купца или чиновника --
точно нельзя было разобрать -- и по пути на курорт, куда муж
ехал набираться новых сил, остановилась недельки на две в
Берлине. "Мне, знаешь, как-то неловко, чтобы она бывала у меня,
но она такая навязчивая. Удивляюсь, что она не боится звонить
ко мне. Ведь если у нее там, в Совдепии, узнают, что она ко мне
звонила..." "Ах, мама, это, вероятно, очень несчастная
женщина,-- вырвалась временно на свободу, хочется повидать
кого-нибудь". "Ну, так я тебе ее передам,-- облегченно сказала
мать,-- благо у тебя теплее".
И как-то, через несколько дней, в полдень, появилась
приезжая. Лужин еще почивал, так как ночью плохо выспался.
Дважды с гортанным криком просыпался, душимый кошмаром, и
сейчас Лужиной было как-то не до гостей. Приезжая оказалась
худощавой, живой, удачно накрашенной и остриженной дамой,
одетой, как одевалась Лужина, с недешевой простотой. Громко, в
перебивку, убеждая друг друга, что обе они ничуть не
изменились, а разве только похорошели, они прошли в кабинет,
где было уютней, чем в гостиной. Приезжая про себя отметила,
что Лужина десять-двенадцать лет тому назад была довольно
изящной подвижной девочкой, а теперь пополнела, побледнела,
притихла, а Лужина нашла, что скромная, молчаливая барышня,
некогда бывавшая у них и влюбленная в студента, впоследствии
расстрелянного, превратилась в очень интересную, уверенную
даму. "Ну и ваш Берлин... благодарю покорно. Я чуть не сдохла
от холода. У нас, в Ленинграде, теплее, ей-Богу, теплее".
"Какой он, Петербург? Наверно, очень изменился?"-- спросила
Лужина. "Конечно, изменился",-- бойко ответила приезжая. "И
тяжелая, тяжелая жизнь",-- вдумчиво кивая, сказала Лужина. "Ах,
глупости какие! Ничего подобного. Работают у нас, строят. Даже
мой мальчуган,-- как, вы не знали, что у меня есть мальчуган?
-- ну, как же, как же, очаровательный карапуз,-- так вот, даже
мой Митька говорит, что у нас в Ленинграде ляботают, а в
Беллине бульзуи ничего не делают. И вообще, он находит, что в
Берлине куда хуже, ни на что даже не желает смотреть. Он такой,
знаете, наблюдательный, чуткий... Нет, серьезно говоря, ребенок
прав. Я сама чувствую, как мы опередили Европу. Возьмите наш
театр. Ведь у вас, в Европе, театра нет, просто нет. Я,
понимаете, ничуть, ничуть не хвалю коммунистов. Но приходится
признать одно: они смотрят вперед, они строят. Интенсивное
строительство". "Я ничего в политике не понимаю,-- жалобно
протянула Лужина.-- Но только мне кажется..." "Я только говорю,
что нужно широко мыслить,-- поспешно продолжала приезжая.--
Вот, например, я сразу, как приехала, купила эмигрантскую
га-зетку. И еще муж говорит, так, в шутку,-- зачем ты, матушка,
деньги тратишь на такое дерьмо,-- он хуже выразился, но скажем
так для приличия,-- а я вот: нет, говорю, все нужно посмотреть,
все узнать, совершенно беспристрастно. И представьте,--
открываю газету, читаю, и такая там напечатана клевета, такая
ложь, так все плоско". "Я русские газеты редко вижу,-- виновато
сказала Лужина.-- Вот мама получает русскую газету, из Сербии,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 [ 32 ] 33 34 35 36 37 38 39 40
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.