Чтение 32–й страницы книги ~Чужие~

- Эй, вахтенный, как лед?

- Лед по носу, сэр!

- Еще два румба вправо! - последовала торопливая команда. - Как сейчас
лед?

- Лед по носу, сэр!

- Проклятье! Четыре румба вправо, еще вправо, больше вправо!

Но всюду были льды. Они неумолимо надвигались. Как затравленный зверь,
метался бриг, окруженный со всех сторон, тщетно ища выхода, но выхода не
было.

Томас Браун, бледный и озлобленный, все еще пытался спасти судно. Он
выкрикивал команды, ругался, топал ногами.

Отчаявшись, капитан положил судно в дрейф, а сам закрылся в каюте. Вскоре
льды подошли вплотную к бригу, и корабль, вздрагивая и поскрипывая корпусом,
стал медленно двигаться в ледяном потоке.

Глава девятнадцатая

МОНАСТЫРСКИЙ ТАЙНИК

Когда наступила ночь, Степан, Петр и двое мужиков спустились к реке.
Нашарив в кустарнике лодку, они осторожно спустили ее на воду. Бесшумно
работая веслами, словно на тюленьем промысле, Степан направил лодку к
обрывистому берегу, туда, где белели стены и башни монастыря. Ночь была
темная. Несколько звездочек серебрились в просветах меж низко плывущих
облаков.

- Дух в лесу какой, - шепотом заметил Степан. - Днем и не заметишь, а в
ночи, словно крепкий мед, пьянит.

Степан замолчал. Неожиданно громко на реке всплеснулась рыба. Из-за леса
донесся чуть слышный шепот от легкого ветерка. Затрещали сухие ветки в
кустах... Отчаянно пискнув, забила крыльями какая-то птица в когтях ночного
хищника. Дико заохала, зарыдала сова... Ночь придавала звукам необычный,
таинственный смысл.

Но вот страшный звериный рев раздался в тишине. Злобный пронзительный
визг и рычание помимо воли заставили друзей взяться за оружие.

- Бродяжие волки меж собой грызутся, - прошептал Петр, - видать, насмерть
сошлись.

Волчий поединок продолжался недолго. Вой неожиданно смолк, и снова
наступила тишина.

Далеко над лесом зажглось зарево. Казалось, полыхает лесной пожар. В
ярко-красном небе отчетливо вырисовывались темные вершины дальнего леса.
Вскоре над лесом поднялся огромный огненный шар полной луны. Он медленно
вставал все выше и выше, бледнел, уменьшался в размерах, словно растворяясь
в ночной темноте.

Над берегом у самой воды неожиданно зажегся огонек.

- К берегу, - зашептал Малыгин, - к берегу гребись!

Прошло немного времени, огонек погас, и друзья услышали всплески весел н
постукивание уключин. В темноте возник карбас, быстро идущий по течению. -
Игумен за помощью к воеводе монахов погнал, - догадались мужики, - на шести
веслах чешут.

- В рубахе ты родился, Степан, - обрадовался Петр. - Теперя мы куда хошь
пройдем. Монахов захватим...

- Ну-к что ж, захватим, а дале...

- Тише, выводи лодку.

Вот карбас поравнялся с лодкой. Мужики стремительно бросились на монахов.
Через мгновение святые отцы лежали связанные с заткнутыми тряпками ртами.
Перетащив на берег мычащих от страха пленников, мужики раздели их до
исподнего и сами облачились в монашеское одеяние.

- Ну-к что ж, недаром говорится: не всяк монах, на ком клобук, - пошутил
Степан, весело оглядывая товарищей.

- Садись в лодку, братцы, пора за дело, - дрожа от нетерпения, упрашивал
Петр. - Теперя мы пролезем в борть, и пчелки не зажалят.

Лодка шла под самым берегом. Малыгин пристально вглядывался в прибрежные
кусты. Вот он поднял руку. Степан сильным рывком весел вогнал в берег лодку.

- Здеся, - прошептал Малыгин, - здеся тайник. Давайте огня, ребята. - Он
осторожно раздвинул ветви густого кустарника. Перед глазами друзей открылся
темный лаз, словно в медвежью берлогу.

Кто-то зажег еловую ветку. Затрещали, задымились смольем иглы, в темноту
посыпались золотые искорки.

Подземелье круто поднималось вверх. Шли по крутым каменным ступеням,
разрушенным от времени.

Петр снова поднял руку, призывая к осторожности.

- Ступени кончились, други, теперь недолго, - шептал он. - В кладовую
тайник выходит.

Петр остановился, подняв горящую ветку над головой. Мужики увидели
тяжелую дубовую крышку, скрепленную железными полосами.

Малыгин повернул запор и уперся головой в сырые, покрытые плесенью доски.
Бросив огонь на землю, он притоптал его ногами. Стало темно, словно в
могиле.

От усилий Петра крышка медленно повернулась, открыв широкий выход. В
кладовой было пусто, тихо и темно. Стараясь не шуметь, Малыгин и Шарапов
выбрались из тайника, очутившись среди бочонков, ящиков и мешков.

- А вам, ребята, назад. Как говорено, в лодке поджидайте.

Петр закрыл крышку, и друзья остались вдвоем в темной кладовой. Над
головой гулко ударил колокол; раздались голоса перекликавшихся дозорных.
Потом все стихло.

Малыгин подошел к сложенным у стены рогожным мешкам и осторожно стал их
оттаскивать в сторону. За мешками оказалась небольшая дверца.

- Видал? - тихо произнес Малыгин. - Теперь в гости к отцу Феодору в
келейку пожалуем.

Дверь открыли тихо, без скрипа и очутились в небольших сенях.

- Тут отец Феодор проживает, - указал Петр на дубовую в глубокой нише
дверь. - На столике, слышь, Степа, - шептал Малыгин, - у постели ключ лежит.
Так ты смотри, пока я со старцем буду говорить, не зевай.

Малыгин направился к двери. Раздался тихий стук - два раза, потом еще
два...

За дверью молчали. Петр постучал еще раз. Из кельи послышалось шлепанье
босых ног.

- Кто там? - раздался испуганный голос.

- Это я, отец Феодор, ямщик Петруха Малыгин.

- Ты, Петруха? Искушение... - недоверчиво прозвучало за дверью.

Малыгин узнал голос отца Феодора.

Со звоном повернулся ключ, дверь приоткрылась. В щель показалась седая
борода.

- Входи, Петя.

Малыгин и Степан вошли в келью. Перед образом чуть отсвечивала лампадка.
Воздух был пропитан удушливым запахом деревянного масла, воска и ладана.

- Еремей Панфилыч в Каргополе. Мужиков лес рубить подряжает, - сказал
Малыгин. - А меня к игумену послал, все о могилке жениной хлопочет.

- Тяжко у нас, - засуетился отец Феодор, - мужичье взбунтовалось.
Искушение. Недаром говорится: еловый пень - не отродчиво, а смердий сын - не
покорчиво...
- Дела... - начал Малыгин, немного помолчав. - Мужиков что воронья, едва тайником в монастырь пролез. И ваших опасался... Вишь, ряску вздел. А мужики в один голос воют: подавай-де казначея да келаря.

- Искушение, - вздохнул старик. - Отсидимся, к воеводе люди посланы.
Солдатов из Каргополя ждем. А монастыря мужикам не взять - твердый орех. -
Он, засмеялся, показав редкие съеденные зубы.

- Перехватили тех людей мужики, - спокойно сказал Петр, - смерти предали.

Отец келарь побледнел. Лицо покрылось каплями пота.

- Завтра ворота народ сломает. Тебе да Игнатию живыми не быть. - Петр
взглянул на отца Феодора.

- Искушение. Бог не допустит злодейство сие. Помоги, Петя, - взмолился
вдруг старец, - не оставь...

- Ежели жить хочешь, - твердо сказал Малыгин, - зови отца Игнатия.
Тайником бегите к реке. У кустов ждут верные люди.

Отец Феодор колебался.

- Искушение, - бормотал он, стуча зубами.

- Спеши, отче, ежели опоздаешь - никто не спасет.

- Иду, иду, - заторопился эконом. - Ох, искушение? Иду, милый. - Он
взялся за дверь. - А ежели одному мне... пока отец Игнатий очухается да
соберется?..

"Вот гадина, - подумал Малыгин, - своего насмерть оставляет".

- Вдвоем способнее будет, отче, зови Игнатия - и в тайник. А я к игумену
наведаюсь, меня не жди, отче.

В первом часу ночи густой туман плотно накрыл осажденный монастырь. На
дворе у ворот было тихо. Несколько вооруженных монахов, закутавшись в рваные
овчины, спали у догоравшего костра. Разгоняя сон, топтался дозорный из
послушников. На колокольне снова отбили время. Снова на стене перекликались
монахи.

Один из спавших поднял голову, окинул бессмысленным взором монастырские
стены, едва проступавшие в темноте, торопливо перекрестился и, натянув на
себя одежду, захрапел.

Два призрака, почти невидимые в тумане, бесшумно пробирались из глубины
двора. Когда дозорный, обеспокоенный шорохом, повернулся, он чуть не
вскрикнул от неожиданности: рядом стояли два незнакомых монаха, закутанные в
сермяжные рясы.

- Пошто здесь отцы, откуда? - забормотал испуганно послушник.

- Скорбим животами, сынок, всю ночь муки принимаем, - придвигаясь ближе,
плаксиво гнусавил монах повыше ростом.

Дозорный, заметив в рукаве незнакомца блеснувший нож, метнулся было в
сторону.