стремительным напором течения, он сам с огромным трудом сохранял равновесие.
Остальные охотники быстро откликнулись на его громкие крики о помощи,
подскочили к нам, ухватились за первые попавшиеся им под руку части моего
тела и вытащили нас обоих на берег. Задыхающиеся, дрожащие, мокрые,
продолжали мы свой путь к лагерю.
откосу, переползая от камня к камню, пока не добрались до полосы ровной
местности около лагеря. Только мысль о сухой одежде, тепле и горячей пище
поддерживала мои силы. Но в лагере нас ожидало новое несчастье: крошечный
скромный ручеек, который так доверчиво и мило струился и журчал в двадцати
футах от моей палатки, превратился в бурный ревущий поток. Выйдя из берегов,
он всей своей тяжестью обрушился на лагерь. От хрупких шалашей, построенных
носильщиками, не осталось и следа. Кухня была наполовину разрушена и по
колено залита водой. Во всем лагере сохранилась только моя палатка,
находившаяся на маленьком бугорке, но земля под ней и около нее пропиталась
водой и превратилась в грязь. Сухих дров в лагере, конечно, не было,
разогреть пищу можно было лишь на маленькой керосиновой лампе.
теперь, кроме меня, еще двенадцать обитателей разрушенного лагеря. Мы грели
на лампе одну за другой банки с шоколадом и затем пили этот горячий вкусный
напиток из самых различных посудин, от жестяных кружек до мисок для
кормления животных. Так сидели мы больше трех часов; дождь непрерывно
барабанил по туго натянутому сырому брезенту палатки. Постепенно дождь
прекратился, и густой плотный туман закрыл все вокруг. Носильщики начали
наскоро строить себе новые шалаши. Впервые в этот день я вспомнил о злых
духах. Да, в первом раунде они, безусловно, добились значительных успехов:
нога моя в плачевном состоянии, дождь значительно ухудшил наше положение и
лишил нас перспектив на удачную охоту. Ночь я провел очень плохо, в течение
всего следующего дня не прекращался унылый равномерный дождь, состояние моей
ноги не улучшалось. С большой неохотой пришел я к выводу, что разумнее всего
признать свое поражение и уступить поле боя ю-ю. В Бакебе по крайней мере я
смогу быстро залечить ногу и выполнять какую-то полезную работу, пребывание
же мое на Нда-Али не сулит мне сейчас ничего хорошего.
Все, кроме меня, были этому очень рады. Когда я проснулся на следующий день,
меня встретило великолепное ясное утро; солнце заливало все своими лучами,
на небе не было ни единого облачка. Тучи мошек, неизвестно откуда взявшихся,
сопровождали наш спуск, безжалостно кусали нас и, казалось, торжествовали
победу. Когда мы вступили в лес, они исчезли так же внезапно, как и
появились.
поймал несколько интересных животных. Обернувшись, я снова посмотрел на
Нда-Али. В прозрачном утреннем воздухе она казалась такой близкой, что
хотелось протянуть руку и погладить пальцами вершины покрывавших ее
деревьев. Ее скалы розовели и сверкали в солнечных лучах, на каменистой
поверхности, еле различимые на таком расстоянии, виднелись светлые струйки
воды -- единственный признак того, что недавно в горах прошли большие дожди.
ГЛАВА XII
последний наш лагерь в Кумбе, у нас появился необычный гость по имени
Чолмондели, или, как его называли более близкие друзья, Чемли, Это был
крупный взрослый шимпанзе. Владелец его, английский чиновник, считал, что
значительные размеры обезьяны являются для него большим неудобством, и хотел
переправить Чемли в Лондонский зоопарк с тем, чтобы во время отпуска иметь
возможность навещать его там. Он написал нам записку, спрашивая, согласимся
ли мы захватить с собой шимпанзе в Англию. Мы ответили, что готовы с
удовольствием выполнить его просьбу. К тому времени ни я, ни Джон не имели
ясного представления о величине Чемли. Я вспомнил виденного мной однажды
трехгодовалого шимпанзе, рост которого не превышал трех футов. Появление в
лагере Чемли произвело на меня в первый момент очень сильное впечатление.
восседал в специально установленной клетке. Когда дверцы клетки открылись,
Чемли вышел из нее с грацией и самоуверенностью кинозвезды. Я был поражен
его размерами: пригнувшись на своих кривых ногах, он доставал мне до пояса,
а когда он немного выпрямлялся, голова его оказывалась на уровне моей груди.
У него были огромные руки, большая волосатая грудь по объему была в два раза
больше моей. Крупные зубы, видневшиеся во рту, придавали его лицу
неправильные очертания и зловещее, воинственное выражение. Маленькие,
глубоко посаженные глаза смотрели на меня умным понимающим взглядом. Макушка
головы была у него совершенно голой; позднее я понял, что это вызвано было
привычкой постоянно чесать голову рукой, что, по-видимому, доставляло ему
огромное удовольствие, но привело в результате к раннему облысению. Это не
был, к большому моему сожалению, молодой шимпанзе: Чемли наверняка
исполнилось уже восемь или девять лет. Это была зрелая, сильная и, судя по
выражению лица, много повидавшая в жизни обезьяна. И хотя Чемли не был
особенно красив (мне приходилось видеть более приятных шимпанзе), в нем с
первого же взгляда чувствовался сильный независимый характер. Он смотрел по
сторонам с удивительно умным выражением, в глазах его мелькали искорки
иронического смеха, от которого человеку становилось не по себе.
для пожатия мягкую, с розовой ладонью, руку с тем стандартно скучающим
выражением лица, какое можно заметить на лицах людей, по роду деятельности
часто обменивающихся приветствиями и рукопожатиями с совершенно незнакомыми
людьми. Вокруг шеи у него была переброшена толстая цепь, которая исчезала в
глубине клетки в фургоне. На любой другой обезьяне такая цепь была бы
символом порабощения и плена. Чемли, однако, носил ее с таким достоинством,
с каким лорд-мэр носит свои почетные ленты. Пожав мне руку, он повернулся к
клетке и начал вытягивать из нее цепь, длина которой превышала пятнадцать
футов. Аккуратно свернув ее в кольца, он набросил ее на руку и направился к
дому с таким видом, словно он является его хозяином. В первые же минуты
своего пребывания в лагере Чемли подчинил нас своему влиянию, и мы
почувствовали в чем-то его превосходство. Я чуть не извинился перед ним за
беспорядок на столе в тот момент, когда он вошел в комнату.
меня. Было очевидно, что он хотел освежиться после долгого утомительного
пути. Я крикнул в кухню, чтобы для гостя приготовили чашку чаю. Меня уже
предупредили, что Чемли любит бодрящие напитки. Пока Чемли сидел на стуле и
разглядывал скромную комнату с плохо скрываемым отвращением, я подошел к его
клетке и вытащил оттуда металлическую миску и огромную сплющенную
металлическую кружку. Мое появление с этими предметами в руках заметно
улучшило настроение Чемли, который одобрительным ворчанием похвалил меня за
сообразительность.
него и вытащил пачку сигарет. Пока я доставал себе сигарету, Чемли положил
на стол длинную черную руку и радостно заурчал. Ради любопытства я дал ему
сигарету, которую, к великому моему изумлению, он бережно вставил в рот.
Закурив, я протянул обезьяне коробку спичек. Чемли открыл коробку, вынул
одну спичку, чиркнул ее, зажег сигарету, бросил коробку со спичками на стол,
удобнее откинулся на стуле и с блаженным выражением стал выпускать из носа
клубы дыма. Очевидно, эта обезьяна обладала уже многими человеческими
пороками.
стуле с сигаретой в зубах и мирно беседовавшей со мной, произвел на него
огромное впечатление. Он громко вскрикнул и испуганно отошел к двери.
прибором, и начал энергично размахивать рукой.
чай и молоко, положил туда три чайных ложки сахара. Чемли напряженно следил
за моими движениями и сопровождал их мягким довольным ворчанием. Я подал
кружку, которую он схватил обеими руками. Сигарета явно мешала чаепитию, и
Чемли аккуратно положил ее на стол. Вытянув одну губу вперед, Чемли
осторожно попробовал, не слишком ли горячий чай ему подали. Оказалось, что
чай был действительно очень горячий. Чемли терпеливо дул на кружку до тех
пор, пока напиток не пришелся ему по вкусу, а затем выпил все до дна.
Увидев, что на дне кружки осталось немного нерастаявшего сахара, Чемли
перевернул кружку и держал ее до тех пор, пока все остатки не попали к нему
в рот. Затем он протянул мне кружку, предлагая вновь ее наполнить.
нашего дома. Рядом с клеткой находился большой искривленный пень, к которому
я прикрепил цепь обезьяны. Из клетки Чемли видел все, что происходило в
лагере и дома, и сопровождал нашу работу громкими комментариями, на которые
я часто ему отвечал. В первый же день Чемли поднял большой скандал. Не успел
я его привязать и направиться в дом, чтобы заняться своими делами, как среди
обезьян началось замешательство. Обезьяны были привязаны недалеко от дома
под большим навесом из пальмовых листьев. Чемли, оставшись в одиночестве,
заскучал. Оглядевшись, он нашел возле себя несколько крупных камней.
Вооружившись ими, он решил немного развлечься метанием камней. Услышав
пронзительные крики и визги гвенонов и дрилов, я выбежал из дому и заметил,
как камень величиной с кочан капусты упал около обезьян, к счастью, никого
не задев. Такой камень, брошенный с большой силой, легко расплющил бы любую
обезьяну, в которую он бы попал. С громким криком я бросился к Чемли,
размахивая поднятой по пути палкой. Стараясь выглядеть как можно
воинственнее, я в то же время думал, что произойдет, если вооруженный
тоненькой хворостинкой, я захочу наказать обезьянку, которая не уступает мне
по величине и по меньшей мере в два раза сильнее меня. К моему удивлению,
Афанасьев Роман
Самойлова Елена
Березин Федор
Акунин Борис
Пехов Алексей
Шилова Юлия