знакомые шаги. Но в два часа ночи беспокойство выгнало его из-за хижины,
он свернулся клубком на холодном крыльце и стал ждать дальше.
Белый Клык тоскливо посмотрел на погонщика: у него не было другого спо-
соба спросить о том, что ему так хотелось знать. Дни шли за днями, а хо-
зяин не появлялся. Белый Клык, не знавший до сих пор, что такое болезнь,
заболел. Он был плох, настолько плох, что Мэтту пришлось в конце концов
взять его в хижину. Кроме того, в своем письме к хозяину Мэтт приписал
несколько строк о Белом Клыке.
Собаки не дают ему проходу. Хочет знать, куда вы девались, а я не умею
растолковать ему. Боюсь, как бы не сдох".
от налетавших на него собак. Он лежал в комнате на полу около печки, по-
теряв всякий интерес к еде, к Мэтту, ко всему на свете. Мэтт пробовал
говорить с ним ласково, пробовал кричать - ничего не действовало: Белый
Клык поднимал на него потускневшие глаза, а потом снова ронял голову на
передние лапы.
моча слова и шевеля губами, внимание его привлекло тихое повизгивание
Белого Клыка. Белый Клык встал с места, навострил уши, глядя на дверь, и
внимательно прислушивался. Минутой позже Мэтт услышал шаги. Дверь отво-
рилась, и вошел Уидон Скотт. Они поздоровались. Потом Скотт огляделся по
сторонам.
бы всякая другая собака, а стоял и смотрел на своего хозяина.
Белый Клык не прыгнул к нему навстречу, но сейчас же подошел на зов.
Движения его сковывала застенчивость, но в глазах появилось какое-то но-
вое, необычное выражение: чувство глубокой любви засветилось в них.
зал Мэтт.
ком, он ласкал его - почесывал ему за ушами, гладил шею и плечи, нежно
похлопывал по спине. А Белый Клык тихо рычал в ответ, и мягкие нотки
слышались в его рычании яснее, чем прежде.
кому чувству, рвавшемуся наружу? Белый Клык вдруг вытянул шею и сунул
голову хозяину под мышку; и, спрятавшись так, что на виду оставались од-
ни только уши, он уже не рычал больше и прижимался к хозяину все теснее
и теснее.
всегда говорил, что это не волк, а собака. Полюбуйтесь на него!
шел в себя. В хижине он провел еще две ночи и день, а потом вышел на
крыльцо. Собаки уже успели забыть его доблести, у них осталось в памяти,
что за последнее время Белый Клык был слаб и болен, - и как только он
появился на крыльце, они кинулись на него со всех сторон.
сцену с порога хижины. - Нечего с ними церемониться, волк! Задай им как
следует. Ну, еще, еще!
вполне достаточно - чудесная буйная жизнь снова забилась в его жилах. Он
дрался, находя в драке единственный выход для своей радости. Конец мог
быть только один - собаки разбежались, потерпев поражение, и вернулись
обратно лишь с наступлением темноты, униженно и кротко заявляя Белому
Клыку о своей покорности.
пользовался этим новым способом выражения своих чувств. Это был предел,
дальше которого он не мог идти. Голову свою он оберегал больше всего и
не выносил, когда до нее дотрагивались. Так велела ему Северная глушь:
бойся капкана, бойся всего, что может причинить боль. Инстинкт требовал,
чтобы голова оставалась свободной. А теперь, прижимаясь к хозяину. Белый
Клык по собственной воле ставил себя в совершенно беспомощное положение.
Он выражал этим беспредельную веру, беззаветную покорность хозяину и как
бы говорил ему: "Отдаю себя в твои руки. Поступай со мной, как знаешь".
том в криббедж на сон грядущий.
вал Мэтт, как вдруг снаружи послышались чьи-то крики и рычание.
навзничь лежавшего на снегу. Он закрывал лицо и шею руками, пытаясь за-
щититься от зубов Белого Клыка. И это была не лишняя предосторожность:
не помня себя от ярости. Белый Клык старался во что бы то ни стало доб-
раться зубами до горла незнакомца; от рукавов куртки, синей фланелевой
блузы и нижней рубашки у того остались одни клочья, а искусанные руки
были залиты кровью.
лого Клыка за шею и оттащил назад. Белый Клык рвался с рычанием, но не
кусал хозяина и после его резкого окрика быстро успокоился.
ца, и, увидев зверскую физиономию Красавчика Смита, погонщик отскочил
назад как ошпаренный. Щурясь на свету. Красавчик Смит огляделся по сто-
ронам. Лицо у него перекосило от ужаса, как только он взглянул на Белого
Клыка.
лампу поближе и подтолкнул носком сапога стальную цепь и толстую палку.
гонщик взял Красавчика Смита за плечо и повернул к себе спиной. Все было
понятно. Красавчик Смит припустил во весь дух.
тался этот молодчик!
мыльнулся Мэтт.
улеглась, и мягкая нотка, совсем было потонувшая в этом злобном рычании,
становилась все слышнее и слышнее.
того, как она дала знать о своем приближении. Весть о грядущей перемене
какими-то неведомыми путями дошла до него. Предчувствие зародилось в нем
по вине богов, хотя он и не отдавал себе отчета в том, как и почему это
случилось. Сами того не подозревая, боги выдали свои намерения собаке, и
она уже не покидала крыльца хижины и, не входя в комнату, знала, что лю-
ди что-то затевают.
куливание, похожее скорее на сдерживаемый плач. Потом стало слышно, как
Белый Клык обнюхивает дверь, желая убедиться в том, что бог его все еще
тут, а не исчез таинственным образом, как в прошлый раз.
ветствовали выражению глаз.
в Калифорнии?
осуждает его.
регрызет. И если даже я не разорюсь окончательно на одни штрафы, полиция
все равно отберет его у меня и разделается с ним по-своему.
ального человека к нему приставить.
не стало слышно, как Белый Клык тихо поскуливает, словно сдерживая плач,
и обнюхивает дверь.
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Максимов Альберт
Лукьяненко Сергей
Смоленский Вадим
Апраксина Татьяна