Чтение 32–й страницы книги ~Сердца трех~

лам.

Пеон, услышав это, быстро заговорил с отцом на своем языке, а затем
обратился к Генри.

- Слышишь, что он говорит, Френсис? - сказал Генри, указывая на свя-
щенную кисть. - Тебе придется пойти с нами. Ведь именно тебя хочет отб-
лагодарить старик за спасение своего сына. И он отдает сокровище не нам,
а тебе. Если ты не поедешь, он не прочтет нам ни одного узелка.

Но побудила Френсиса переменить решение все-таки Леонсия - она молча,
печально смотрела на него и словно просила взглядом: "Ну, пожалуйста,
ради меня!"

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Неделю спустя из Сан-Антонио в один и тот же день выехали в Кор-
дильеры три разные экспедиции. Первая - на мулах - состояла из Генри,
Френсиса, пеона и его престарелого отца, а также нескольких пеонов с
плантации Солано. Каждый пеон вел на поводу мула, нагруженного продо-
вольствием и снаряжением. Старый Энрико Солано в последний момент был
вынужден отказаться от поездки из-за внезапно открывшейся раны, которую
он получил давно, в дни своей молодости, участвуя в одной из многочис-
ленных революций.

Кавалькада проследовала по главной улице Сан-Антонио, мимо тюрьмы,
стену которой взорвал Френсис и которую лишь недавно стали заделывать
сами заключенные. Навстречу экспедиции попался Торрес, который нетороп-
ливо шел по улице; он только что получил очередную телеграмму от Ригана
и, увидев двух Морганов во главе целой партии, изумленно воззрился на
них.

- Куда это вы направляетесь, сеньоры? - крикнул Торрес.

Мгновенно, как будто заранее столковавшись и прорепетировав, Френсис
указал на небо. Генри - прямо в землю, пеон - направо, а его отец - на-
лево. Такая неучтивость взбесила Торреса, и он разразился грубой бранью,
но это только вызвало общий смех, - смеялись даже пеоны, погонявшие му-
лов.

Торреса ждал еще один сюрприз. Несколько позже, когда весь город спал
во время сиесты, он увидел Леонсию и ее младшего брата Рикардо верхом на
мулах; за ними на поводу шел третий мул, явно нагруженный снаряжением
для лагеря.

Третьей экспедицией была экспедиция самого Торреса, и народу в ней
было не больше и не меньше, чем в экспедиции Леонсии, ибо состояла она
всего-навсего из самого Торреса и некоего Хосе Манчено - известного в
тех местах убийцы, которого Торрес по каким-то соображениям избавил от
страшной смерти в Сан-Хуане. Однако, когда Торрес затеял эту экспедицию,
у него были куда более обширные планы, чем это могло показаться. Почти у
самого подножия Кордильер обитало странное племя кару. Оно вело свое на-
чало от рабов-негров, бежавших из Африки, и рабов-караибов с Москитового
Берега, осевших здесь и женившихся на женщинах, которых они похищали из
долины, и на беглых, как они сами, рабынях. Эта единственная в своем ро-
де колония, обосновавшаяся между верхними Кордильерами, населенными ин-
дейцами, и собственно Панамским государством в долине, сумела сохранить
почти полную независимость. Позже, когда в эту колонию влились беглые
каторжники-испанцы, произошло уже окончательное смешение рас и племен, и
обо всем народе кару пошла такая дурная слава, что, не будь тогдашнее
правительство по горло занято всякими политическими махинациями, оно
непременно послало бы войска, чтобы уничтожить этот рассадник порока.
Вот в этом-то рассаднике порока и родился Хосе Манчено от испанца-отца,
убийцы по профессии, и метиски-матери, занимавшейся тем же. И сюда-то и
вез Хосе Манчено Альвареса Торреса для того, чтобы тот мог выполнить
приказ, исходивший из уолл-стритовской конторы Томаса Ригана.

- Ну, и повезло же нам, что мы с ним встретились, - заметил Френсис,
указывая Генри на последнего жреца племени майя, ехавшего впереди них.

- Да, но уж очень он дряхлый, - сказал Генри. - Ты только посмотри на
него!

Старик, ехавший впереди, все время перебирал священную кисть и что-то
бормотал про себя.

- Будем надеяться, что старикан не искрошит ее, - от всей души поже-
лал Генри. - Можно было бы, кажется, прочесть один раз указания и запом-
нить их, а не теребить без конца кисть.

Они выехали из зарослей на поляну - по всей вероятности, кто-то выру-
бил здесь джунгли и заставил их отступить. Отсюда открывался вид на да-
лекую гору Бланке Ровало, вырисовывавшуюся на фоне залитого солнцем не-
ба. Старый индеец остановил своего мула, провел пальцем по нескольким
волокнам священной кисти и, указывая на гору, объяснил на ломаном ис-
панском языке:

- Тут сказано: "Там, где след от Стопы бога, жди, пока не вспыхнут
глаза Чиа".

И он показал на узелки одного из волокон, по которым он это прочел.

- Но где же этот след, старик? - спросил Генри, оглядывая непримятую
траву.

Не сказав ни слова, старик тронул своего мула и, подгоняя его ударами
голых пяток по бокам, рысцой пересек вырубку и въехал в расстилавшиеся
за нею джунгли.

- Он точно гончая идет по следу, и похоже, что по горячему, - заметил
Френсис.

Так они проехали с полмили; джунгли кончились, и перед всадниками
раскинулись крутые склоны гор, поросшие густой травой. Тут старик пустил
своего мула галопом и не сбавлял ходу до тех пор, пока они не добрались
до естественной впадины в почве фута три глубиной, удивительно напоми-
навшей по форме отпечаток гигантской ступни. Здесь вполне могло бы раз-
меститься двенадцать человек.

- След Стопы бога, - торжественно провозгласил старый жрец, слез с
мула и в молитве распростерся на земле. - "Там, где след от Стопы бога,
жди, пока не вспыхнут глаза Чиа", - так говорят священные узлы.

- Отличное место для завтрака! - заявил Генри. - В ожидании всяких
чудес недурно было бы подкрепиться.

- Если Чиа не возражает, - засмеялся Френсис.

И Чиа не возражала, - во всяком случае старый жрец не мог обнаружить
никаких возражений в своих узелках.

На опушке леса стреножили мулов, из ближайшего ручейка принесли воды
и посредине Стопы развели костер. Старик майя, казалось, ничего не видел
и не слышал - он все бормотал нескончаемые молитвы, снова и снова пере-
бирая свои узелки.

- Только бы он не спятил! - сказал Френсис.

- Мне еще там, в Хучитане, показалось, что у него какой-то дикий
взгляд, - признался Генри. - А посмотри сейчас, какие у него глаза.

Но тут в разговор вмешался пеон, который, хоть и ни слова не понимал
по-английски, однако почувствовал, о чем идет речь.

- Проникнуть в тайну древних святынь майя очень грешно и опасно. Это
путь к смерти. Уж кто-кто, а мой отец это знает. Много людей здесь умер-
ло. И умерло неожиданно и страшно. Среди них были и жрецы майя. Так умер
отец моего отца. Он тоже полюбил женщину из tierra caliente. И из любви
к ней за золото продал секрет майя: он прочитал по узелкам, где спрятано
сокровище, и повел к нему людей из tierra caliente. Он умер. Все они
умерли. Теперь, когда мой отец состарился, он уже не любит женщин из
tierra caliente. А в молодости он очень любил их и даже сам согрешил. Он
знает, как опасно вести вас к сокровищу. С тех пор как майя спрятали
его, прошло несколько веков, и многие люди за это время пытались его
найти. Из тех, кто дошел до тайника, ни один не вернулся. Говорят, что
конкистадоры и пираты англичанина Моргана все-таки добрались до него, но
оставили там свои кости.

- А после того, как твой отец умрет, - спросил Френсис, - ты унасле-
дуешь ему и тоже будешь верховным жрецом майя?

- Нет, сеньор. - И пеон отрицательно покачал головой. - Я ведь только
наполовину майя. Я не умею читать по узлам. Мой отец не научил меня это-
му, потому что я не чистокровный майя.

- А если бы он сейчас умер, есть среди майя еще кто-нибудь, кто умеет
читать по узлам?

- Нет, сеньор. Мой отец - последний из живых, кто знает этот древний
язык.

Разговор был прерван появлением Леонсии и Рикардо, которые, стреножив
своих мулов, пустили их пастись вместе с остальными, а сами подошли и
робко заглянули вниз. При виде Леонсии Генри и Френсис просияли от ра-
дости, но встретили они ее упреками и как следует разбранили: они требо-
вали, чтобы она вместе с Рикардо вернулась домой.

- Но не можете же вы отослать меня назад, не дав даже поесть! - воск-
ликнула она и, не дожидаясь ответа, соскользнула к ним в яму, с чисто
женской хитростью намереваясь продолжить беседу в условиях, располагаю-
щих к большей задушевности.

Их громкий разговор вывел старого жреца из молитвенного транса, и он
негодующе посмотрел на Леонсию и с не меньшим негодованием обрушился на
нее, перемежая свою гневную речь на языке майя испанскими словами и фра-
зами.

- Он говорит, что женщины - это зло, - перевел его сын, как только
жрец на минуту умолк. - Он говорит, что из-за женщин мужчины ссорятся,
пускают в ход нолей и убивают друг друга. Где женщины - там беды и божий
гнев. Они сводят с божьего пути и направляют человека к гибели. Он гово-
рит, что женщина - извечный враг бога и мужчины. Она всегда стоит между
мужчиной и богом. Он говорит, что женщина всегда заглушает поступь бога
и мешает мужчине приблизиться к нему. Он говорит, что эта женщина должна
уйти отсюда.