Чтение 32–й страницы книги ~Нада~

Я выслушал волю царя и старался уяснить себе значение его слов; я
понимал, что намерение Дингана состояло в том, чтобы на время отделаться от
меня и подготовить мое падение, и что, в сущности, он мало был озабочен
вызовом незначительного вождя, живущего далеко и осмелившегося
сопротивляться Чеке. Несмотря на все это, мне хотелось отправиться к нему,
во мне родилось сильное желание увидеть этого Булалио, который собирается
мстить за какого-то Мопо и который походит на Умслопогаса, если бы
Умслопогас остался в живых. Поэтому я немедленно согласился.

Итак, отец мой, на следующий день в сопровождении десяти выбранных мною
людей я, Мопо, отправился в путь по направлению к Заколдованной Горе. В
дороге я много думал о том, как так же шел по этой тропинке в давно минувшие
дни. Тогда жена моя, Макрофа, Нада, моя дочь, и Умслопогас, сын Чеки,
которого все считали моим сыном, шли рядом со мной. Теперь же я думал с
грустью о том, что никого из них больше нет в живых, скоро умру и я. Да,
люди жили плохо и недолго в те дни, впрочем, не все ли равно? По крайней
мере, я отомстил Чеке и успокоил свое сердце.

Наконец, однажды вечером мы дошли до пустынного места, где ночевали в
тот злополучный час, когда Умслопогаса унесла львица; я взглянул на ту
пещеру, откуда он похитил львенка, на страшное лицо каменной колдуньи,
которая сидит высоко на Заколдованной Горе вечно. В эту ночь я спал плохо,
печаль терзала меня, я сидел и смотрел на яркую луну, на серое лицо каменной
колдуньи и в глубь леса, который рос на ее коленях, задавая себе вопрос, в
этом ли лесу лежат кости Умслопогаса. Во время нашего перехода много
рассказов слышал я о Заколдованной Горе. Иные говорили, что на ней являются
призраки, люди, принявшие вид волков, другие же рассказывали, что люди те --
умершие, которых колдовство вернуло к жизни. Они лишены языков, так как будь
у них язык, они громко бы возгласили смертным о страшных тайнах умерших,
поэтому они только могут плакать, как маленькие дети. Их можно слышать по
ночам в лесу, когда они безутешно рыдают между молчаливыми деревьями.

Ты смеешься, отец мой, но я не смеялся, размышляя над этими рассказами;
если у людей есть души, куда уходят они, когда тело умирает? Надо же им уйти
куда-нибудь, и что было бы странного, если бы они возвращались в те места,
где родились? Я мало занимался такими вопросами, хотя я врач и знаю кое-что
о жизни призраков. Сказать правду, отец мой, я так много занимался
освобождением душ людей из их тел, что мало заботился о них после
освобождения: успею подумать об этом, когда сам уйду к ним.

Итак, я сидел и смотрел на гору и лес, который рос на ней, как волосы
на женской голове; вдруг я услышал звук, идущий издалека, из самой середины
леса, как мне показалось. Сначала слабый звук раздавался очень далеко, как
плач детей в краале, лежащем по другую сторону долины, потом звук стал
громче, но все же я не различал, откуда он идет, потом еще громче -- и я
понял, в чем дело: то мчались на охоту дикие звери. Их вой раздавался все
ближе, скалы отвечали ему, и от этих голосов кровь застывала в жилах.
По-видимому, на ночную охоту пустилась большая стая -- вот она близко, там,
на противоположном скате, и вой так усилился, что спутники мои проснулись и
стали смотреть в ту сторону. Внезапно появился большой буйвол, на мгновение
он ясно возник на светлом небе, стоя на гребне горного хребта, потом исчез
во мраке. Он мчался по направлению к нам, вскоре мы опять увидели его,
подвигающегося вперед большими скачками. Потом мы увидели бесчисленное
множество зверей, серых и худых, бегущих вслед за ним; они показались на
хребте горы, исчезли в тени, появились на откосе, пропали в долине, а с ними
мчались и два человеческих существа.

Большой буйвол проскакал на близком расстоянии мимо нас, и за ним
устремились бесчисленные волки; из пастей этих волков вылетал ужасный вой.
Но кто те, которые сопровождали волков, эти огромные и сильные люди? Они
бежали быстро и молча, волчьи зубы сверкали на их головах, волчьи шкуры
висели на их плечах. Один держал в руке топор -- месяц отражался на нем,
другой нес тяжелую дубину. Они бежали рядом, никогда еще я не видел так
быстро бегущих людей. Вот они обегают к нам по откосу, даже волки отстали,
за исключением четырех; мы слышали топот их ног, они поравнялись с нами и
пробежали, исчезли, и с ними их бесчисленная свора. Вой стал слабее, замер и
прекратился, охота удалилась, ночь стала снова тиха!

-- Братья, -- спросил я своих спутников, -- что это мы сейчас видели?

Один из них отвечал:

-- Мы видели Призраков, которые живут на коленях старой колдуньи, а
люди эти Братья-Волки, колдуны, цари призраков!

¶МОПО ОТКРЫВАЕТСЯ УБИЙЦЕ§

Всю ночь просидели мы без сна, но более не видели и не слыхали волков и
людей, которые охотились с ними. Утром, на рассвете, я послал к Булалио,
начальнику племени Секиры, объявить ему, что посланный к нему от царя
Дингана желает миролюбиво переговорить с ним в его краалях. Я велел гонцу не
говорить моего имени, но назвать меня только "Ртом Дингана". Я же и мои
спутники медленно последовали за гонцом, так как путь еще был далек, а я
приказал вернуться и встретить меня с ответом Убийцы, владельца Секиры.

Весь день, почти до заката солнца, мы огибали основание огромной Горы
Призраков, держась берега реки. Мы никого не встречали, только раз
наткнулись на развалины крааля, в котором лежало множество человеческих
костей, а рядом с ними заржавленные ассегаи и щиты из воловьей кожи,
выкрашенные в белый и черный цвета. Я осмотрел щиты и по окраске узнал, что
они принадлежали тем воинам, которые несколько лет тому назад были посланы
Чекой за Умслопогасом и которые более не вернулись.

Мы продолжали путь молча, и всю дорогу каменное лицо колдуньи, которая
вечно сидит наверху, смотрело на нас с горной вершины. Наконец, за час до
заката солнца, мы вышли на открытое место и там, на хребте холма, за рекой,
увидели крааль племени Секиры. Крааль был большой и хорошо построенный, скот
пасся на равнине многочисленными стадами. Мы сошли к реке и перешли брод,
здесь мы сели в ожидании, пока не увидели гонца, посланного вперед, который
возвращался к нам. Он подошел ко мне с поклоном, и я спросил его о
результате поручения. Он отвечал:

-- Я видел того, кого зовут Булалио, это -- огромный человек, высокий и
худой, и лицо у него свирепое, в руках у него топор, такой топор, как у
того, кто прошлой ночью охотился с волками. Когда меня привели к начальнику,
я отдал ему честь и поведал ему слова, которые ты вложил в мои уста. Он
выслушал меня, громко рассмеялся и сказал: "Скажи пославшему тебя, что я рад
видеть "Рот Дингана" и что он без страха может повторить мне слова своего
царя, но мне жаль, что не пришла голова Дингана вместе с ртом, тогда бы моя
секира приняла участие в нашей беседе, хотелось бы мне поговорить с Динганом
о том Мопо, которого брат его Чека умертвил. Но так как рот -- не голова,
пусть рот является без страха!"

Я вздрогнул, когда снова услыхало Мопо, имя которого опять назвали уста
Булалио-Убийцы. Кто мог так любить Мопо, как не тот, кто давно умер? А может
быть, Булалио говорил о другом Мопо, имя это не принадлежало исключительно
мне, -- Чека предал смерти одного из своих вождей с таким именем во времена
великой тризны, говоря, что двум Мопо не ужиться в стране, он убил его, хотя
тот Мопо плакал обильно, когда другие не могли выжать ни одной слезинки.

Я ответил только, что Булалио очень заносчив, и мы направились к
воротам крааля.

Никто не встретил нас у входа и никто не стоял у дверей хижины, но
дальше из середины окруженного хижинами крааля, где помещаются стада,
подымалась пыль и слышался шум, как будто шли приготовления к войне.
Некоторые из моих спутников испугались и хотели повернуть назад, опасаясь
измены, испуг их усилился, когда при входе во внутренний крааль скота мы
увидели человек пятьсот воинов, стоящих я боевом порядке, и двух высоких
молодых людей, которые с громкими криками бегали между ними.

Я обратился к своим испуганным спутникам:

-- Не бойтесь! -- вскричал я. -- Смелый взгляд покоряет сердца врагов.
Если бы Булалио желал умертвить нас, ему для этого нечего было бы созывать
стольких воинов. Он гордый вождь и хочет показать свои силы, не подозревая
того, что царь, которому мы служим, может выставить целую роту на каждого из
его воинов. Смело пойдем вперед!

И мы пошли по направлению к войску, которое собиралось на
противоположном конце крааля. Высокие молодые люди, начальники войска,
заметили нас и пошли нам навстречу, один за другим. Шедший впереди нес на
плече секиру, а следовавший за ним раскачивал в руках огромную дубину. Я
взглянул на первого и, отец мой!.. Сердце мое замерло от радости -- я узнал
его, несмотря на истекшие годы. То был Умслопогас, мой питомец, ставший
взрослым человеком -- таким человеком, с которым никто не мог сравниться во
всей стране Зулусов. Он был большого роста, с лицом свирепым, немного худ,
но широк в плечах и узок в бедрах. Руки у него были длинные, но не толстые,
хотя мускулы выступали на них, как узлы на канате, ноги также были длинные и
очень широкие под коленями. Глаза его были, как глаза орла, нос немного
крючковатый, и голову он держал слегка наклоненной вперед, как человек,
беспрерывно высматривающий скрытого врага. Казалось, что двигается он
медленно, хотя шел он очень быстро, походка у него была плавная, как у волка
или льва, пальцы его все время играли роговой ручкой секиры. Тот, кто шел за
ним, был также очень высокого роста, хотя ниже Умслопогаса на полголовы, но
более широкого сложения. Его маленькие глаза беспрерывно мерцали, как
звезды, выражение лица было совершенно дикое, и время от времени он
улыбался, показывая белые зубы.

Когда я увидел Умслопогаса, отец мой, внутри у меня все задрожало, мне
хотелось подбежать и броситься ему на шею. Но я сдержался и не только не
уступил этому порыву, но даже опустил угол своего плаща на глаза, пряча
лицо, чтобы он не узнал меня. Вскоре он стоял передо мной, смотря на меня
своими зоркими глазами, в то время как я кланялся ему.

-- Привет, Рот Дингана! -- сказал он громким голосом. -- Ты маленький
человек, чтобы служить ртом такому большому вождю!

-- Рот -- небольшая часть лица, даже и великого царя, вождь Булалио,