основные атрибуты субстанций - это мышление и протяжение, остальные их
атрибуты производны от этих первых: воображение, чувство, желание - модусы
мышления; фигура, положение, движение - модусы протяжения.
вещах. Эти идеи присущи ей изначально, а не приобретены в опыте, а потому
их стали называть врожденными, хотя сам Декарт чаще говорит о том, что они
вложены в нас Творцом. Прежде всего к ним относится идея Бога как существа
всесовершенного, затем идеи чисел и фигур, а также некоторые общие понятия,
как, например, известная аксиома: "Если к равным величинам прибавить
равные, то получаемые при этом итоги будут равны между собой" или
положение: "Из ничего ничего не происходит". Это - вечные истины,
"пребывающие в нашей душе и называемые общим понятием, или аксиомой.
Подобным же образом, - продолжает Декарт, - говорят, что невозможно, чтобы
одно и то же одновременно и было и не было, что сделанное не может быть не
сделанным, что тот, кто мыслит, не может не быть или не существовать, пока
мыслит, и бесчисленное множество подобных положений". Эти идеи и истины,
вероятно, рассматриваются Декартом как воплощение естественного света
разума; они-то и составляют содержание мыслящей субстанции. Со времени
Декарта начинается полемика вокруг вопроса о способе существования, о
характере и об источнике этих самых врожденных идей, полемика,
продолжавшаяся более полутора столетий.
Декарт отождествил природу? В протяженной субстанции, по Декарту, мы можем
мыслить ясно и отчетливо только ее величину (которая тождественна с самим
протяжением), фигуру, движение, расположение ее частей; а значит, именно
эти свойства и составляют реальность протяженной субстанции. Под движением
Декарт понимает только движение перемещения - "ибо философы, предполагая
некоторые иные движения, отличные от этого, затемнили его истинную
природу". Под "иными движениями" Декарт разумеет качественные изменения,
рост и уменьшение (т.е. изменения количественные) и, наконец, возникновение
и уничтожение - все эти превращения в аристотелевской научной программе
считались видами движения. Но что касается таких свойств телесных вещей,
как цвет, вкус, запах и т.п., то относительно них у нас нет ясного и
отчетливого познания, - напротив, все эти идеи смутны и неотчетливы. "Ибо
хотя мы, - пишет Декарт, - видя какое-либо тело, не менее уверены в его
существовании, воспринимая в этом случае его цвет, чем воспринимая
ограничивающие его очертания, однако несомненно, что мы совсем иначе
познаем то его свойство, на основании которого говорим, что тело скорее
имеет фигуру, чем то, которое заставляет нас видеть его окрашенным".
Восприятия цвета, звука, запаха, вкуса, согласно Декарту, вызываются
некоторыми неизвестными нам свойствами тел, объективно им присущими, но
поскольку эти восприятия определяются особенностями нашего собственного
тела и носят поэтому названия чувств, то на их основании мы не можем с
достоверностью судить об объективно присущем телу свойстве: для этого наши
чувства слишком смутны, а значит - субъективны. Поэтому и сами указанные
качества тел носят названия вторичных в отличие от тех, которые реально
присущи вещам, а потому получили имя первичных качеств. Хотя это деление на
первичные и вторичные качества возникло уже у Галилея, тем не менее впервые
с такой неуклонной последовательностью оно было проведено Декартом и стало
прочным достоянием философии и науки XVII-XVIII вв. Деление на первичные и
вторичные качества мы встречали и в одной из античных программ, а именно в
атомизме, который всего ближе к механическому объяснению мира, однако
Демокриту не удалось провести это деление с той жесткой
последовательностью, как это сделала классическая механика, и особенно
творец первой механической программы - Декарт. Чувства вкуса, запаха,
звука, тепла, холода, света, цвета "в действительности, - пишет Декарт, -
не представляют ничего, что существовало бы вне мышления, однако они
разнообразны в зависимости от различия в движениях, переходящих из всех
точек нашего тела к мозгу, с которым мышление наше теснейшим образом
связано". Вот с этими-то чувствами и связано большинство человеческих
заблуждений, их Декарт главным образом имеет в виду, когда говорит о
смутных идеях.
действительно реально ей присущи. Главное определение тел - это их
протяженность в длину, ширину и глубину, т.е., иначе говоря, субстанция тел
ничем не отличается от их величины. Стало быть, та наука, которая еще в
античности изучала протяженность, т.е. величину, а именно геометрия, должна
быть первой и главнейшей наукой о протяженной субстанции - о природе.
Учитывая, что телам самим по себе присуща также фигура, а изучение фигур -
тоже дело геометрии, ясно, что эта наука является не просто одной из ветвей
знания, но становится универсальным инструментом познания природы. При
этом, однако, она должна быть преобразована так, чтобы с ее помощью можно
было изучать также и движение. Тогда она предстанет в виде некоторой
универсальной науки (матесис универсалис), тождественной тому, что Декарт
именует своим методом.
отождествление материи и пространства. Это отождествление, с помощью
которого Декарт освобождается от тех многочисленных затруднений, которые мы
видели у Галилея, является принципиально новым и важным для дальнейшего
развития науки. "Пространство, или внутреннее место, - пишет он в "Началах
философии", - разнится от телесной субстанции, заключенной в этом
пространстве, лишь в нашем мышлении. И действительно, протяжение в длину,
ширину и глубину, составляющее пространство, составляет и тело...
Рассматривая... этот камень, мы обнаружим, что истинная идея, какую мы о
нем имеем, состоит в одном том, что мы отчетливо видим в нем субстанцию,
протяженную в длину, ширину и глубину; то же самое содержится и в нашей
идее о пространстве, причем не только о пространстве, заполненном телами,
но и о пространстве, которое именуется "пустым"". Декарт здесь углубляет и
доводит до конца возникшее еще в средневековой схоластике стремление к
пересмотру аристотелевского понятия "место", стремление, объяснявшееся
обнаружением трудностей, связанных с аристотелевским определением места как
"ближайшей границы объемлющего тела". Это аристотелевское понятие места
было тесно связано с необходимостью ввести систему абсолютных "мест" -
верха и низа, центра и периферии космоса. Уже в XV в., как мы видели,
разрушается этот конечный космос Аристотеля, - Николай Кузанский и за ним
Джордано Бруно не признают никакого "центра" и "периферии", ибо космос у
них больше не конечен. Для Декарта это уже само собой разумеется, а потому
он спокойно отменяет аристотелевское понятие места. "Если... мы подумаем о
том, что в мире нет неподвижных точек (в дальнейшем мы увидим, что это
доказуемо), то отсюда заключим, что ни для какой вещи в мире нет твердого и
постоянного места, помимо того, которое определяется нашим мышлением".
Заметим это выражение Декарта - "определяется нашим мышлением"; Декарт
употребляет его не только по отношению к понятию места. Этот
конвенционализм, даже, пожалуй, номинализм, играет в научной программе
Декарта важную роль, и нам еще предстоит к этому вопросу вернуться. Что же
касается понятия места, то у Декарта оно определяется только относительно -
через положение тела относительно других тел. "Чтобы определить это
положение, мы должны заметить некоторые другие тела, которые считаем
неподвижными; но так как мы замечаем различные тела, то можем сказать, что
одна и та же вещь в одно и то же время и меняет место, и не меняет его.
Так, когда корабль уносится ветром в море, то сидящий на корме остается на
одном месте, если имеются в виду части корабля... однако он все время
изменяет место, если иметь в виду берега... Если же мы учтем, что Земля
вращается по оси и совершает с запада на восток такой же путь, какой за то
же время корабль совершает с востока на запад, то мы снова скажем, что
сидящий на корме не изменил своего места, ибо в данном случае место
определяется по каким-либо неподвижным точкам, которые мы предполагаем на
небе".
телесной субстанции. Отсюда с очевидностью следует, что никакого пустого
пространства система понятий Декарта не допускает: ведь "раз в нем есть
протяжение, то с необходимостью в нем должна быть и субстанция". Пустого
пространства не может быть по определению: расстояние не может быть
"ничем", ибо расстояние - это и есть сущность материальности! Декарт
поэтому однозначно решает парадокс, которому столько внимания уделяли
средневековые физики: может ли Бог создать пустоту? "Если спросят, - пишет
Декарт, - что случилось бы, если бы Бог устранил тело, содержащееся в
данном сосуде, и не допустил, чтобы другое тело проникло на покинутое
место, то на такой вопрос нужно ответить: в таком случае стороны сосуда
сблизятся настолько, что непосредственно сомкнутся, ибо когда между двумя
телами не находится ничего, то они необходимо должны касаться друг друга..."
самое, пространство, как непрерывность и не допускает никаких неделимых,
разделенных между собой пустотой, как их принимали атомисты. "Невозможно
существование каких-либо атомов, т.е. частей материи, неделимых по своей
природе, как это вообразили некоторые философы". Делимость как раз и есть
основной признак материальной субстанции, составляющий ее главное отличие
от субстанции духовной. В природе, согласно Декарту, нет ничего неделимого.
Любопытно, что и здесь последним основанием для идеи бесконечной делимости
материи у Декарта является божественное всемогущество. "Если мы даже
вообразим, - рассуждает он в духе средневековых схоластов, - будто Бог
сделал какую-нибудь частицу материи столь малой, что ее нельзя разделить на
еще меньшие, мы все же не вправе заключить из этого, что она неделима: если
бы Бог и сделал частицу столь малой, что невозможно было бы ее разделить
чему-либо сотворенному Богом, то самого Себя он не мог бы лишить власти
разделить ее, ибо совершенно невозможно, чтобы Бог умалил Свое
всемогущество..." Итак, материя делима до бесконечности, и в этом смысле
она у Декарта имеет сходство с понятием материи у Платона и Аристотеля. Она
бесконечна не только интенсивно, в смысле деления, но и экстенсивно:
"...этот мир, или протяженная субстанция, составляющая его, не имеет
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Херберт Фрэнк
Ильин Андрей
Перумов Ник