ней организующее начало своего внутреннего мира - мир сознания превращается
в хаос. Образующие начала, действовавшие во внешней природе и дошедшие в
сознании человеческом до своего внутреннего единства, снова его теряют.
Сознание является простою формой, ищущею своего содержания. Это содержание
является здесь, таким образом, как внешнее, как нечто такое, что сознание
должно еще сделать своим, должно еще усвоить. Это внутреннее усвоение
сознанием абсолютного содержания (по необходимости постепенное) образует
новый процесс, субъектом которого является мировая душа в форме
действительного подчиненного естественному порядку человечества. Начало зла,
то есть исключительное самоутверждение, повергнувшее все существующее в
первобытный хаос и внешним образом осиленное в космическом процессе, теперь
снова выступает в новом виде как сознательное свободное действие
индивидуального человека, и новый возникающий процесс имеет целью внутреннее
нравственное преодоление этого злого начала.
божественным началом, перешедшая {174}за пределы внешнего природного бытия и
сосредоточившая всю природу в идеальном единстве свободного человеческого
духа,- свободным актом того же духа снопа теряет свою внутреннюю связь с
абсолютным существом, в качестве природного человечества впадает во власть
материального начала, в "работу тления", и только в безусловной форме
сознания сохраняет возможность (потенцию) нового внутреннего соединения с
Божеством. Как в начале общего мирового (космогонического) процесса мировая
душа является как чистая потенция единства без всякой определенной формы и
действительного содержания (так как вся действительность принадлежит хаосу),
так и здесь, в начале процесса человеческого, или исторического,
человеческое сознание, то есть мировая душа, достигшая формы сознания,
является как чистая потенция идеального всеединства, вся же действительность
сводится к хаосу внешних природных явлений, возникающих для сознания во
внешнем порядке пространства, времени и механической причинности, но без
внутреннего единства и связи. Для сознания, утратившего внутреннее единство
всего в Духе божественном, становится доступным только то внешнее единство,
которое порождается космическим действием божественного Логоса на мировую
душу как материю мирового процесса. Сознание человечества стремится
воспроизвести в себе те определенные формы единства, которые уже были
порождены космогоническим процессом в природе вещественной, и единящие силы
этой последней (порождения демиурга и мировой души) являются теперь в
сознании как определяющие его, дающие ему содержание начала, постепенно
обнаруживаются и господствуют в нем как владыки не только внешнего мира, но
и самого сознания, как настоящие боги. Таким образом, этот новый процесс
есть прежде всего процесс теогонический, не в том, разумеется, смысле, чтобы
эти господствующие начала создавались в самом этом процессе, чтобы
человечество выдумывало своих богов,- мы знаем, что эти начала существуют до
человека в качестве космических сил,- но в этом качестве они не суть боги
(ибо нет богов без поклонников), богами они становятся только для сознания
человеческого, которое признает их таковыми, подпавши их владычеству
вследствие отделения своего от единого божественного центра.
процесса суть те же самые, как и в процессе космогоническом, и различие
заключается лишь в форме сознания*, то естественно ожидать существенной
аналогии между этими двумя процессами. И действительно, даже те
недостаточные и плохо разработанные сведения, какие мы имеем о теогоническом
процессе (то есть развитие древней мифологии), позволяют нам установить
такую аналогию между этим развитием и космогоническим процессом. Как этот
последний, рассматриваемый в своем целом, представляет три главные эпохи:
астральную, в которой хаос вещественных элементов, повинуясь силе тяготения,
впервые расчленяется на множество космических тел; солярную, в которой эти
тела расчленяются в сложные и гармонические системы (из коих для нас
существует только одна - наша солнечная система), и, наконец, теллурическую
эпоху, когда в пределах самой солнечной системы известное уже обособившееся
тело (для нас наша земля) становится базисом для развития более сложных и
дифференцированных форм единства, в которые облекается органическая жизнь
мировой души,- точно так же и в процессе теогоническом мы различаем три
соответствующие эпохи: 1) когда мировое единство открывается природному
сознанию человечества в астральной форме, и божественное начало почитается
как огненный владыка небесных воинств - эпоха звездопоклонства, или
цабеизма; господствующий бог этой эпохи является для отчужденного от
божественной сферы сознания как существо безмерно высокое, несоизмеримое с
человеком, поэтому чуждое, непонятное и страшное ему; в своей бесконечной
возвышенности оно требует безусловного подчинения, оно не допускает ничего
рядом с собою, оно исключительно и деспотично,- это бог безусловной
замкнутости и косности, враждебный всякому движению и живому творчеству,-
это Кронос, пожирающий своих детей, это Молох[11], сжигающий детей
человеческих; пережившую тысячелетия и несколько смягченную форму этого
небесного {176}деспота узнаем мы в Аллахе мусульман. Одержимое этою
божественной силой сознание стремится исключить всякое свободное движение
человеческих сил, разнообразие жизненных форм, всякий культурный прогресс.
Но недолго может довольствоваться всечеловеческое сознание этим
величественным, но скудным и пустынным единством, и скоро вслед за
неподвижным и неизменным богом звездного неба выступает вечно движущийся и
изменяющийся, страдающий и торжествующий, благой и светлый бог - солнце. За
религией астральной повсюду следует религия солярная: у всех народов
древности в известную эпоху их религиозного сознания встречаем мы
господствующий образ светлого солнечного бога, сначала борющегося,
совершающего славные подвиги (Кришна, Мелькарт, Геркулес[4]), потом
страждущего, побежденного врагами и умирающего (Озирис, Аттис, Адонис[5]),
и, наконец, воскресающего и торжествующего над врагами (Митра, Персей,
Аполлон[6]). Но как в мире физическом солнце есть не только источник света,
но также и источник всей органической жизни на земле, так и религиозное
сознание естественно переходит от бога света к богу земной органической
жизни (Шива, Дионис[7]). Здесь божественное начало является как начало
природного органического процесса вне человека и в нем самом; идея единства
(всегдашнее содержание религии) принимает форму родового единства
органической жизни, и особенное религиозное значение получает тот
естественный акт, которым это единство сохраняется: повсюду в древнем мире в
известную эпоху за солярным культом возникает и борется с ним за
преобладание культ фаллический - религия родового процесса, обоготворение
тех актов и тех органов, которые служат этому родовому единству[8].
существующие и действующие в ней силы единства, которые человеческий дух
первоначально имел в себе и под собою как свои базис (поскольку и сознание
человеческое возникло генетически из того же мирового процесса),- эти силы
теперь (вследствие падения человека) являются вне его и над ним и,
постепенно вступая в сознание (в теогоническом процессе), овладевают им как
силы высшие, или божественные.
далеким силам небесных светил и во всеобъемлющей бесконечности звездного
неба видевшая прямое выражение бесконечности и единства божественного,
перешедшая затем к более близкой и деятельной силе солнечного света и в этом
благотворном светиле как центре своего физического мира находившая ясный
образ божества как центрального действующего начала вселенной,- в религиях
фаллических душа наконец возвращается к своему собственному материальному
началу, и высшее природное проявление мировой связи находит в сложном
единстве родовой {177}органической жизни. Здесь индивидуальная человеческая
душа подчиняется и поклоняется общей природной жизни человечества - жизни
рода. Но эта родовая жизнь, это единство рода, поддерживаемое только
постоянно возобновляющимся процессом рождения, это единство, никогда в
действительности не осуществляемое для индивидуальной души (потому что жизнь
родовая поддерживается здесь на счет жизни индивидуальной, поглощая, а не
восполняя ее, так что жизнь рода есть смерть особи),-это дурное,
отрицательное единство родовой жизни не может удовлетворить мировой души,
которая в человеке уже достигла способности внутреннего, положительного
единства.
человеческого, так результатом процесса теогонического является самосознание
человеческой души как начала духовного, свободного от власти природных
богов, способного воспринимать божественное начало в себе самом, а не чрез
посредство космических сил. Это освобождение человеческого самосознания и
постепенное одухотворение человека чрез внутреннее усвоение и развитие
божественного начала образует собственно исторический процесс человечества.
Первыми двигателями этого исторического процесса выступают три великие
народа древности: индусы, греки и иудеи. Относительное значение их в
религиозной истории было прежде указано*. Но достигнутые нами теперь понятия
о мировой душе и мировом процессе бросают некоторый новый свет на
религиозно-исторический характер этих трех народов.
как бы опьянена своей свободой, сознанием своего единства и безусловности;
ее внутренняя деятельность ничем не связана, она свободно грезит, и в этих
грезах все идеальные порождения человечества уже заключены в зародыше, все
религиозные и философские учения, поэзия и наука, но все это в безразличной
неопределенности и смешении, как бы во сне все сливается и перепутывается,
все есть одно и то же, и потому все есть ничто. Буддизм сказал последнее
слово индийского сознания; все существующее и несуществующее одинаково есть
лишь иллюзия и сон. Эта точка зрения первоначального единства и безразличия,
{178}это самосознание души в себе самой, потому что в себе самой как чистая
потенция, в отдельности от активного божественного начала, дающего ей
Земляной Андрей
Конан-Дойль Артур
Свержин Владимир
Круз Андрей
Смит Кордвейнер
Распопов Дмитрий