Чтение 32–й страницы книги ~Солнышкин плывет а Антарктиду~

Иваныча!"

И вслед за этим по всему пароходу из динамиков полились торжественные
марши.

В коридоре стала быстро собираться команда. Из машинного отделения
выглянул Мишкин. Размахивая полотенцем, по трапу бежал Борщик. С блокнотом в
руках спешил Пионерчиков, а за ним летели Марина, Тая и Челкашкин.

ПРОЩАЛЬНАЯ ШУТКА СТАРОГО РОБИНЗОНА

Каюта Робинзона была приоткрыта, из неё дул свежий, так любимый стариком
ветерок. Моряков остановился и тихо постучал:

- Разрешите? Отклика не было.

- Позвольте,- сказал Моряков, открывая дверь пошире и заглядывая в
каюту.- Вот так так! - воскликнул он, повернувшись к Солнышкину.- Здесь
целая делегация, а Мирон Иваныч занимается такой работой!

Солнышкин тоже переступил порог. Старик сидел в полумраке за шторками
иллюминатора и, улыбаясь, сбивал с него киркой лёд. Команда удивлённо
зашумела, но Мирон Иваныч не собирался слезать с подвески.

- Ну, это уж никуда не годится,- обиделся Моряков.- Вы хоть скажите нам
что-нибудь.- Он сделал шаг по направлению к старику и... остановился.

Сильный ветер с шумом распахнул шторки, и вся команда так и привстала на
цыпочки. Робинзона не было! Но вместо него, прикрывая собой настоящий
иллюминатор, стоял написанный Моряковым несколько дней назад портрет. Старик
на портрете улыбался, будто снова собирался стереть с носа лишнее пятнышко.

Солнышкин и Моряков бросились к столу. Пионерчиков размахивал блокнотом и
недоверчиво приподнимал штору, а из-под портрета выглядывала сложенная
вчетверо бумажка, на которой было написано: "Команде парохода "Даёшь!"".

Капитан развернул записку и прочитал:

- "Дорогие друзья! Не сердитесь! Я остаюсь в Антарктиде. Ведь каждый в
жизни должен доказать что-то интересное. Надеюсь, что наш островок
благополучно приплывёт в Океанск к пионерам. А я постараюсь найти для них
что-нибудь ещё. Попутного ветра! Крепко обнимаю. Не волнуйтесь.

Ваш старый Робинзон".

Внизу размашистым почерком было написано:

"Не волнуйтесь!

Ваш Полярников".

С минуту поражённая команда стояла молча. Наконец капитан опустил руку
Солнышкину на плечо и охнул:

- Вот так старик! Вот это старик!

- За такого старика надо поднять бокал! - громко сказал Мишкин.

- Конечно! - поддержал его Борщик.- У меня к ужину как раз готов
прекрасный компот!

И все, шумно обсуждая событие, повернули к столовой.

- Вот это старик! - приговаривал Моряков. У самого трапа он столкнулся с
Безветриковым:

- А вы что же, штурман? Пойдёмте ужинать.

- А нам с Солнышкиным заступать на вахту,- сказал Безветриков. И он
посмотрел на часы: - Да, ровно через пять минут, тютелька в тютельку.

Солнышкин споткнулся.

- Вот так оказия,- сдвинул брови Моряков и развёл могучими руками.- Но
вахта есть вахта, Солнышкин! Закон! И потом,- рассудил Моряков,- по-моему,
это даже очень хорошо! Для человека, мечтающего стать моряком,
антарктическая вахта просто-таки подарок! А?

- Конечно,- живо согласился Солнышкин и, опустив жемчужину в карман,
пошёл в рубку.

Едва он открыл дверь, Петькин, посмотрев на часы, крикнул:

- Вахту сдал! - и бросился в столовую.

- Вахту принял! - сказал Солнышкин и положил окрепшие ладони на рукояти
штурвала...

Льды разбегались от судна налево и направо. Солнышкин внимательно
смотрел, как бы не столкнуться с каким-нибудь притаившимся айсбергом. Сейчас
у него в руках были жизни стольких людей - Морякова и Перчикова, Ветеркова и
Безветрикова, Федькина и Петькина, Буруна и Челкашкина, Таи и Марины,
Борщика и Пионерчикова... И конечно, у него в руках была и его собственная
жизнь, о которой он понемножку думал. В общем, всё получилось неплохо и с
Антарктидой, и с жемчужиной, и с маленьким пингвином. Кое-что Солнышкин
всё-таки доказал...

Правда, когда он смотрел сквозь иллюминатор направо, ему становилось
немного грустно: там, сверкая алыми снегами, оставался высокий безымянный
хребет. Да, видно, вершины не сдаются так просто. Но разве это последнее
плавание и разве он в последний раз в Антарктиде? Он ещё сделает подарок
своим друзьям, и на карте континента появятся имена Марины, Робинзона,
Перчикова...

В это время раздался такой звон, что Солнышкин испуганно задержал в руках
штурвал.

Но волноваться не было причины. Это в столовой команда сдвинула бокалы с
великолепным компотом Борщика.

Среди ужина никто не заметил, как из столовой выбрался Перчиков. В
коридоре было пусто, постукивала машина, только в самом конце, у трапа,
кто-то прыгал на одной ноге. Это, вдруг вспомнив детство, играл в классики
хвативший лишний бокал компота Пионерчиков. Он поманил радиста пальцем, но
Перчиков торопливо прошёл мимо. Следом за ним, помахивая хвостом, бежал
Верный.

Начинались минуты молчания.

Но прошла минута, вторая, третья, а радист всё не поднимался с места. В
океане было спокойно. Но зато в наушниках опять раздавалось "бип-бип-бип".
Где-то далеко в космосе продолжали свою весёлую перекличку спутники, мерцали
звёзды, вращались планеты. И Перчиков прислушивался к их голосам.