И вдруг я начинаю рассказывать ему обо всем. Выкладываю все. Голос у меня
иногда начинает дрожать, и я боюсь, что он начнет сейчас сочувствовать и
давать советы. Но он только слушает и курит. А когда я кончаю, говорит:
Виктора, который притворяется спящим.
Берем омлет с ветчиной. Утром в кафе тишь да благодать. Все читают газеты.
Виктор тоже читает.
речугу в ООН?
согласен целиком и полностью. Мы выходим в вестибюль, я покупаю польский
журнал, а Виктор отдает администраторше ключи от номера.
журнале.
мамой что-нибудь?
начинаются полевые испытания.
расплачивается за номер.
самолетов...
Сухуми...
потом в филармонию, где будут на концерте все наши ребята.
немного подтруниваю над ним, но он молчит и как-то отчужденно улыбается.
Сейчас мы едем с ним в такси на каких-то неравных началах.
завтра?
кормежки. Над ним висит желтое облако. Иногда оттуда, словно какие-то
болотные черти, возникают и, растопырившись, идут на посадку пузатые
самолеты. Один такой "ИЛ-14" стоит недалека от здания аэропорта. Под крылом
у не го бензовоз.
произносит:
Проверка.
медленно вращаться. К самолету подъезжает лесенка. Я вынимаю монетку, но
Виктор берет меня за руку.
Мы обнимаемся.
Оборачивается и машет рукой. Блондин в сером коротком пальто, в белой
рубашке с галстуком, с венгерским чемоданом в правой руке-это мой брат. Они
все идут к самолету. Впереди, точно заведенная, вышагивает девчонка в синем
костюмчике и пилотке. Скрываются один за другим в брюхе самолета. И Виктор
там скрывается. Отвозят лесенку. Винты-все быстрей и быстрей и сливаются в
белые круги. Страшный рев. Самолет поехал. Он едет по лужам и отражается в
них своим холодным желтым телом. Поворачивается хвостом и удаляется,
покачиваясь. Где-то очень далеко останавливается. Сюда доносится рев.
Самолет стартует и уходит, растворяясь, в не&о. Он летит куда-то не туда,
куда, как мне казалось, надо лететь для того, чтобы попасть в Москву. А
может быть, у меня все перепуталось?
Проверка.
самбу.
Ревет за спиной аэродром. Безумное гнездо металла.
Проверка.
идут вместе с женами. Жена Игоря -- модница. Увидев меня, все на меня
набрасываются. И мне становится чертовски приятно, как будто бы Виктор не
совсем улетел, как будто бы он частично остался в лице всей нашей кодлы.
обедать. В столовой очень культурно. Обслуживание прекрасное. Ильвар и
Володя с тоской смотрят на капитана. Игорь, как ни в чем не бывало,
заказывает несколько бутылочек. Правильно, мы ведь вам не херувимчики
какие-нибудь.
засыпает, Володя в антракте спрятался за колонной в буфете. В общем,
экскурсия в Таллин проходит на должном уровне. Возвращаемся в колхоз поздно
ночью. Утром выходим в обычный рейс к Западной банке.
на бухте троса, привалившись к кожуху. Здесь тепло. Мне как-то очень тихо
сегодня и очень обычно, и немного тошно. Не хочется ни о чем думать, а думаю
я о том, что Витька, наверное уже вылетел из Москвы в неизвестном
направлении. (А что они там испытывают? Может быть скоро будет об этом в
газетах?) И о том, что "Барселона" живет обычной осенней жизнью, кто-то
приходит из школы и волынит до темноты во дворе. (А нас там как будто бы и
не было!) Что Юрке, как видно все-таки придется уехать из колхоза (море его
бьет), что Алька, к моему удивлению, чувствует себя в море прекрасно, что
мне надо наконец начать думать о себе (о своей жизни).
Обычные шуточки Стебелькова Тихо распоряжается Игорь. Мы грузим дневной улов
на платформу и идем вдоль рельсов, толкая платформу перед собой. Обычная
усталость. Все те же сигареты "Прима". Так себе топаем потихоньку к складу.
меня. Ну и пусть. Ребята все уже ушли, а я все еще торчу в дверях и смотрю,
как ползет к причалу 93-й. Надо подождать Юрку.
недалеко от берега мотобот, 93-й, пропадает даже запах соленой кильки и все
звуки вокруг, кроме одного. Я слышу за своей спиной голос:
слышу. Медленно поворачиваюсь и вижу Галю. Она идет по проходу между
бочками. Она в комбинезоне и ватнике. Она в косынке. Губы у нее намазаны, а
в руках швабра. Она идет прямо ко мне и не узнает меня. Ведь я теперь
бородат, и в берете, и в резиновых сапогах. Она останавливается в пяти
метрах от меня и растирает шваброй лужу на цементном полу. Склонилась, и
орудует шваброй, и вдруг бросает на меня взгляд. Свой, особенный взгляд,
который бесил меня (когда она так смотрела на других) и обезоруживал (когда
она так смотрела на меня). Опускает глаза и снова трет шваброй пол -- и
вдруг выпрямляется и смотрит прямо на меня. Узнала. Она подходит медленно ко
мне. Шаг за шагом приближается. Вплотную, со шваброй в руках.
в голове.