Чтение 32–й страницы книги ~Женщины~

Тэмми заполнила карточку - к ней полагался еще и конверт. Она вложила
карточку в конверт. Потом попыталась засунуть его в щель автомата.

- Эта штука не влазит!

- Мы опоздаем на самолет.

Она все пыталась запихнуть конверт в щель. Тот не проходил.

Она стояла и просто-таки вколачивала его в щель. Теперь конверт
совершенно согнулся напополам и все края у него измялись.

- Я сейчас озверею, - сказал я. Я этого не вынесу.

Она пихнула его еще несколько раз. Тот не влезал. Она взглянула на меня.

- Ладно, пойдем.

Мы поднялись на эскалаторе вместе с ее платьями и бумажными пакетами.

Нашли выход на посадку. Заняли два места ближе к концу салона.

Пристегнулись.

- Вот видишь, - сказала она, - я же тебе говорила, что у нас еще куча
времени.

Я посмотрел на часы. Самолет покатился....

Мы летели уже двадцать минут, когда она вытащила из сумочки зеркальце и
начала краситься - главным образом, глаза. Она трудилась над глазами
маленькой кисточкой, сосредоточившись на ресницах. При этом очень широко
их распахивала и открывала рот. Я наблюдал за нею, и у меня началась
эрекция.

Ее рот был настолько полон, и кругл, и открыт - а она красила ресницы.
Я заказал нам выпить.

Тэмми прервалась на выпивку, затем продолжила.

Молодой парень, сидевший справа, начал играть с собой. Тэмми продолжала
глазеть на свое лицо в зеркальце, не закрывая при этом рта. Похоже было,
что этим ртом она действительно может отсосать.

Она продолжала так целый час. Затем убрала зеркальце и кисточку,
облокотилась на меня и уснула.

Слева от нас сидела женщина. Ей было где-то за сорок. Тэмми спала рядом
со мной.

Женщина посмотрела на меня.

- Сколько ей? - спросила она.

В том реактивном самолете внезапно стало очень тихо. Все сидевшие
поблизости слушали.

- 23.

- А выглядит на 17.

- Ей 23.

- Сначала два часа она красится, а потом засыпает.

- Не два, а всего около часа - Вы в Нью-Йорк летите? - спросила меня
дама.

- Да.

- Это ваша дочь?

- Нет, я ей не отец и не дедушка. Я ей вообще не родственник.

Она моя подружка, и мы летим в Нью-Йорк. - Я уже видел в ее глазах
заголовок:

ЧУДОВИЩЕ ИЗ ВОСТОЧНОГО ГОЛЛИВУДА ОПАИВАЕТ 17-ЛЕТНЮЮ ДЕВУШКУ,
УВОЗИТ ЕЕ В НЬЮ-ЙОРК, ГДЕ СЕКСУАЛЬНО ЗЛОУПОТРЕБЛЯЕТ ЕЮ, А ЗАТЕМ ПРОДАЕТ
ЕЕ ТЕЛО
МНОГОЧИСЛЕННЫМ БИЧАМ
Дама-следователь сдалась. Она откинулась на сиденье и закрыла глаза. Ее
голова соскользнула в мою сторону. Казалось, она почти лежит у меня на
коленях. Обнимая Тэмми, я наблюдал за этой головой. Интересно, она будет
против, если я сокрушу ей губы своим безумным поцелуем? У меня началась
новая эрекция.

Мы уже шли на посадку. Тэмми казалась очень вялой. Меня это тревожило.
Я пристегнул ее.

- Тэмми, уже Нью-Йорк! Мы сейчас приземлимся!

Тэмми, проснись!

Никакого ответа.

Передозировка?

Я пощупал ей пульс. Не чувствуется.

Я посмотрел на ее огромные груди. Я наблюдал за ней, стараясь
разглядеть хоть признак дыхания. Они не шевелились. Я поднялся и пошел
искать стюардессу.

- Сядьте, пожалуйста, на свое место, сэр. Мы идем на посадку.

- Послушайте, я беспокоюсь. Моя подруга не хочет просыпаться.

- Вы думаете, она умерла? - прошептала та.

- Я не знаю, - прошептал я в ответ.

- Хорошо, сэр. Как только мы сядем, я к вам вернусь.

Самолет начал снижаться. Я зашел в сортир и намочил несколько бумажных
полотенец. Вернулся на место, сел рядом с Тэмми и стал тереть ей ими лицо.
Весь этот грим - коту под хвост. Тэмми не отвечала.

- Ты, блядь, проснись!

Я провел полотенцами ей между грудей. Ничего. Никакого движения.

Я сдался.

Надо будет как-то отправлять обратно ее тело. Надо будет объяснять ее
матери. Ее мать меня возненавидит.

Мы приземлились. Люди повставали и выстроились в очередь на выход. Я
сидел на месте. Я тряс Тэмми и щипал ее.

- Уже Нью-Йорк, Рыжая. Гнилое Яблоко. Приди в себя.

Кончай это говнидло.

Стюардесса вернулась и потрясла Тэмми.

- Дорогуша, в чем дело?

Тэмми начала реагировать. Она пошевельнулась. Затем открылись глаза.
Все дело просто в новом голосе. Кому охота слушать старый голос.

Старые голоса становятся частью своего я, как ноготь на пальце.

Тэмми извлекла зеркальце и начала причесываться. Стюардесса потрепала
ее по плечу. Я встал и вытащил платья с багажной полки над головой.

Бумажные пакеты тоже там лежали. Тэмми все еще смотрелась в зеркальце и
причесывалась.

- Тэмми, мы уже в Нью-Йорке. Давай выходить.

Она задвигалась быстро. Мне достались оба пакета и платья. Она пошла по
проходу, виляя ягодицами. Я пошел следом.

Наш человек был на месте и встречал нас, Гэри Бенсон. Он водил такси и
тоже писал стихи. Очень жирный, но, по крайней мере, не выглядел поэтом,
не походил на Норт-Бич, или там на Ист-Виллидж, или на учителя
английского, и от этого было легче, потому что в Нью-Йорке в тот день
стояла ужасная жара, почти 110 градусов. Мы получили багаж и сели в его
собственную машину, не в такси, и он объяснил нам, почему иметь машину в
Нью-Йорке - почти что без толку. Поэтому там так много такси. Он вывез нас
из аэропорта и повел машину, и заговорил, а шоферы Нью-Йорка - совсем как
сам Нью-Йорк: ни один не уступит ни пяди и всем плевать. Ни сострадания,
ни вежливости: бампер впритык к бамперу - и вперед. Я вс понял: уступивший
хоть дюйм устроит дорожную аварию, беспорядок, убийство. Машины текли по
дороге бесконечно, словно какашки в канализации.

Видеть это было дивно, и никто из водителей не злился, они просто
смирились с фактами.

Гэри же по-настоящему любил тележить о своем.

- Если ты не против, я б хотел записать тебя для радио-шоу, может,
интервью сделаем.

- Хорошо, Гэри, скажем, завтра после чтения.

- Сейчас я вас отвезу к координатору по поэзии. У него все схвачено. Он
покажет, где вы остановитесь, и так далее. Его зовут Маршалл Бенчли, и не
говори ему, что я тебе сказал, но я до самых кишок его ненавижу.

Мы ехали дальше, а потом увидели Маршалла Бенчли, стоявшего перед
шикарным особняком из песчаника. Стоянка там была запрещена. Он прыгнул в
машину, и Гэри моментально отъехал. Бенчли выглядел как поэт, поэт с
личным источником дохода, никогда не зарабатывавший себе на хлеб: это
бросалось в глаза. Он жеманничал и ломил, галька а не человек.

- Мы отвезем вас туда, где будете жить, - сказал он.

И гордо продекламировал длинный список лиц, останавливавшихся в моем
отеле. Некоторые имена я узнавал, некоторые нет.

Гэри заехал в зону высадки перед отелем Челси. Мы вышли. Гэри сказал:

- Увидимся на чтении. И до встречи завтра.

Маршалл завел нас внутрь, и мы подошли к администратору.

Челси, определенно, стоил немного - наверное, оттуда и шарм.

Маршалл обернулся и вручил мне ключ.

- Номер 1010, бывшая комната Дженис Джоплин.

- Спасибо.

- В 1010-м останавливалось много великих артистов.

Он довел нас до крохотного лифта.

- Чтения в 8. Мы заедем за вами в 7.30. Уже две недели как все билеты
распроданы. Мы продаем немного стоячих мест, но нужно быть осторожнее -
из-за пожарной охраны.

- Маршалл, где тут ближайшая винная точка?

- Вниз и сразу направо.

Мы попрощались с Маршаллом и поехали на лифте вверх.