обеспеченными и благополучными.
четвертого (которого полюбила тоже) - молодого преподавателя филологического
факультета, на который она поступила, выпускника Литературного института
Ивана Свинцитского. Отец у него генерал, один из высоких чинов областного
военкомата, у Ивана и квартира своя, что по тем временам было страшной
редкостью.
и внучках, помогает, свекровь, ранее не работавшая, устроилась в медкомиссию
при военкомате (по образованию она была врач), чтобы помощь молодой семье
стала еще ощутимей.
в том числе те, которые в советское время были запрещены, являясь оба не то
чтобы ярыми противниками существующего строя, но иронически презирая его,
считая отдельные положительные явления (того ж отца-генерала, добрейшего
человека) - исключениями.
сих пор очень гордится). На беседы вызывали, которые Иван, естественно,
именовал допросами. На этих беседах он то ли от привычного иронического
презрения, то ли от легкомысленности, но менее всего оттого, что чувствовал
себя генеральским сынком, дерзил, говорил о своих мыслях чистую правду. И
столько нагородил, что вполне можно было серьезное дело сшить с серьезными
последствиями. Но прежде чем это делать, полковники и майоры из серого дома
(так называли в Саратове здание КГБ) вежливейшим образом пригласили для
доверительного разговора генерала Свинцитского (оно и понятно: почти у
каждого полковника и майора имелись сыновья призывного возраста).
отщепенца морально.
припахивает хотя бы слегка антисоветчиной, вдруг впервые в жизни ему
надерзил, сказал, что мыслями своими будет распоряжаться сам и т. д. и т. п.
- и даже относительно коммунизма как-то не очень вежливо выразился.
это проклятие принять всерьез.
жене, матери Ивана:
предложили работу в Министерстве обороны, и он согласился.
ездил хоронить его.
места, полтора года он вообще приличной работы отыскать не мог, ходил
разгружать вагоны на товарную станцию Саратов-II. И чуть было не впал в
отчаянье, но Иола поддерживала его, как могла, сама устроилась работать,
хлопотала с утра до вечера, чтобы в доме были уют, чистота и порядок: она не
могла допустить поломки и сбоя в этой жизни, ибо тогда она могла стать
единственной и последней.
до совершеннолетия дочерей, два года до начала новой жизни. Иола готова: она
выглядит на тридцать с небольшим, в нее всегда кто-то влюблен, причем все
чаще эти влюбленные моложе ее. Так оно и быть должно: в своих планах она
видит себя замужем за человеком чуть помоложе себя, которому она родит сына
или дочь, а может, и опять двоих, - и все начнется заново! За кого именно
выйти - не проблема: Иола такова по натуре, что всю жизнь влюблялась в
кого-нибудь (любя по-своему и мужа тоже). Иногда обстоятельства складывались
так, что если уж не роман серьезный, то интрижка на две-три недели могла
осуществиться легко, с соблюдением тайны и с возможностью попробовать толику
второй жизни уже сейчас, но Иола отказывала себе в этом, хотя нетерпение
подчас было очень велико и природный темперамент просто в клочья душу
раздирал.
по себе собирается исчезнуть раньше срока.
дочерей пристроить учиться: у него есть для этого необходимые связи. Потом
она намечала пристроить и его самого, у Иолы давно на примете молодая
женщина из почитательниц таланта Свинцитского (как ни странно, но такие
есть!), которая сама стихи пишет и, уважая мнение мэтра, показывает их ему;
женщина побывала замужем, но без детей, чистоплотна, порядочна, ей бы и
хотела Иола сдать на руки Ивана Алексеевича с тем, чтобы и у него началась
вторая жизнь (она ведь, предвкушая новое счастье, и другому желает того
же!). И тут здравствуйте пожалуйста: какие-то шальные деньги, какой-то
Владивосток!
говоря по-народному, поправился. Впрочем, мог бы и попьянее быть.
нашел деньги. Хочешь верь, хочешь нет.
Но так нельзя. В то время как люди гибнут со всех сторон... Ты ведь
понимаешь?
талант. Мне надо разрушить себя, чтобы заново построить. Я пытался это
сделать... как бы тебе сказать... амбулаторно! - хихикнул вдруг Свинцитский.
- С помощью водки и... Я ведь изменял тебе четыре раза. Нет, пять. Или
четыре?..
вижу, где ты выдумываешь, а где описываешь собственный опыт.
уйти, уехать! - переключилось в голове Свинцитского. - Вот в чем дело! -
говорил он с видом озарения. - А я-то думаю: почему ж меня так тянет уехать,
сбежать? А это, оказывается, чутье мое сработало! Оно, чутье мое, чуяло, что
ты меня презираешь, а я не хочу жить с человеком, который меня презирает!
меня?
это еще более гнусно: любить и изменять!
измену, если не знаешь, что это такое? Ты делал это в профессиональных
целях, - терпеливо подсказывала ему Иола.
следовательно, надо идти дальше! Надо не только тебе, но и себе изменить! -
нашел он новую мысль. - В самом деле! Если честно, Иолочка, мне страшно не
хочется уезжать. Но - необходимо. Как ты выражаешься, профессионально
необходимо!
в серьезность намерений мужа. И вот он, посмотрите-ка, вещи укладывает! Всю
жизнь, подталкивая его незаметно и направляя, она знала при этом, что стоит
однажды Ивану Алексеевичу сделать, пусть случайно, полностью самостоятельный
шаг, пусть в совсем неверную сторону, - и он заупрямится и с выбранного пути
не сойдет. Она надеялась, что этого не случится, пока она рядом.
проспит в вагоне пьяную ночь, утром будет мучиться и страстно желать
вернуться - и не вернется, вот в чем загвоздка!
необходимое, - комментировал свои действия Свинцитский.
взял. Паспорт и билет пока отложил на стол. Вышел в кухню.
поверить в их реальность. И что-то такое в них увидела, от чего глаза ее
удивленно расширились. Ладно. Пусть едет. Посмотрим!
ни уговоры, ни слезы, ни крики, ни припадок (если изобразить) - ничто не
поможет. Да и не нужно. Она знает то, чего не знает он. Пусть идет. Лишь бы
с ним ничего не случилось сегодня.
Сертаков Виталий
Березин Федор
Куликов Роман
Сертаков Виталий
Пехов Алексей