исторических взлетов и падений. Казалось бы, в двадцатые годы обстановка
в стране была гораздо хуже, люди умирали от голода, но какие блестящие
научные школы зародились в то время! Усталость. Усталость общества, вот
в чем дело. Тогда в воздухе веяло свежим ветром, сейчас иллюзии утраче-
ны. Эра идеалистов и интеллектуалов закончена. Они уже сделали свои ра-
кеты и ядерные боеголовки. Наступает эпоха купли и продажи, куда выгод-
нее учиться делопроизводству чем изучать законы всемирного тяготения.
вчера решил использовать институтского механика, чтобы что-то починить в
своем автомобиле. Как назло, понадобился он ему вчера, как раз в разгаре
идущих экспериментов. Володя с механиком заканчивали вытачивать де-
тальки, когда в мастерскую явился один из директорских пособников с
брюзгливой физиономией и синяками под глазами.
безумно надоели привередливые ученые, а левая работа сулила деньги и хо-
рошее отношение начальства.
Володя, разгоряченный азартом идущего эксперимента.
крикнул он.
жик. - Скажу ,чтоб шел, и пойдет как миленький!
ного.
он, повернулся и ушел.
тот и был его старым знакомым еще с институтской скамьи, отношения у них
были сложные.
трубку. Из нее несся сердитый крик директора. "Я твоего сосунка в поро-
шок сотру, уволю щенка, что он себе позволяет! Вы там совсем распусти-
лись, думаешь, что ты академиком стал, так тебе и твоим бандитам все
можно?" - Из трубки неслись еще какие-то угрозы. Академик понял, что
расчетами сегодня заняться не удастся и назревает крупный скандал. День
был испорчен. Да и за окном погода вдруг резко начала портиться, накати-
ли серые свинцовые тучи, солнце еще показывалось между ними, но ветер
уже поднялся, и вершины сосен раскачивались на ветру, а по дорожке нача-
ли виться небольшие снежные змейки поземки...
хие времена. В такие минуты он садился за стол, закрывал глаза, клал ру-
ки на голову и вспоминал о чем-нибудь хорошем. Ах, какие компании соби-
рались у него дома! Какие друзья, блестящие, талантливые, с гитарами,
ставшие ныне знаменитыми писатели и поэты, а девочки? Сизые клубы сига-
ретного дыма, сверкающее шампанское в бокалах и разговоры, разговоры,
планы, проекты, замыслы. Сколько их было, маленьких и больших, и что бы
они все делали без этих дружеских сборищ, создававших оболочку, держав-
шую их на плаву и позволяющую отвлечься от омерзительной каждодневной
реальности.
Москва и Петербург были теперь практически пусты, и только тени прошлого
будоражили пустые улицы, знакомые до боли переулки и подъезды.
Петроградской стороне. На пустынной улице грохотал одинокий трамвай. Се-
рый дом с арками, в котором прошло его детство, все так же возвышался
над узенькой улицей. Мутные подтеки виднелись на штукатурке, тяжелая
поскрипывающая дверь подъезда громко хлопала, и грязные, рассыхающиеся
окна дребезжали при приближении трамвая. Пахло какой-то вонючей, кислой
похлебкой.
дом пробивался сквозь узенькие готические своды окон, затянутые много-
летней паутиной. Все те же, до боли знакомые черные и бежевые, чуть об-
лупленные каменные плитки в прихожей второго этажа образовывали замысло-
ватый узор, на который он любил глазеть, пока мама, возясь с сетками,
набитыми буханками хлеба, луком и вермишелью, открывала тяжелую дверь
позвякивающим ключом. Теперь резная дубовая дверь их бывшей квартиры бы-
ла выкрашена грязно-коричневой краской. Около звонка краска была стерта
от многолетних прикосновений человеческих рук и обнажала застарелый тем-
но-зеленый слой штукатурки. Входная дверь скрипела точно как тогда,
пятьдесят лет назад. Дверь громко хлопала, и сумрачный подъезд наполнял-
ся гулким эхом.
ном пенсне и длинной шинели и он с замиранием сердца смотрел, как его
сутулая спина исчезла из виду и только эхо шагов раздавалось еще с мину-
ту. Он никогда не вернулся назад, и никто так и не знает, в каком болоте
под Ленинградом его нашла смерть...
безжалостно сметалось ревущим валом грядущих катастроф. Исчезли дорево-
люционные девочки в белых передничках, их папы в сюртуках и мамы в длин-
ных платьях. Исчезли худые мальчики с удлиненными лицами и горящими гла-
зами, читавшие стихи. Исчезли революционные матросы и интеллигенты, за
которыми пришли ночью люди в кожаных пальто. Исчезли пионеры и пионерки
в галстуках и их родители, удушенные тупым блокадным голодом и бомбежка-
ми. Мама, чудом уцелевшая, так и не смогла вернуться сюда жить, слишком
тяжелы были воспоминания о пережитом. Трупы, трупы, умершие, уничтожен-
ные, исчезнувшие, сложенные штабелями - академику стало страшно. Он
вглядывался в темноту подъезда и видел сонм белых призрачных теней, ко-
лышущихся и машущих руками. Заболело сердце.
новке сидел пьяный в порванных брюках, забрызганных жидкой глиной. Он
неподвижным взглядом посмотрел на академика и рыгнул. Пьяный то выпрям-
лялся, то тут же сползал в сторону. Тупое, красное, небритое лицо, каза-
лось, ничего не выражало.
торой с грохотом доносилась блатная песня. В машине сидел совсем еще мо-
лодой мальчик с наглым и бледным лицом, тронутым ярко проступающими чер-
тами порока. Что-то омерзительное, гадкое и нечистоплотное было во всем
этом.
всегда носил с собой пачку "Беломора" на крайний случай. Едкий дым защи-
пал в горле, он с наслаждением вдохнул его и еще раз посмотрел на старый
подъезд, выщербленный асфальт. Вдруг он остро почувствовал, что больше
никогда сюда не вернется...
груди. Все смертельно надоело. Одинаковые, звериные и тупые бездари,
идиоты, во все времена заправляющие делами и вытаптывающие все светлые
ростки. Вся его жизнь прошла в борьбе с такими вот большими и маленькими
вырожденцами, год за годом, день за днем, все, что он делал, все, чего
добивался, было сделано вопреки им. Все, решительно все, начиная с пос-
тупления в университет, куда его не брали из-за происхождения, и закан-
чивая написанием статей.
заводиле их компаний и гениальном музыканте. Жора уехал из России уже
больше пятнадцати лет назад и прославился тем, что позвонил одному из
своих недругов в режимный институт по прямому телефону.
думал о том, чтобы смотать удочки? Забудем старые счеты, я тебе помогу!"
был немедленно уволен, несмотря на безукоризненную репутацию и многочис-
ленные объяснительные записки и письма в КГБ. Друзьям Жора из осторож-
ности тогда не звонил. Зато теперь, с наступлением свободы, он каждую
неделю набирал номер академика и часами трепался, вспоминая старое.
бо скажут? Ты так и будешь вкалывать, как папа Карло, до опупения. Ну
стал ты академиком, знаменитый, твою мать! Они Сахарова пощадили с его
звездами лауреатов? Ни хрена! Поезжай куда-нибудь, поработай год-другой,
посмотри мир. Ты же закиснешь там!
всегда удавалось.
Это живая легенда, американская мечта! Он создал целую корпорацию, Фимка
Пусик, а каким голодранцем был, хуже нас с тобой. Он отличный парень, я
у него как-то был, ты не представляешь себе! Отгрохал огромное здание с
окнами из темного стекла, сортир мрамором и золотом сияет, все с иголоч-
ки! У него домина с участком, тебе не снилось такое! Вот как надо жить.
Кстати, он меня спрашивал, не знаю ли я кого-нибудь с мозгами. Ему мозги
нужны, это точно. Он помогает людям. Слушай, поезжай к нему, поработа-
ешь, у него свой академик будет, а ты ходы в университеты за это время
найдешь. Отличная идея, чем тебе плохо? Место райское, климат изуми-
тельный, отдохнешь от своих кретинов. Оборудуешь лабораторию, может ка-
кую идею продашь. Даже не сомневайся, я ему позвоню сегодня же!
тория, эксперименты идут.
довольно приятный, с легким одесским акцентом. - Слушай, мне тут Жорка
Березин Федор
Посняков Андрей
Круз Андрей
Пехов Алексей
Свержин Владимир
Белов Вольф